Вся внутренняя территория была заставлена машинами, включая старенький автобус Евгении. Кинжал я припарковал снаружи, ибо внутри нет места, а затем, оставив Андрея, пошёл внутрь.

На КПП, конечно, была охрана предприятия и представитель полиции. Но, глядя на человека, приехавшего на Кинжале, они не стали задавать мне какие-либо вопросы. Поэтому я молча прошёл на территорию завода и вошёл в это здание. А там всё в палатках и весьма холодно. Я даже поморщился…

Огромный цех, оборудование которого было накрыто тканью или скрыто коробами из фанеры, встретил меня вонью, детским плачем и руганью.

Территория внутри была огромна, и вся она была заставлена палатками, чемоданами и людьми, сходящими с ума от безделья и всей этой атмосферы вокруг.

Выпустив Сканирующий Импульс, нашёл Женю с остальными. Они располагались между двумя огромными устройствами, что закрыты коробами из фанеры.

— Серёжа! — выкрикнула Евгения.

— Миша! — а это была Нина.

Да и люди полезли из палаток, которых здесь было четыре.

— Дядя герцог! — пискнула маленькая Зина, чьё лицо показалось из палатки. Она бросилась ко мне, и я обнял малышку.

— Я приехал. Андрей ждёт в машине снаружи. Он немного потрёпан, но теперь всё в порядке, — ответил я на немой вопрос Жени.

— Вот как… спасибо большое… — она вытерла слезу и ярко, почти сияюще заулыбалась. А затем её улыбка померкла. — Ты сейчас вновь уедешь, да?..

— Уеду и заберу всех, кто этого захочет.

Я окинул взглядом собравшихся. Марина, стоявшая рядом с Николаем, который скрыл ногу-протез штанами. Баба Люда с Тимурычем, который даже здесь не снимал свою шапку-ушанку. Анастасия, одетая строго и выглядевшая как бандитка. Ну и Женя с Ниной.

— А остальные где? — спросил я у Анастасии.

— Кто как. Некоторые вернулись в Челябинск и поселились у своих детей или родственников. В городе безопаснее, чем здесь. Кто-то уехал к родне в другие регионы. И что у тебя за предложение?

— В моём герцогстве полная разруха. Нужна помощь. Но это опасно. Слишком уж много у меня врагов.

— Без бэ, — хмыкнула женщина сорока лет. — Если нужна помощь, помогу, чем смогу. Я тебе жизнью обязана и… Спасибо за помощь в том деле…

Она имела в виду свою дочь. Но я пока не буду об этом рассказывать. Там всё… сложно. Главное, что всё хорошо закончилось.

— И я! Я помогу! — глаза Евгения заблестели, и она замахала рукой.

— Спасибо. У меня для тебя есть важная работа. Но можешь пока сбегать наружу и посмотреть на свою работу.

— Поняла! — энергичная блондинка умчалась, даже куртку забыв прихватить, а я посмотрел на бабу Люду.

— Бабуль. В деревню пока опасно возвращаться, но я могу для вас снять квартиру.

— Мы… — судя по всему, бабуля собиралась отказаться, но вмешался Тимурыч.

— Спасибо, Серёг, не откажемся. А то у нас от холода все суставы уже отваливаются. И эта кормёжка… мы на свалке и то лучше питались.

— Да?.. Как интересно… Покажи.

Старик хмыкнул и повёл меня к столовой, которая располагалась в другом конце цеха. Там сотрудники одного из кафетериев города варили кашу и чай.

Десять газовых плиток, на которой стояли огромные кастрюли, множество столов, которыми повара оградились от людей, и пять этих самых поваров.

Они носятся по «кухне» и пытаются успеть всё сделать. И раздать еду, и приготовить, и посуду помыть. Видно, как люди устали.

— Позвольте попробовать, — попросил я мужчину, получившего чашку с кашей и куском хлеба. Тот же посмотрел на меня как на врага народа и поспешил уйти. Тогда я обратился к женщине.

— Зачем? Ждите очередь, — недоумевала та, а я показал удостоверение, подтверждающее, что я герцог.

— Просто хочу проверить качество еды.

— Да? Ужасно здесь кормят! Помои, а не еда! — она передала мне чашу, и я попробовал. Ну… Это точно вкуснее шиповника и рыбы из рек Челябинска.

Непонятная смесь из круп, кусочки мяса, но, судя по всему, подтухшего, и сплошные жилы.

— Спасибо, я заберу, если вы не против, а взамен, — у меня в руках появились две банки тушёнки.

— Вам спасибо!

Довольная женщина забрала у меня тушёнку и хлеб, который вроде нормальный, и умчалась. А я перенёс кашу. Затем подошёл к столам и перебрался на ту сторону.

— Мужчина! Куда вы⁈ — завозмущалась одна плотная женщина-повар. В ответ ткнул ей в лицо своё удостоверение.

— Хочу узнать, чем вы тут людей кормите.

— Чем? Помоями кормим! Вот, — она схватила меня за руку и привела к «складу». Там лежали мешки, а также стояли напольные холодильники. Содержимое выглядело ужасно… — Это нам привозят каждый день и велят готовить из этого! Мы жаловались, ругались, но всем плевать!

— Понял. Сейчас решим, — я достал телефон и позвонил кое-кому. — Алло, Егор Максимович…

Миасс.

Поместье графского рода Соколовых.

— Сто девяносто восемь… Сто девяносто девять… Двести! — на прорезиненный пол упала мокрая от пота девушка.

— И зачем так себя изводить? Это из-за того парня? — раздался мужской голос, и девушка поднялась да взяла переданное полотенце.

— Пап, он-то тут причём? — проворчала невысокая спортивная девушка.

Она была одета в спортивный топ, который едва сдерживал пухлую грудь, а также спортивные шортики, почти полностью обнажающие, пусть и не сказать, что длинные, но крепкие ножки.

— Я думал, ты из-за того спасателя, так убивала себя, — удивился мужчина со стильной бородой.

Он был высок, более двух метров ростом, тело крепкое, и имеется внушительный рельеф. Взгляд острый, как и нос. Впрочем, на то он и Соколов.

— Нет. К тому же, ты так и не нашёл его! — девушка топнула ногой и строго посмотрела на отца. — Не сдержал обещания.

— Как раз по этому поводу я и пришёл… — он протянул телефон с открытой интернет-статьёй.

— Это… Да! Он! Похорошел, не такой худой и… г-г-г-г-герцог⁈ — девушка рухнула на свою тренированную попку, с неверием смотря на экран смартфона. — Но это точно он… Я уверена. Как?

— Хм. Тут весьма долгая и сложная история. Расскажу за ужином. Но главное, что он не женат…

— Пап! Не влюблена я в него. Благодарна, конечно, но… — она застыла, увидев выражение лица отца. — Прости, пожалуйста, папочка, я не буду перечить тебе…

Лагерь беженцев.

Некоторое время спустя.

— Как людям, живущим у фронта, теперь полагаться на Царство⁈ — я читал эмоциональную речь, текст которой видел лишь я.

Мы с Ларри немало сил потратили на её написание. А выступал я перед журналистами.

— Зачем людям оставаться в Челябинской области? — громко и эмоционально спросил я. — В случае беды им не окажут никакой существенной помощи, а будут кормить тухляком и всякой дрянью. Разве так можно? Это настоящий удар в спину! И я бы сказал… предательство!

Помимо ЦСБ, я позвал и журналистов. Так что пока одни брали показания, другие делали «материал». После вторжения губернатор Свердловской области самолично выступал по телевизору, уверяя, что беженцы получают достойные условия жизни.

И вот, я показал, что имелось в виду под «достойными».

— Беженцев даже из лагеря не выпускают! Будто они преступники. Или вот, — я подтянул Нину, выглядевшую грязной и лохматой. — Известная певица, всеми любимая Нана. Вы можете представить, что та, которая нам, на Фронтире, подарила надежду и силы к продолжению сражений, ест тухлую еду и спит на полу⁈

Журналисты пораскрывали рты от шока, ну а потом их глаза засияли. Сенсация же!

— Меня здесь несколько раз чуть не изнасиловали… — со слезами на глазах хриплым голосом сказала певица. — Охрана лагеря жестока, и недавно на пустом месте избила одного молодого парня. Прямо на моих глазах…

— Она приезжала в Челябинск на гастроли по Фронтиру, а в итоге оказалась здесь, в лагере для беженцев. Без документов, денег и надежды на выживание! — я говорил чётко и с праведным гневом в голосе. Ларри же показывал, какие жесты я должен повторить, чтобы было больше экспрессии.