– Но попробовать можно, – подхватила я идею.

Волтуар бросил взгляд на кровать, но, видимо, передумал нарушать только наладившуюся мирную атмосферу. Снова поцеловал меня в макушку и согласился:

– Давай попробуем.

– Если…

Как спросить, прощают ли тут измены? Были ли такие случаи? Если затрону эту тему, то наверняка сама поселю сомнения в мысли Волтуара. Вдруг измены непростительны.

Нужно дождаться северян… Или узнать тайну, которую так ищет Кейел.

Кейел…

Он был воспитан северянами, знает соггоров настолько, что готов рассказывать о них правителям. Готов выступать послом между двумя сторонами. Сколько я смогу узнать у незнакомых северян, а сколько у знакомого Вольного? Не просто знакомого…

«Что между вами?», «Что у вас с ним?»…

Что же между нами, Кейел?

Кейел знает о даре. Знает, как он может указать путь к сокровищнице. Если снова попробовать сработаться с Вольным, то…

– Асфирель, тебе помочь придумать вопрос? – вклинился в мысли заботливый голос.

… сможешь ли ты, Асфи, обхитрить самого опытного лжеца?

– Это неудачная идея, – неуверенно ответила, глянув на Волтуара, – но я попробую. Обязательно попробую, но… не сегодня.

– Когда тебе будет удобно.

Нежные поцелуи в скулу, щеку, губы становились настойчивее. Я давила из себя улыбку, хаотично соображая, как действовать дальше. Главное, не кривиться. Не оскалиться и не оттолкнуть.

– Слуги должны убрать со стола, – пробормотала я, ухватившись за плечи Волтуара и нависая над диваном. – И пусть принесут фруктов.

Он остановился, обдавая жарким дыханием ключицы. Мимолетно коснулся губами шею, а затем прошептал:

– Ты права. Потом не будут отвлекать.

Он поднялся, тряхнув волосами, и направился к столу за камнем призыва. Я потянулась поправить платье; пальцы никак не могли подцепить бретельку и вернуть ее на плечо – не слушались. Мышцы лица болели от искусственной улыбки.

Если что, справлюсь и без зелья желания. Помню ведь, как это было… К сожалению, детально помню.

Как только в комнату вошли две эльфийки с пустыми подносами, я поднялась. Повезло, что Волтуар скрылся в ванной, иначе пришлось бы выдумывать что‑то еще.

– Графин оставьте, – ровным тоном приказала я. И в душе ничего не дрогнуло. – Принесите чистые стаканы и фрукты.

Ближайшая эльфийка кивнула, не смея смотреть на меня.

А когда‑то такое поведение смущало… Нужно бежать из Фадрагоса, пока не привыкла к этому миру.

Флакон с сонным зельем был вылит в графин за считанные секунды, пока я была в одиночестве. Если сумею напоить соком Волтуара до того, как он… как мы… На целый графин такой дозы мало, крепкий сон продлится не больше получаса, а потом все равно ничего не спасет. Я все же поморщилась.

Кем я вернусь домой, и сумеет ли время стереть все произошедшее из памяти? Хотя бы притупить…

Два полных стакана на столе. Наверное, хватило бы и половины одного, но лучше избежать подозрений. Как подать его Волтуару, чтобы он выпил?

И двух глотков достаточно…

Плеск воды прекратился.

Не раздумывая больше ни секунды, я до предела расслабила завязки платья, распустила волосы и, немного взлохмачивая их, подошла к столу. Волтуар вышел, вытирая лицо. Откинул полотенце на комод, улыбнулся и стал приближаться ко мне. Я тоже улыбнулась, немного склонив голову, а затем потянула завязки до конца. Неспешно стянула платье с плеч, позволяя ему соскользнуть к ногам. Стараясь двигаться изящно, переступила его, затем, обняв себя, скрывая грудь руками, подцепила платье носочком и откинула под стол. Надеюсь, красивые фильмы не врали, и это не выглядит глупо. Волтуар приостановился, но только на мгновение. Я подняла стакан. Когда теплые руки легли на мои бедра, сделала глоток. Облизала губы от сока, протягивая стакан Волтуару. Он сглотнул, неотрывно глядя на мое лицо.

Бери же!

– Волтуар, я… скучала, пока вас не было.

Взял. Не задумываясь, по‑прежнему не отрывая глаз от меня… Но взял. Жадные глотки, запрокинутая голова – пустой стакан.

Теперь ни в коем случае нельзя лечь раньше него.

Стакан, поставленный на край стола. Не упал, не разбился – уже хорошо. Лишние осколки ни к чему.

Глубокие поцелуи неприятны, объятия неудобны. Я выдержу.

Еще приближаясь к кровати, успела стянуть с Волтуара рубашку. Мешать не будет.

В последний момент сумела отстраниться, растянула улыбку пошире, погладив грудь безумно влюбленного мужчины, а затем легонько толкнула его на кровать. Он поддался, опустился на спину, облокотившись. Так не уснет. Я села на кровать, подтянула валик, позволяя Волтуару, устроиться с удобством. Упираясь руками по обе стороны от его головы, склонилась к нему.

– Асфирель… – прошептал он в мои губы.

Медленный, непрерывный поцелуй слабел, а затем Волтуар просто отключился.

– Аня, – прошептала я, будто себе напоминала.

Он точно спал. Крепко, но не беспробудно, поэтому двигаться приходилось осторожно и тихо. Метка на руке Волтуара была блеклой, едва заметной. Что первым подносить к ней? Выбрала треугольную пластинку. Удерживая двумя пальцами, приблизила ее к рисунку и стала ждать. Хмурилась, пока ничего не происходило, а потом вздрогнула. Пластинка лопнула – трещинки стали бесшумно расползаться по стеклу. Я испуганно смотрела на нее. Сломала? Кейел убьет меня! Спрятала пластинку обратно под салфетки, и решила все равно довести дело до конца. Может, ничего не сломалось, а так и должно быть. Круглый флакон на шнурке готова была убрать в любой момент, опасаясь, что и эта вещица покроется трещинами. Но нет, с ней ничего не происходило, а вот метка Волтуара чуть засияла голубым цветом. Первый крохотный дух и почти сразу второй сорвались с рисунка, сквозь стекло проникли в флакон. Стекло помутнело сильнее, а внутри застыли пойманные духи.

Справилась или нет?..

Надела платье и, улегшись под боком правителя, свернулась калачиком.

Волтуар будет плохо помнить, как уснул. И если все же спросит, покаюсь и признаюсь, что во мне проснулся алхимик. Разница между легким веселящим зельем, детской забавой, и сонным – всего лишь в одном ингредиенте. Скажу, что перепутала, понадеявшись на память.

Во всем и всегда виновата память…

Отговорка с зельем прошла удачно, или Волтуар просто не хотел снова ставить наше взаимопонимание в шаткое положение. Теперь я в полной мере понимала, почему любовницам строго‑настрого запрещается говорить о политике. Влюбленный шан’ниэрд может пойти на поводу глупости, даже не потому, что лишен ума, а потому что не захочет видеть правду. Кажется, они просто не способны принять факт, что их возлюбленная может быть с чернотой внутри, с изъянами.

Однако совсем без последствий тоже не обошлось… Волтуар строго попросил меня не варить зелья, пока не вернется Елрех. Много ли я потеряла, после запрета Кейела?

Кейел… Вот с ним возникли небольшие сложности. Я думала, что мы сразу же отправимся расхищать сокровищницу, но все оказалось не так просто.

– Теперь нужно ждать несколько дней, чтобы артефакт заработал, – произнес он, выглядывая из‑за колонны.

Любовницы прошуршали юбками, пробежав мимо небольшого зала с музыкальным инструментом, вроде огромной арфы, и стульями. Мы свернули сюда в надежде, что нас никто не застукает. Я стояла рядом с Кейелом, спрятавшись за высокой вазой с пышными цветами. Думала, как заговорить о даре. Надо ли признаваться? Раньше я боялась, что Кейел убьет меня без разговоров, но теперь не была в этом уверена. Захочет ли воспользоваться мною, как проводником, или он уже настолько близко к разгадке, что справится самостоятельно? Получив артефакт и амулет, он только что не расхохотался от радости. И даже поблагодарить не забыл, бережно укладывая пропуск в хранилище по мешочкам.

– Покажи мне, где находится хранилище, – попросил он.