Однако вопрос, где искать машину, сводился не только к поиску ее ночной стоянки. Ее следовало еще и починить: с помятым крылом опасно вырываться из города, ведь это была самая верная ее примета, по которой машину непременно попытаются задержать. Это преступники, конечно, понимали. И тут нужна была чья-то помощь. Допустим, они ее за большие деньги смогут получить. Но сама работа-то непростая: крыло надо выправить, прошпатлевать и покрасить. Последние две операции требуют еще время на сушку. Так вот, где все это можно сделать? Ни в одном личном гараже это невозможно – размеры машины не позволят. Значит, остаются автохозяйства и парки, а это уже поддается проверке, быстрой и одновременной. Однако и тут может показаться, что время упущено: за вчерашний день этот небольшой ремонт мог быть закончен, и сегодня ее уже в автохозяйстве нет. Но, во-первых, место ремонта все равно представляло немалый интерес, как и место ночной стоянки. Во-вторых, проверка-то была осуществлена именно вчера, одновременно по всему городу. Грузовая машина не иголка, ее можно незаконно поставить на ремонт, соблазнившись большими деньгами, но ее невозможно там спрятать. Да и не осмелятся преступники просить об этом, даже заикнуться об этом, иначе каждый понял бы: значит, авария непростая, значит, машину ищут. Тут, ведь, любой испугается и не захочет рисковать ни за какие деньги.

Словом, вчера при проверке машину могли обнаружить, но не обнаружили. Почему? Или ее вчера нигде не ремонтировали: преступники, спрятав машину, решили выждать, или кто-то и где-то проверку провел небрежно и машину не обнаружил. Как бы хотел Лосев быть уверенным в каждом участнике поиска, в каждом участковом инспекторе, на территории которого находится какое-либо автохозяйство. Впрочем, ему ничего не оставалось, как верить. А раз так, то следовало исходить из того, что машину на сутки или двое где-то спрятали. Больший срок вряд ли возможен, ибо каждый лишний день пребывания в Москве грозит опасностью. А главное, машину где-то ждут, и самое горячее желание преступников – как можно скорей избавиться от краденого груза, от машины и получить свои бешеные деньги.

– И учтите еще один момент, – заметил Цветков, когда они с Лосевым и Албаняном обсуждали суточные итоги поиска. – Учтите их характер и состояние, в котором они сейчас находятся.

– Характер подлый, состояние паршивое, – засмеялся Эдик. – А если серьезно…

– Если серьезно, – подхватил Лосев, – то характер, во всяком случае, у второго водителя, видимо, нетерпеливый, взрывной, отчаянный. Так рвануть на машине, мгновенно решиться на убийство…

– Злобный характер, жестокий, – добавил Албанян. – Для своих тоже опасен.

– Точно, – кивнул Цветков. – Но это потом учесть надо будет. А пока все говорит за то, что в Москве они долго сидеть не будут. Трое суток, это даже много.

– Мне не нравятся сведения Маргариты Евсеевны, – сказал Виталий. – Если этот тип, действительно, москвич…

– Ты уверен? – поинтересовался Эдик.

– Очень похоже. Например, с погодой в Житомире он с ходу наврал, там сейчас не холоднее, а гораздо теплее, чем в Москве. Я проверил. А одеколоном «Русский лес» она меня прямо сразила, – Виталий улыбнулся. – Только женщина это может.

– Не всякая, – поднял палец Эдик. – Вот Маргарита Евсеевна может. Я заочно вижу.

– Ты очно на нее взгляни, – засмеялся Лосев – Ослепнешь.

Цветков иронически посмотрел на обоих и проворчал:

– Ну, хватит вам, – и обратился к Лосеву. – Ты что насчет москвича хотел сказать?

– Да! – сразу стал серьезным Виталий. – Если этот тип москвич, то у него тут наверняка всякие связи, помимо «Березки» и театра. И тогда ремонт машины он тайком, возможно, и сделал или делает.

– Ты, кстати, насчет «Березки» и театра не забудь, – напомнил Цветков.

– Не такой он дурак, – сказал Эдик. – Все наболтал. Пижон несчастный.

– На всякий случай проверю, – откликнулся Виталий и взглянул на часы. – Может, сегодня даже успею.

– И я кое-что успею, – Эдик тоже посмотрел на часы. – Постараюсь к вечеру доложить о возможных приемщиках этой лимонной Кислоты.

– Как насчет фоторобота? – напоследок спросил Цветков у Лосева.

– Вечером будут готовы, – ответил тот. – Сейчас наши опрашивают свидетелей в лаборатории. И Маргарита Евсеевна там, – добавил он с усмешкой.

Но Эдик не прореагировал на его намек, мысли его были уже далеко от этой темы.

Впрочем, и Виталия беспокоили сейчас совсем другие проблемы.

Возвратившись к себе в комнату, он вытащил из ящика стола план Москвы и разложил его перед собой.

– Так, так… Давай сначала определимся, – пробормотал он.

И для начала отыскал на плане место, где находился злополучный завод по производству лимонной кислоты.

– Они свернули направо… – продолжал бормотать Виталий, водя карандашом по карте. – В центр им дороги нет… Выходит, тут они свернули… Куда же они свернули?.. У них две цели сейчас… Две… Спрятаться и заправиться… На последних каплях добрались… так, так… Где же здесь заправочные колонки для грузовых?.. Где?.. Ага! Вот одна…

Он обвел кружком найденное место.

В этот момент в комнату заглянул Валя Денисов.

– Валь! – окликнул его Лосев. – Помощь требуется.

– Лететь надо, – быстро проговорил Денисов. – Где Игорь?

– Не знаю.

– А, черт! Я тебе Петра пришлю. Он вернулся.

– Давай.

Через минуту в комнате появился Шухмин, и в ней сразу стало как будто теснее.

– Уф!.. – отдуваясь, Петр тяжело опустился на стул и с любопытством посмотрел на план города. – Ты чего это ищешь? Кружки какие-то рисуешь.

– Вот слушай, – сказал Лосев. – Возьмешь сейчас машину и объедешь все эти колонки…

Виталий торопливо объяснил задачу.

– …Вдруг какой-нибудь хвостик ухватишь, – заключил он. – Какую-нибудь зацепочку. Ничего пока поиск не дает.

– М-да… – скептически промычал Петр. – Ну, попробую.

– Ты только свое обаяние в ход пусти, – улыбнулся Виталий. – Там, ведь, женщины. Всё сразу вспомнят.

– Ладно тебе, – устало махнул рукой Шухмин. – На сегодня оно у меня уже кончилось. Голова аж гудит. И ноги. С семи утра все-таки.

– Давай, Петя, давай. Ты же сам понимаешь…

– Да понимаю.

Петр с усилием поднялся со стула.

Через полчаса он был уже на первой колонке.

Немолодая, грубоватая блондинка осталась безучастна к Петиной обворожительной улыбке и раздраженным тоном сказала:

– Как это я могу всех помнить? Странные люди, ейбогу. Я на талоны смотрю. А тут этих шоферюг за день тыща мелькнет. Да еще каждый второй скандал устраивает, то, видите ли, недолила, то медленно его обслуживают. Нервов на этой работе не хватает. А уж кто третьего дня был… Да я их к вечеру всех из головы вытряхиваю. Провались они…

– Так-то оно так, но третьего дня вечером… Простите, не знаю ваше имя и отчество.

– Анна Макаровна.

– Так вот, Анна Макаровна, – морщась от неутихающей головной боли, сказал Шухмин, – третьего дня вечером у вас, возможно, были не простые шоферы, были преступники, убийцы.

– Ну, да! – оживилась заправщица и взволнованно поправила прическу. – А какие же они из себя?

– Один высокий, худощавый, в сером импортном пальто, в шляпе. Но подходил к вам скорее всего другой, в черной телогрейке, в кепке, лицо круглое, толстые губы, толстый нос, бородавка около носа.

– Ой, были! – всплеснула руками Анна Макаровна. – Ей-богу, были! «Москвич» – фургон у них, да?

– Нет, ЗИЛ-133.

– Нет, «Москвич», я вам говорю, – безапелляционно заявила Анна Макаровна. – Они, они, точно. А кого же они убили-то?

– Наезд, – скучным голосом ответил Петр и поспешил распрощаться.

На второй колонке пожилая заправщица никого не могла вспомнить, как ни старалась.

– Склероз, – пожаловалась она. – Чего уж только не принимаю. Вот, говорят, еще йод помогает, не слышали? И еще… вот тоже забыла. А моя приятельница говорит, надо…

Избавиться от словоохотливой женщины, которая вдруг прониклась к Петру необычайным доверием, оказалось совсем не просто, тем более что на колонке в этот момент не было ни одной машины.