– Чего уставился?! Лови охреневшую! – выкрикнул с выбритыми висками, спрыгивая с багажника, пока эльфеныш кружил вокруг атлетов.

Я успела сделать два‑три шага, прежде чем меня потянуло назад. Парень, сидевший на переднем сиденье, удерживал мою сумку, просовывая руку через окно открытой дверцы авто. Я крепко ухватилась за его напряженное запястье и возле локтя, приподняла и резко опустила, налегая всем весом. И еще раз. И еще…

Когда четвертый враг показался мне слишком близко, я расслышала хрип парня, чья рука ослабла:

– Твою мать, твою мать…

Я бросилась к дому, на бегу нащупывая ключи. Стараясь не отвлекаться на топот за спиной, приложила таблетку к домофону. Заскочив в подъезд, потянула дверь на себя. Мстительный ублюдок через пару секунд показался в крохотном окне, но опоздал. Подергал ручку и склонился к домофону.

«Здравствуйте, я живу на третьем этаже. Забыл ключи. Откроете?» – примерно этого достаточно, чтобы добродушный жилец дома отдал меня с потрохами.

Я поторопилась уйти. Нажав на кнопку лифта, обрадовалась – его не пришлось ждать. Пока ехала в лифте проверяла целостность сумки и снова радовалась, что в доме полно квартир. Под грохот в ушах ворвалась в квартиру, заперла за собой дверь и прислушалась. Спустя несколько секунд тишины включила свет, прошла на кухню, сбросила на пол сумку и ухватила со стола нож. Вернулась в прихожую, погасила свет и села у двери, прислоняясь к стене и прислушиваясь. Хотелось к Кейелу.

– Ты бы подсказал мне, как действовать в жестоком мире? – шепотом поинтересовалась я у темноты и, казалось, она слушала, обретя его душу. Это подтолкнуло спросить еще: – Ты простишь меня, когда я появлюсь в твоей жизни снова? И прости меня за то, что я осталась такой же эгоисткой. Я больше не знаю, как жить без тебя, поэтому… – Свесив голову на грудь, сжала рукоять крепче. – Ты нужен мне.

Речь на общем языке Фадрагоса успокаивала, навеянное уставшим разумом присутствие Кейела дарило чувство надежности, и я говорила с Вольным до тех пор, пока не задремала. В предрассветное время вздрогнула от боли в коленях. Придерживаясь за стену, с трудом поднялась. Ноги затекли, онемели, шея ныла. Я вошла в ванную, положила нож на полку и взглянула на себя в зеркало. Заправила прядь темных волос за ухо, дотронулась до щеки, чистой от шрамов и метки. Однако сердце болело от осколков сильнее прежнего.

Облизав губы, я призналась отражению, призналась тому, что осталось от Кейела во мне:

– Я виновата перед тобой. Я сильно виновата.

– Спасибо, Анна, мы свяжемся с вами, когда будем готовы дать ответ. – Интервьюер, мужчина в безупречном костюме, постучал ручкой по моей анкете и многозначительно глянул на стеклянную дверь.

Огромный экран за его спиной, транслирующий видеосвязь с некоторыми директорами и другими работниками компании, погас. Кажется, мною остались не очень довольны, но не высказали об этом прямо. И на том спасибо.

Уже у двери в спину прилетело:

– Всего доброго.

Отвечать совершенно не хотелось, и не потому, что я завалила собеседование. Уровень моей социальной коммуникации на Земле даже я способна была оценить трезво – ничтожно мал. Опытный менеджер, как мне показалось, выяснил это после первой же просьбы рассказать о себе, но он должен был выжать из меня все для тех, кто наблюдал за нами с экрана. Наверное, сначала я должна была почувствовать себя бесполезным насекомым, которое, может быть, еще на что‑то годится, и доказать свою состоятельность. Но по мере того, как моя самопрезентация скатывалась в философию о человеке, мне дали ясно понять, кого увидели перед собой работодатели. Кусок мерзкой, жалкой грязи каким‑то немыслимым образом прилип к подошве их безупречного ботинка. И в этом куске грязи они до последнего рассчитывали найти крупицу золота. Ну а вдруг… Не могла же обычная глина с дороги попасть на их великолепную красную дорожку. Обычная ну никак не могла – это же очевидно!

Ничего, все бывает в первый раз. Думаю, тому, кто пригласил меня на собеседование и заставил потратить драгоценное время руководства, еще придется поволноваться. Или нет… Я спасу его своим окончательным уходом из жизни Земли. Теперь только бы успеть домой.

Я спешила.

Еще спускаясь в лифте в компании улыбчивой сопровождающей – или выпроваживающей, – я вызвала такси. Туфли на небольшой шпильке сняла сразу, как спустилась с крыльца угрюмой высокоэтажки. Пиджак хотелось затолкать в какой‑нибудь рюкзак, а юбку сменить на удобные брюки. На это собеседование не стоило ходить, но, взвесив все за и против, я все же отправилась. Прошлые недели выдались несладкими, и мне не хотелось усугублять жизнь еще сильнее. Как знать, не провалится ли моя затея…

В первые дни после ночного инцидента было вовсе трудно. Я боялась выйти из дома, опасаясь мести или возможной слежки. Было страшно, что кто‑нибудь из соседей по описанию узнает меня и покажет «моим приятелям», в какой квартире я живу. Однако все мои страхи оказались напрасными – мстить никто не приходил.

Зато приходила Света. Никогда не думала, что разговор со старыми подругами может настолько не клеится. Она сплетничала со мной о тех, кого я с трудом могла вспомнить. Она была убеждена, что меня волновала их жизнь. Зачем я тратила на этих людей свое время?.. Не больше часа прошло прежде, чем Света обиделась на меня. От нее не укрылось мое равнодушие к беседе, а во всем она обвинила мое стремление к карьере. Я не стала оправдываться и опровергать ошибочное мнение, и это обидело ее сильнее.

Приходил и Женя… Я надеялась, что сумею отвертеться от серьезных разговоров с ним, а тем более от близости. Когда‑то мне уже довелось растоптать свою гордость и переспать с малознакомым мужчиной, не скрывая от него собственной выгоды. Ради достижения цели я продалась Волтуару. Я о многом жалею в прошлом, но Волтуар не входит в число тех, кого мне бы хотелось вычеркнуть из воспоминаний. И Женя тоже. Мой бывший жених сделал многое для меня из того, что было важно мне в прошлой жизни. Однако в этот раз я даже не смогла обняться с ним. И причина не в гордости… Да, возможно, я застряну на Земле, и Женя удачная партия и… Нет. Это не оправдание. Не угроза потерять невосполнимое. Это даже для цели не годится.

Женя решил, что у меня появился любовник, поэтому хлопнул дверью, оставляя меня одну. Через несколько минут вернулся и попросил объяснить все по‑человечески. И как бы я ни хотела помочь, ему пришлось уйти без ответов. В этот же вечер он и Света нагрянули ко мне вдвоем – я попросила оставить меня в покое хотя бы на время. Ничего лучше придумать не получилось.

Новости о моем странном поведении, молчании и возможном разрыве отношений с Женей не миновали и родителей. В итоге их осторожная забота постепенно превращалась в навязчивую опеку и чрезмерные нотации.

С одной стороны, все это отвлекало от неотступной тоски, с другой – все чаще подталкивало к наплевательскому отношению ко всему. Я исчезну из судьбы Земли так, будто меня никогда не рождалось. Вместо меня в семье Сорокиных будет Катя, которая наверняка сделает родных счастливее, чем нынешняя я.

Наверное, поэтому я перестала открывать дверь и отвечать на звонки. Только вчера позволила себе провести прощальный вечер с родителями, но и тот быстро вылился в очередные нравоучения от папы и заботливого причитания от мамы. А утром решила съездить на собеседование, чтобы, в случае неудачи в плане с возвращением, могла хоть что‑то сказать в свое оправдание.

В свободное время от утомительных разборок я продолжала работать над собой и повторять многое из того, что изучала в университете, попутно примеряя знания на социальную структуру Фадрагоса. И глядя сейчас на этот мир под другим углом, изучая его без предвзятости, предрассудков и лишних эмоций, я видела немало преимуществ.