Я отбросил заслонку и поглядел внутрь печи. После повернул башку к Рогатому и ухмыльнулся.

— Эт ты тут пожрать сильно хотел? Вперёд, лопай! Только тут скорее погрызть.

Короче, внутри оказались человечьи кости. Оно бы ещё можно спутать с звериными, уж больно их тут оказалось много, если бы не черепа. Ну, как-своих-то не признать? Один из костяных кругляков, прежде бывших человечьей башкой, выпал наружу и лежал аккурат у ног Хорька.

— Куды нас занесло? — Рогатый повернул ко мне бледную рожу. — Они чё тут человечину жрут?

— А мне почём знать? — я поставил заслонку на место. Вот ещё странно: ни дров, ни углей в печи не имелось, но жар там стоял сильный. — Ты как встретишь кого из местных, сразу спроси. Эй. Величие, а ты чего думаешь?

— Думаю, первым делом нужно покинуть это проклятое место! — Хлоя прижимала к носу один из своих платков. — Если я задержусь тут ещё хотя бы на мгновение, меня вывернет наизнанку.

Оно конечно любопытно поглядеть, как блюёт королева Вазерома, но всё же обойдёмся. Тем более, что стоило поставить крышку на место и масляные светляки на стенах принялись гаснуть один за другим, точно их задувало ветром. Появился другой запах, что-то вроде вони залежавшейся пыли и начало холодать. Ещё один порыв ветра набросился на факел Хорька и едва не потушил пламя. В дальнем углу чёртовой кухни что-то начало потрескивать, будто там развлекались крысы.

— Крест, — внутрь заглянул Карась с кривой палкой, на конце которой пылал огонь, — мы там нашли типа проход вниз. Но оттуда вовсю смердит мертвечиной и дверь вроде как изнутри закрыта. Может там кто зашхерился?

В этот момент я понял, что в углу, откуда доносился хруст, кто-то стоит. Твою мать, кажется я даже различал пару жёлтых точек в том месте, где должна быть голова. Волосья на теле тут же поднялись дыбом. Не то, чтобы я испугался, но стало знатно не по себе. Я забрал у Хорька факел и высоко поднял над головой. Никого — только тени скачут. Да густые такие, жирные, как живые.

— Зови всех, — приказал я Карасю. — Скажи, пусть топают ко входу и бегом. Ежели кто там и засел в подземелье — пущая там и сидит. Хрен на них.

— Крест, — Хлоя убрала платок от лица. — Я ощущаю, что сила, наполняющая этот замок, набирает мощь. И её источник, чем бы он ни был, приближается.

— Хорь, — я хлопнул коротышку по плечу и он, от неожиданности, пустил газы. — Не бзди, рано ещё. Собирайте все деревяшки, какие только найдёте и тащите к дверям. Нужно сделать запас, чтобы хватило жечь, как можно дольше. И оружие держите под рукой. Чую, ждёт нас веселуха!

От окна донёсся пронзительный свист. Зуб давал знать, что снаружи тоже происходит какая-то хрень. Едва не бегом я бросился к лестнице и Хлоя — следом. Впрочем, когда я подошёл к Зубу, тот выглядел не испуганным, а скорее удивлённым. А вот блондинчик даже посерел, когда что-то показывал Её величию.

— Крест, хрень какая-то, — Зуб шмыгнул носом. — Темнеет, типа ночь наступает.

— Чо? — я выглянул наружу. И точно — небо потемнело и в прорехах между быстро летящими тучами появились звёзды. Вот только и их становилось всё меньше. — Величие, какого хрена происходит? Что за дерьмо?

— Оно идёт, Крест, — Хлоя покачнулась и Джессип поддержал королеву под локоть. — Оно уже совсем рядом.

Я опять выглянул наружу. Сумерки стремительно заволакивали двор и в тусклом свете исчезающего дня, демоны поднимались и пятились, исчезая за воротами.

11.

Короче, до меня начало доходить, что самая большая жопа к нам подкрадывается совсем не снаружи. За окном темнело, дул холодный ветер, но волосья на загривке вставали от того, что таилось внутри. Я — не какой-то сраный волшебник, типа нашей королевы, но уже и сам начал чуять мерзопакость, которая пряталась где-то в темноте.

Это, вроде как в тебя какой-то гад целит из лука, а ты не видишь, что за ублюдок пытается проделать в твоей шкуре ненужную дырку. Всю кожу чисто тебе колют иголками, а по спине дерёт холодом так, что загривок дубенеет.

Короче, сейчас вся эта срань ощущалась намного сильнее.

Прибежали пацаны и притащили деревяшки. Так много, что получилась куча, на которой вполне реально быка запечь. Хотели тащить ещё, но я их остановил. Внутри всё звенело и тряслось, как всегда, перед боем.

— Стоим и слушаем, — сказал я. — И да, стрелялки держим наготове.

— А что такое, Крест? — подал голос Шаман и вытер нос рукавом. Ну с этим всё ясно: он опасность чует только тогда, когда его по башке уже вовсю дубиной шарашат — не раньше. — Энти ж, чёрные, вроде как снаружи все остались?

— Я сказал: слушать, а значит — заткни хавало и слушай!

Мы стояли, таращились в темноту зала и слушали. То ли крыша начала ехать от напряга, то ли темнота в натуре становилась всё гуще, сейчас больше напоминая колодец без дна, куда мы и глядели. И вода в этом сраном колодце понемногу прибывала, подступая к нам всё ближе.

По морде что-то прошлось. Лёгкое, как паутина. Раз, другой, так что я не выдержал и махнул рукой. Ни хрена. Потом подул холодный ветер, да такой вонючий, как будто по пути разворошил кучу могильников. И да, смердело именно мертвечиной. Причём такой, какая пролежала в земле очень долго. Знаю, о чём базарю.

— Крест, там чегой-то шевелится! — подал голос Зануда и клацнул зубами. — Чегой-то мне как-то очковито.

— Заткнись! — прошипел я, всматриваясь в чёрный колодец. Поверхность тёмной воды была уже совсем рядом, я точно видел, как она блестит перед самой рожей. Не, оно понятно, что ни хрена такого на самом деле нет, но проклятущие глаза дурили, а следом за ними подтянулись и уши. Послышалось тихое: «Бульк».

— Кто-то идёт, — прошептал Хорь и в тишине его писк показался грохотом.

Точно! То, что я принял за бульканье, на самом деле оказалось чьими-то шагами. Кто-то быстро прошлёпал в глубине тёмного зала и снова всё затихло. Потом прошлёпало уже ближе. Чёрт возьми, я различил, как кто-то хихикает. Или что это за звук, мать его?

— Рвач. Таракан, уберите к чертям засов, — скомандовал я. — Карась, Зуб организуйте костёр. Да не бросайте сразу всё, поберегите дрова. Глыба, топай сюда и гони всё стадо.

М-да, наши лошадки выглядели как-то совсем дерьмово. Они испуганно таращились во мрак и даже не пытались лягаться. Такое чувство, будто испугались до потери сил. Никогда прежде за ними такого не замечал. Особенно у Чёрта. Относительно нормально смотрелся только рыжий Её величия.

Проклятые деревяшки. Несмотря на то, что выглядели сухими, они напрочь отказывались загораться. Зуб ругался последними словами, а Карась сосредоточенно чиркал кресалом и скрипел зубами. Не помогло даже то, что парни, скрепя сердце, вылили на обломки остатки самогона. Сдаётся, я начал понимать, почему на досках остались только следы от огня. Кто-то до нас уже пытался разжечь костёр и облажался по полной. Дерьмо!

Но и это оказалось не всеми хорошими новостями.

— Крест! — Таракан почти визжал. — Ты только глянь на это!

Тот брус, который мы с таким трудом забивали в крепёж, сросся с металлическими скобами, стал с ними одним целым. А когда пацаны попытались перерубить проклятущую хренотень, та зазвенела, оставляя на оружии зазубрины. Короче, дерьмовое колдовство, как оно есть.

Я посмотрел на окна: все чересчур узкие. Из таких щелей хорошо шмалять наружу, но в дырку едва ли пролезет даже Хорёк. В общем так, мы оказались наглухо заперты в долбанном замке, где живёт какая-то срань, жрущая людишек и сжигающая их кости в печках. И судя по всему, отсюда ещё никто никогда наружу не выбирался.

— Карась, продолжай работать. Зуб — сюда, — звуки тихих шагов в темноте стали громче, точно те, кто там веселился, приближались или их стало больше. А может, и так, и так. — Глыба, доставай свой свинорез и стой рядом с Карасём. Рогатый — туда же. Зануда, Хорь и Таракан — лезьте на коней и забирайте все болты, что есть. Ваша забота — шмалять во всё, что полезет к нам из темноты.