– Тут недалеко озеро, – подошел ко мне Кейел. – С остальным справятся без нас. Собери все сапоги, отмоем грязь, пока не присохла, а заодно и себя в порядок приведем.

Мы спускались по пологому склону, пробираясь через ветки. Мокрая одежда все еще липла к ногам, утяжеляла шаги, но мысль, что до рассвета мы отдыхаем, прибавляла сил.

– Далеко уходим, – заметила я, оглядываясь. Голоса ребят уже не доносились. – Если нападет нечисть, мы услышим?

– Я не тревожу Мивенталь по пустякам, но сейчас обратился к ним. Они уберегут нас. Как ты?

– Вы слишком опекаете меня.

– Обижаешься?

– Пока я не обладала Единством, такой заботы не было. Что мне еще думать?

– Аня, – остановился он, оборачиваясь ко мне.

Руки у нас были заняты, но взглядом тоже можно обнимать. И даже целовать. Нежно или нетерпеливо, жестоко. Взгляд оказывается способен на многое.

Кейел медленно выдохнул, отрывая взор от моих губ, а затем сказал:

– Я и сейчас справлюсь без Единства. – Он снова направился к озеру, продолжая говорить, но уже сменив тему: – Последнее священное кольцо находится в теплых регионах. Дальше путь придется проделать самим. Ледяная долина очень холодная, и спрятаться там почти негде. Тоджа я оставлю у знакомого, но у него же возьму северного волка. А что будем делать с тобой?

– А что со мной?

Я поравнялась с ним.

– Тебе нельзя пить зелья и настойки, пока Единство не признало твою волю. Во что превратятся твои бедра за недели пути верхом? Часто останавливаться нельзя – замерзнем.

Раньше я не задумывалась об этом. Были укрепляющие зелья, эликсиры бодрости, мази по запаху, как крема, настойки всякие, амулеты… Они просто были, а сейчас я осталась без них. Глянула на густой мох под ногами, вспомнила первые дни в Фадрагосе. Стопы заныли, будто вспомнили всю боль от грязных мозолей и ран. Вспомнила легкое жжение на внутренней стороне бедра и покраснение после поездок на Тодже, но мизерные последствия быстро проходили, поэтому не беспокоили.

В раздумьях даже не заметила, как мы вышли к озеру.

Запахло тиной. В кустах щебетала одинокая птица, в воде лениво плескалась рыба. Рогоза отражалась в темной глади неба, кувшинки розовыми и белыми пятнами заслоняли перистые облака. На них же застыли в безветрии упавшие листья. С другой стороны небольшого озера деревьев росло меньше, свет проникал свободнее. Молодая ива склонила ветки к воде и, казалось, трепетала тонкими листьями.

– Красиво, – выдохнула я.

Кейел стоял рядом со мной, тоже ласково разглядывая тихое место. А затем неожиданно признался:

– Я бы построил тут дом.

– А небо?

– Пусть плачет. От слез можно укрыться, было бы с кем.

Вольный спускался к озеру. Я надеялась и одновременно боялась, что он оглянется, но не дождалась. Последовала за ним, молча сняла грязные сапоги, закатала рукава рубахи и, взяв первый сапог, по колено вошла в холодную воду. Ополоснула подошву от грязи, разогнулась и наткнулась на внимательный взгляд. Кейел неотрывно смотрел на мою руку. Я покрутила ботинок, но ничего на нем не заметила.

– Что? – растерялась.

– Редкие звери способны вынести постоянный холод. У них должна быть густая шерсть или горячая кровь. Седло для больших лиертахонов отличается от обычного. Их крылья мешают свесить ноги, поэтому ездят на них, сидя на коленях. Зато ничего не натрешь. Привыкнуть проще, размять легче.

– Лиертахон? – Он хочет, чтобы я оседлала гигантскую ящерицу с крыльями летучей мыши и отвратительной вонью из зубастой пасти? Мне не послышалось. Кейел продолжал смотреть на клык. – Ты шутишь?

– Их не любят из‑за трудного характера, – хохотнул Кейел. – Уверен, вы быстро подружитесь.

Конец второй части.  

Кейел.

…и живут они слепо.

Вечный голод истощает их, но не видят они, оттого бессильны …

– Это светятся газы. Кажется.

– Ты даже не уверена, а продолжаешь нести ересь!

Точит он радость, освобождая место тоске. Тоска отравляет разум, и он, заболевший, толкает на вероломство…

– А у вас не ересь?! Ив, я училась другой профессии. Не моя это специфика, понимаешь? У нас для космоса… в смысле, для звездного неба! Для него целый раздел в науке отведен – астрономия. Это как если бы вашу гильдию объединить с гильдией инженеров и алхимиков. И еще, наверное, горняков каких и…

Снова отравляет чужую веру и селит сомнения. Она всегда будет чужой в Фадрагосе.

Я поправил сумку под головой, удобнее устраиваясь на лежанке из еловых веток. Плотный плащ, расстеленный поверх, не позволял иголкам колоться. Глубокий вдох пощекотал в носу терпким ароматом. От волос Ани тоже пахнет хвоей.

Нельзя думать о ней так часто. Она уже давно уводит меня с истинного пути и разжигает голод. Нужно помнить заветы.

Эмоции губительны усладой своей. И нет от них убежища и спасения. И лишившись защиты духов, с первым вздохом, обречен Вольный, как обречены безвольные…

– Зачем алхимикам изучать небо? Мы травы изучаем, Асфи. Роми, подкинь поленьев в костер. Сегодня холодная ночь.

– Просто лес сырой. Возьми мой плащ, укройся.

– Елрех, ты ведь не могла ей поверить. – Эльфийка теперь долго не успокоится, и Аня ей не уступит.

– А почему нет, недоверчивая Ив? Много ли исследователей крылья изучали? А Асфи говорит, что у них на звезды летали.

И бесстрашие будет даровано Вольному, сумевшему погубить проникшие в разум споры эмоций…

– На Луну!

Я крепко зажмурился. Оскверняет Луну и даже не понимает этого.

– Я не могу больше слушать твой вздор. – Однако Вольный сказал это спокойно. Лукавит?

– Заткни уши рогами! Тебе вообще хоть что‑то, кроме своего хвоста, интересно?

Я подавил усмешку. Аня не восхищается шан’ниэрдами. Вообще с трудом признает другие расы всерьез, смотрит на них, как на животных – или с опаской, или с умилением. Что будет, когда она встретится с соггорами? Не стоит отвлекаться.

И обретет силу Вольный, не поддавшись тайным желаниям тела…

– Чем тебе не угодил мой хвост? Нормальные существа любят нас из‑за него.

– И рога!

– И из‑за рогов тоже.

– Не ругайтесь, всю живность в округе переполошите, – пробормотала милая фангра. – А если подкрадется хищник? Не заметим же.

– У тебя зрение хорошее, а у Ив уши длинные. В смысле, слух хороший.

И велика награда Вольному, прошедшему путь, не ослепнув и не позволив ростку жадности пустить корни, ибо с ней приходит вечный голод…

– Не переводи тему, Асфирель! Исследователи сделали множество открытий, и людей среди первооткрывателей на пальцах сосчитать. Как ваши люди подобрались к Луне? Как они ходили по ней, если она насквозь оледенелая? Они бы превратились в лед! И она бы не позволила топтаться по себе!

– Я знаю, в чем ее проблема. Елрех, извини, но не могу больше молчать. Ив, ты не забыла, что у них в мире только люди? Самые бесчестные и умные придумали, как враньем контролировать глупых. Разве ты не видишь? Посмотри на нее. Она сама на Луне не бывала, но верит и обожествляет тех, кто наврал ей.

– Обожествляю?!

И голод этот неутолим. Растет он с эмоциями и растит тоску по ним. И лишь одно спасение от него – время…

– Я одного не понимаю: как можно настолько оскорбительно к Луне относиться?! – возмутилась эльфийка.

Время Вольного бесценно…

– В ее мире нет духов. Кто накажет? Я вот уверен, что беспорядки у них именно из‑за этого.

– Зато у нас они есть, – мягко воспротивилась фангра, – и иногда откровенный беспорядок оправдывается их именем. Не забывайте, как почтенная Сиелра воспользовалась этим.