Взглянул на камень, к которому когда‑то давно колючее растение привязывало меня. Затем посмотрел на место, куда упал кинжал после того, как Кейел сам же отшвырнул его. Он заметно сглотнул, стиснул мою руку крепче и молча повел меня дальше. Я не ответила, лишь виновато отвела взгляд. Тогда Вольный предал почти незнакомку, а я собираюсь оставить его одного. Ударить, когда он старается поверить мне. Пока Кейел поправлял ремешки ножен, я оглянулась на регион Ночной смерти. Регион моей печали и страхов… Услышала тихое хриплое: «Отправляемся», – и нахмурившись вскинула подбородок, а затем резко повернулась к шумящим скалам спиной. Обычный регион. Такой же, как и многие другие в Фадрагосе, – со своей историей, своей тьмой и светом. Зачем придавать ему значимость? Можно просто внести новую буковку на карту, а мне пора оставить прошлое в прошлом.

Кейел перед отходом неспроста перепроверял крепления ножен и смотрел, чтобы оружие легко извлекалось. Духи предков и ветра мягко отпустили нас в регионе Илсейской паутины, откуда мы незамедлительно попросили их перенести нас в регион Больших мостов, где часто кто‑то прибывал и отбывал. Мы готовились к встрече с кем угодно и с чем угодно, но все равно оказались не готовы к тому, что увидели…

Солнечный свет только начал разгораться над горизонтом, промозглый туман плотно укутывал окружающую местность. В подлеске неподалеку заливалась пением одинокая птица. Я втянула прохладный воздух носом, набирая полную грудь. От неприятной сладости, застывшей вокруг священного кольца, затошнило, а на языке словно остался привкус вязкой горечи. Молчаливые ребята разбредались, все еще сжимая рукояти кинжалов, хотя в повисшей атмосфере смерти даже я не сомневалась: нам ничего не угрожает. Роми прошел мимо меня, задевая плечо дуновением тепла. Дошел до распластанной на земле темноволосой шан’ниэрдки и присел на корточки. Брезгливо взявшись за запястье, с трудом приподнял мертвецки синюю руку – под ней, на животе, скрывалась колотая рана.

– Был бой, – раздался тоненький голосок Ив.

Она остановилась возле трупа грузного гелдова. Его остекленевшие глаза на почерневшем лице все еще смотрели в небо, а песок вокруг был испачкан высохшей кровью цвета чернил.

– Не бой, – тихо отозвался Кейел с другой стороны, разглядывая мертвого эльфа, одетого в обмундирование стража. – Бойня. Резня.

– Драгоценности сняты, – расхаживая среди тел, заметила Елрех. – С каких пор наглые разбойники бесчинствуют в важном регионе?

Я медленно обогнула камень священного кольца и едва не споткнулась о волка. Белая шерсть наверняка некогда лоснилась, а сейчас была выпачкана в земле и склеилась от засохшей крови. Ему разбили голову, но, видимо, до этого сломали челюсть. Добили из жалости? Скорее, от злости. Из жалости проткнули бы сердце…

Первый веревочный мост на нашем пути был оборван. Нам пришлось возвращаться и пересекать местность другими путями.

Ошеломление… Как выяснилось, оно бывает разных оттенков. И встречаем мы его тоже по‑разному.

В этот раз мы молчали…

У городских стен Обители гильдий не было оживления. Городских стен просто не было. Не было и уютных домов перед городом, за его стенами – тоже. В рассеивающейся дымке влажного тумана постройки города виднелись гораздо дальше, но мы шли по руинам. Не так. Мы шли по выжженной земле. Мертвой. Она хрустела, как осколки стекла, под подошвами ребят и рассыпалась углем. Но мягко касалась моих стоп.

Кейел молча свернул от города дальше, и мы так же безмолвно последовали за ним.

Укрылись в роще, распростертой на небольшой возвышенности, откуда обитель просматривалась чуть лучше. Со стороны главных городских ворот тянулась черная пустошь, а чуть севернее открывалась другая картина – очередные руины. Обломки городской стены лежали линией каменно‑деревянной насыпи, разрушенные стены домов частично ушли под землю, местами почти нетронутые крыши накрывали фундаменты. Повсюду валялись камни, балки и, кажется, щепки.

– Похозяйничала Анья, – нарушила тишину Елрех. В ее голосе слышалось сожаление.

Она постояла еще немного, сжимая кулаки, а затем проворно полезла на ближайшее дерево.

Кейел уже давно отвернул голову от северных руин и смотрел в сторону ворот.

– Не думал, что Кхангатор зайдет настолько далеко, – с прискорбью произнес он и сразу направился к тому же дереву. Скрестив руки на груди, прислонился к нему плечом.

– Виксарты мстительны, – лениво напомнил Роми. Он уже сидел на пне и, облокотившись на колени, крутил в пальцах дротик.

Ив сидела на поваленном дереве, упираясь руками в него. Я последовала ее примеру. Вскарабкалась и, примостившись рядом с ней, стала легонько болтать ногами. Шершавая кора чуть царапнула ладони, голые пятки несильно ударялись о ствол. Ив тяжело вздыхала и иногда дергала ушами, но не просила меня прекратить стучать. Теперь я прекрасно знала, насколько у нее острый и чуткий слух.

Затяжное молчание прервал Кейел, в полголоса рассказывая, что обсуждал при встрече с Кхангатором. Это немного проясняло ситуацию, но не давало полной картины произошедшему. С места, где мы расположились, хорошо просматривался тракт. Когда туман отступил полностью, можно было разглядеть, что пострадал не весь огромный город, а только его малая часть в разных сторонах. Поэтому мы рассчитывали, что если в городе остались жители, то кто‑то обязательно воспользуется этой дорогой. Оставалось только ждать.

Разговоры не клеились, эмоции бушевали в ребятах, и настроение часто менялось у каждого из нас. Когда утренняя прохлада стала уступать солнечному теплу, раздался голос Елрех:

– Кто‑то идет!

Пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть ее на толстой ветке и понять, куда она смотрит и с какой стороны ждать путника.

Из города! Повезло.

Путник приблизился к нам минут через пятнадцать после возгласа Елрех. К тому времени она уже спрыгнула с ветки и, вооружившись кинжалом, стояла возле меня и Ив. Вольные отправились наперехват. Орешник заслонял обзор на происходящее, а тишина, разбавленная лесными звуками, стала напрягать. Я вытащила кинжал и, не удержавшись, шагнула к дороге, но Елрех вытянула передо мной руку. Обернулась ко мне и хмуро посмотрела в глаза. Я выдохнула, проглотила с тугим комком и желание помочь. Безропотно отступила обратно к поваленному дереву. Меня одолевало беспокойство. Однако вскоре через орешник же с треском проломились парни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Они вели мужика, заломив ему руки и удерживая с двух сторон. Курчавые волосы человека слиплись, спутались, были покрыты пылью и местами блестели. Куртка не по размеру расползлась по швам и была заляпана пятнами, штаны, наоборот, сидели свободно, но тоже были грязными, а заплатки требовали повторного ремонта. Зато сапоги были хорошими, новыми, едва запыленными, ближе к коленям, пропитанные жиром, даже лоснились…

Вольные не остановились возле нас, а повели неизвестного вглубь рощи. Когда выбрали подходящую поляну, Роми бросил на маленький холмик нож, несколько кошелей, саблю и моток тонкой веревки – видимо, то, что отобрал у мужика. Кейел пнул пленника под коленом, вынуждая того согнуть ноги и упасть. Он не сопротивлялся, а на Вольных смотрел с пониманием и, казалось, бесстрашно. Будто даже с каким‑то фанатичным огоньком в темных глазах. Его губы дрогнули в улыбке, но он быстро спрятал ее. Почесал небритую щеку. Возникало впечатление, словно он не мылся много недель…

Мы, девушки, отошли чуть дальше от мужчин, встав под раскидистым деревом. Мужик, привлеченный движением, вперил такой же фанатичный взгляд и в меня. Прикипел им к метке на щеке.

Кейел подошел к нему, склонился и помахал перед лицом клинком кинжала. Коротко произнес:

– На меня смотри.

Мужик подчинился. Переминулся с колена на колено, вглядываясь в лицо Кейела.