— Даже здесь ты не можешь победить, — произнёс Рейвен, делая шаг вперёд. Казалось, он шёл по самой поверхности воды. — Твоя ошибка всегда была в том, что ты считал страдание своей силой. Но настоящая сила рождается из любви и защиты тех, кто дорог.

С этими словами мужчина начал сложную последовательность движений, его руки двигались с такой скоростью, что оставляли в воздухе светящиеся следы. Воды Сумеречного Моря начали вращаться, образуя гигантский водоворот, в центре которого оказались костяные острова Аяша.

Генерал пытался противостоять этой силе, призывая всё больше костей из глубин своего Домена, но каждая новая конструкция немедленно разрушалась нарастающим давлением водоворота. Он чувствовал, как его Ци истощается, как его собственные кости начинают скрипеть под давлением чужого Домена.

— Приливная Волна Забвения! — воскликнул Рейвен, завершая свою технику.

Из глубин его Домена поднялась огромная волна, состоящая из чистой Ци. Она накрыла костяные острова Аяша, смывая их в небытие. Сам Генерал оказался в эпицентре этой разрушительной силы, его тело скручивало и ломало, кости — те самые кости, которыми он так гордился — трескались и крошились под невыносимым давлением.

Когда волна схлынула, Аяш лежал на полу, который снова стал каменным — Домены обоих противников рассеялись. Его тело было сломано, белая кожа покрылась трещинами, сквозь которые просачивалась не кровь, а бледная энергия.

— Как… — прохрипел генерал, пытаясь подняться, но его руки подломились под собственным весом. — Как ты смог… Ты был слабым и избитым, ты сдался сам. Что изменилось?

Рейвен подошёл к поверженному врагу, его шаги были тяжелыми, но уверенными. Он выглядел измотанным, но в его глазах горела несокрушимая воля.

— Ты ошибаешься, я никогда не сдавался, — ответил он. — Даже в самые тёмные часы я верил, что однажды увижу своего сына. И этой веры оказалось достаточно, чтобы пережить всё, что ты мог придумать.

Он поднял руку, концентрируя в ней последние остатки своей Ци. Формируя технику, с которой началась эта битва.

— Это за годы пыток, — произнёс Рейвен тихо, но его голос, казалось, заполнил весь зал. — За каждую сломанную кость, за каждую каплю пролитой крови.

Удар Рейвена пришёлся в грудь Аяша, пробивая её насквозь. Генерал Костей дёрнулся в последний раз и затих, его тело звучно упало на пол.

— Мы должны уничтожить артефакт, — произнёс Рейвен, поворачиваясь к Мелиссе и раненому Рю, которые наблюдали за битвой, не в силах вмешаться. — Он должен быть за этой дверью.

Мелисса кивнула. Вместе они подошли к массивной двери, ведущей в Зал Вечного Пламени.

— Я чувствую защитные формации, — произнесла она, проводя рукой вдоль невидимых линий силы. — Сложные, но… уязвимые.

Её пальцы двигались с невероятной точностью, вплетая собственную Ци в структуру защитных формаций, находя и разрушая ключевые узлы. Дверь, защищавшая Зал Вечного Пламени, вздрогнула и медленно отворилась.

За ней открылось круглое помещение, в центре которого на постаменте покоился древний артефакт — чаша, наполненная пламенем, которое не давало света, но поглощало его. Тысячи энергетических нитей тянулись от чаши к стенам, потолку, уходили в бесконечность, соединяя артефакт с защитными барьерами всей цитадели.

— Вечное Пламя Ацтлана, — прошептал Рейвен, подходя к постаменту. — Источник их силы.

Мелисса присоединилась к нему, и вместе они направили остатки своей энергии на чашу. Барьеры артефакта сопротивлялись, но после смерти Аяша их сила существенно ослабла.

— Мы должны сделать это одновременно, — произнесла Мелисса, формируя технику Небесного Занавеса. — Концентрированный удар.

Рейвен кивнул, собирая последние крупицы своей Ци.

— Клинок Сумеречного Моря, — произнёс он.

— Разящая Плоскость Небесного Занавеса, — одновременно с ним произнесла Мелисса.

Две техники слились в единый удар, который обрушился на чашу с Вечным Пламенем. На мгновение показалось, что ничего не произошло, но затем на поверхности артефакта появилась тонкая трещина. Она начала расширяться, разветвляться, и через несколько мгновений чаша раскололась на множество осколков.

Тёмное пламя вырвалось наружу, вспыхнуло в последний раз и погасло, оставив после себя лишь облачко тёмного дыма. Энергетические нити, связывавшие артефакт с барьерами, задрожали и начали рассыпаться.

По всей цитадели, по всему городу пронёсся глухой гул, словно сам континент вздохнул с облегчением. Защитные барьеры, охранявшие владения Ацтлана на протяжении веков, пали.

— Мы сделали это, — выдохнула Мелисса, опускаясь на колени от истощения. — Теперь всё зависит от Джина.

Рейвен кивнул, его взгляд был устремлён вверх, туда, где его сын должен был сразиться с самым могущественным противником в своей жизни.

— Он справится, — произнёс мужчина с непоколебимой уверенностью. — Мой сын сильнее, чем кто-либо может представить.

Битва за цитадель Ацтлана достигла апогея. Воздух наполнился рёвом сражающихся существ, звоном оружия и грохотом разрушающихся зданий. Небо над городом потемнело от дыма пожаров и энергетических всплесков столкновений могущественных практиков.

Рован Крейн, поднявший копьё своего отца, возглавлял атаку на центральную площадь города. Его глаза были красными от непролитых слёз, но движения — чёткими и смертоносными. Каждый удар его копья находил цель, каждый выпад заставлял демонических практиков отступать.

— За отца! — кричал он, и его голос придавал сил сотням практиков, следовавших за ним. — За свободу континента!

Но даже их храбрость имела пределы. Защитники цитадели сражались с отчаянием загнанных в угол зверей, зная, что им некуда отступать и в то же время они фанатично верили в свою победу. За каждого павшего практика Ацтлана на его место вставали двое новых, словно из самой земли рождались бойцы демонической секты.

На восточном фланге сражение возглавлял Горм из секты «Небесного Тарана». Его массивная фигура, окутанная золотой аурой, была подобна маяку для союзных сил. Но даже его могучая сила постепенно истощалась.

— Держать строй! — рычал он, отбрасывая от себя сразу трёх демонических практиков. — Ни шагу назад!

Но ряды атакующих редели. Тела павших устилали улицы города, и всё больше практиков Альянса начинали сомневаться в успехе своего предприятия.

В небе над городом шла не менее ожесточённая битва. Духовные звери всех видов сражались с демоническими существами, служившими Ацтлану. Огромные орлы вцеплялись в летучих змеев. Стаи волков, чья Ци светилась в сумраке настоящим огнём, охотились на костяных гончих, управляемых практиками секты.

Хранитель Пустыни, древний золотистый змей, стал центром сопротивления в битве духовных зверей. Его огромное тело, сверкающее подобно расплавленному металлу, изгибалось среди туч противников, его клыки и когти разрывали демонических тварей десятками. Но даже он начинал проявлять признаки усталости — его движения замедлялись, а раны, полученные в многочисленных стычках, не успевали затягиваться.

— Нас слишком мало, — прошептал Лиан из секты «Алых Лепестков», наблюдая за сражением. — Мы не сможем прорваться дальше.

В этот момент земля под ногами сражающихся задрожала. По всему городу прокатился глухой гул, словно глубоко под землёй пробудилось древнее существо. Демонические практики первыми почувствовали изменение — многие из них замерли на месте, их лица исказились от ужаса и неверия.

— Барьеры пали! — воскликнул кто-то из атакующих. — Они сделали это!

Это известие пронеслось по рядам Альянса подобно свежему ветру, вдыхая новые силы в измученных бойцов. Главная защита Ацтлана, их неприступные барьеры, которые считались непреодолимыми, рухнули. Это означало только одно — группа проникновения достигла Зала Вечного Пламени и уничтожила артефакт.

А значит, демонические практики ослабеют, ведь основной источник, что питал энергией весь город — уничтожен.