Проход вновь стал слишком узким. Крылья теперь больше мешали, чем помогали. Пришлось спешно их сложить за спиной. В плотном пыльном воздухе различались только пылающие огоньки паучьих глаз. Справа, слева, сверху… Они мелькали слишком быстро. Нельзя уследить, нельзя рассчитать, невозможно защититься. Схватка грозила закончиться не так, как на то рассчитывал новоявленный гость. Быстрая тень вновь выскочила из окружающей пелены, сбив с ног противника. Паук придавил его к земле и вцепился зубами-пластинами в грудь, то самое место, откуда из-под чешуи сочилась кровь. Крылатая рептилия заверещала, отбиваясь. В яростных попытках высвободиться, размахивала когтями, щелкала зубами, хлопала о землю распластанными крыльями. Но проклятый паук прицепился словно пиявка. Он вгрызался все глубже, с довольным щелканьем и победным причмокиванием. Стены лабиринта сотрясались от падающих камней, жуткого визга и скрежета сражающихся.

Вскоре руки гворра оказались спутанными крепкой паутиной. Конечности безымянного работали также быстро, как и его пасть. Несколько минут и все его тело оказалось завернутым в своеобразный кокон. Рептилия еще не оставляла попыток вырваться из паутины, билась и извивалась подобно мухе, попавшей в смертельную ловушку. Бесполезно. Силы оставляли могучее тело, сознание меркло от потери крови. И тогда, в глубине жуткого тела зажегся иной разум…

Коля не верил, что все кончится так. Просто не был готов к проигрышу. И все же самое страшное произошло. Взглянув в пылающие ненавистью глаза Безымянного, ощутил как теряет над собой контроль. Тело более не подчинялось разуму. Не удалось даже сделать и шагу в сторону кристалла. А ведь он лежал так близко, дразнил и поблескивал гранями около выхода. Последнее, что услышал — победный вопль гворра, и все пропало. Зрение, слух, даже чувства. Николай будто провалился в дыру, откуда нет выхода, где правит вечная тьма. Уснул для того, чтобы уже никогда не проснуться. Единственное, что не давало ему окончательно сгинуть в этой всеобъемлющей пустоте, так это слова девушки из племени ор-думм: 'Сильный духом никогда не будет побежден'. Он сильный, да. Слушать сердце, цепляться за жизнь, за воспоминания, за то, что еще обязан сделать…

Он пытался дышать, но у него не получалось. Старался открыть глаза, но их будто заклеили. Невыносимая мука терзала душу. Связанный по рукам и ногам, он падал вниз, все глубже и глубже. И только частые удары сердца оставались с ним все время. Тук-тук. Тук-тук. Единственный звук, который он слышал, единственная ниточка, что связывала его с телом и с реальным миром. Тук. Тук. Держаться за него. Держаться во что бы то ни стало. Тук. Тук. Не дать сознанию умереть, еще не время. Тук. Все глуше и глуше. Понимая, что рано или поздно все закончится, что всего лишь оттягивает неизбежное, Коля продолжал ждать и надеяться. И чудо произошло.

Кто-то вдруг включил звук, зрение стало проясняться. Из тумана выплыли красные огоньки глаз, по ушам ударил страшный скрежет. Руки и ноги не слушались. Но не потому что потеряли чувствительность, а потому что их крепко связали.

Гворр ушел, точнее, позорно бежал, оставив тело прежнему хозяину. Но лучше бы Николай очнулся при других обстоятельствах. Он снова обнаружил себя в коконе из белой паутины. Но теперь она не лечила. Она превратила его в пленника. И склонившийся над жертвой паук, похоже, не собирался затягивать с трапезой.

Умом Коля понимал, что насевшая на него тварь не имеет никакого отношения к благодушным существам, которые выходили его в своих подземных норах. Но сердце отказывалось принимать его как врага. Возможно, не все еще потеряно? Оставался один единственный шанс, прежде чем иссушенное ненавистью существо прикончит его. Вдруг все стало ясно. То воспоминание, которым одарил его Альбинос, предводитель Безымянных. Он воскресил его в памяти, будто пережил только что.

Стоило перехватить бешеный взгляд паука, чтобы передать ему чужие воспоминания. Страшная сцена вновь ожила, объединяя противников. Двое Безымянных бежали от людей. Мать и дитя не успели укрыться в спасительной пещере. Преследователи настигли их раньше. Ранили малыша. На его глазах зверски расправились с целительницей. Люди не знали пощады, они издевались над ее изувеченным телом, поочередно отрубили конечности, а потом подожгли. Страшную смерть — вот какую благодарность получила паучиха. Но малыша спасли. Потеряв самое драгоценное, своего родителя, он вырос и стал Мудрейшим. И исцелил многих людей, несмотря на то, что они когда-то сотворили с его матерью. У каждого свое предназначение, и никто не в праве отступаться от своей природы.

— Ты призван лечить, — проскрежетал Николай, не сводя глаз с пустых глазниц Безымянного. — То, что с тобой сделали — ужасно. Но ведь ты тоже превратился в пленника! Месть не может наполнить жизнь смыслом, ты впустую потратил свое время!

Паук чуть отстранился, огонь в его глазах начал затухать.

— Прислушайся к себе. Разве ты счастлив? Разве ты получил то, что хотел? Власть над камнями — этого ты так жаждал?

Острые конечности отпустили свою жертву. Николай, извиваясь, старался освободиться. Наконец, путы ослабли, и он смог вытащить руки, а, затем, все тело. К своему ужасу, он все еще пребывал в броне гворра. Но времени на раздумья не хватало. Казалось, что паук начинает терять себя, в его глазах снова разгорался адский огонь.

— Я могу тебя отвести к своим. Знаешь, они мне дали такой рожок, жаль я его оставил в сумке… Они отзовутся, вот увидишь.

Заговаривая зубы, Коля пятился к выходу. Туда, где лежал кристалл. Если не удастся договориться с хозяином лабиринта, хоть как-то ослабить его внимание, все пропало. Ему ни за что не победить древнюю магию, заключенную в противнике. Меч здесь бесполезен, зачарованный нож валяется слишком далеко, но даже если его и достать, все равно от него будет мало толку. Он слишком короткий, чтобы пронзить сердце, да и хитиновая броня слишком крепкая. Оставался только один вариант.

Николай сделал еще один шаг назад. Паук дрогнул. Его воскрешая на несколько минут истинная сущность проигрывала натиску мощной подземной магии. Еще один шаг, и кристалл будет в руках… Тогда можно будет сбежать. Как? Николай не знал, но чувствовал, что получится, если завладеет силой небесного камня. Времени не хватило.

Тлеющие угольки в глазницах снова вспыхнули ярким пламенем. Безымянный затрещал и бросился на пытающуюся улизнуть добычу. Коля прыгнул вбок, избежав нового удара. Неуклюже перекатился, ощущая за спиной непривычный груз крыльев. Выпрямился и выдернул из стены факел. Он очень хорошо помнил, что случилось с Мудрейшим. Видение открыло то, что на самом деле способно погубить паука. Огонь. Именно его так боялись эти существа. Именно от него погибла несчастная целительница.

Прежде чем Безымянный напал снова, Коля метнулся вперед и воткнул пылающий факел прямо в паучью пасть. От жуткого крика стены заходили ходуном. Пламя быстро охватило сухую сморщенную кожу, переметнулось на брюхо и спину. Безымянный упал на хребет, барахтаясь, пытаясь избавится от смертельных объятий огня. Затрещал хитиновый панцирь, воздух наполнился отвратительным запахом. Умирающий бесновался, крутился вокруг своей оси, визжа так, что заложило уши. Коля отвернулся не в силах смотреть, как оживает картинка из страшных воспоминаний Мудрейшего.

Вскоре крик перешел в тихое повизгивание. Юноша снова посмотрел на бывшего хозяина лабиринта. Паук еще дергался в конвульсиях. Он с неимоверным трудом поднял страшную, обгоревшую морду и взглянул на победителя. В его глазах читалась боль и, одновременно, облегчение. Безымянный, после стольких лет поиска, наконец обрел себя. Он благодарно моргнул. В последний раз. И затих.

Загрохотали многочисленные тоннели. Завыли стены, содрогнулся пол. Лабиринт умирал. Потеряв хозяина, потеряв свое сердце, ему оставались считанные мгновения. Николай бросился к кристаллу, подхватил его и ринулся к вратам. Схватился за ручку и потянул на себя. Ничего. Толкнул — опять ничего. От старости дверь заклинило. Или же, что гораздо хуже, лабиринт решил напоследок отыграться, заперев ее с другой стороны. Яростно зарычав, Николай принялся колотить дверь руками и ногами. Недюжинная сила гворра помогла ему и в этот раз. Крепкими когтями ему, наконец, удалось, пробить деревянные врата и поднять щеколду. Вой умирающих камней заглушило собственное биение сердца и холодное шипение, поднимающееся из глубин сознания. Гворр возвращался.