— А я-то думал, что мне придется делить тебя только с Энгером. — Пробормотал на следующий день Дракон, смотря на то, как Миша любуется бликами от горящих свеч, танцующими на стальной поверхности подарка другого мужчины.

Когда девушка не отреагировала на его слова, поворачивая клинок под новым углом, Дэймос перешел к плану «б». А именно — от слов к делу. Да, он прекрасно знал, как заставить ее забыть о вещах, интересовавших ее за секунду до его чувственного прикосновения.

— Эрион. — Позвала мужчину Миша, когда восстановила дыхание, и когда комната перестала вращаться.

— Ртом или рукой? — Прошептал Дракон, спускаясь по ее телу шажками поцелуев и нежных укусов.

— Я не… — Ох, какое заманчивое предложение. Но она все же нашла в себе силы продолжить. — Я не об этом. Ты… научишь меня фехтовать?

Кажется, это заявление ему не понравилось. Мягко сказано. И зря Дракон думал, что эта мысль зародилась в ее голове недавно, спонтанно и не задержится там надолго.

Впрочем, на такие случаи Дэймос имел проверенную и беспроигрышную тактику, которая лишала ее способности связно мыслить, выветривая из ее головы ненужные, абсурдные мысли. Повернув девушку на живот и приподняв ее бедра, мужчина резко соединял их тела, вырывая из женского горла громкий стон наслаждения и облегчения.

Боги, она была очень чувствительной. Никогда не имея дел с девственницами или попросту не искушенными в сексуальных утехах женщинами, привыкший к диким, требовательным любовницам, Дэймос был действительно поражен и абсолютно покорен отзывчивостью ее тела. То, как она встречала его прикосновения… да даже то, как она реагировала на простой взгляд, который говорит женщине о тех вещах, что намерен осуществить ее любовник уже через минуту, давало ему больше, чем неистовая ночь с любой другой женщиной. Он наслаждался тем, что просто являлся объектом ее желания, и, как следствие, тем, кто мог это желание удовлетворить.

В последнее время он заметил именно эту тенденцию в их сексуальных отношениях — он меньше брал. Жадность и неистовство проявлялись время от времени, когда дело касалось ее, но то были редкие случаи. Сейчас все происходило неторопливо, основательно, он словно ставил перед собой задачу — как можно лучше обслужить ее. Как факт — его персона и его удовлетворение отходили на второй план.

Это о чем-то говорит, не так ли?

— Эрион. — Протянула Михаэль спустя час, когда Дракон вернулся с подносом, наполненным едой.

Этот голос, такой тихий, требовательный, невероятно эротичный… прикажи она ему таким голосом пойти и скинуться с крыши, он с улыбкой развернется, спеша исполнить приказ.

Энгер, долбаный идиот, раз не понимает, насколько сильно эта женщина забралась в ранее пустую, выскобленную проклятьем и людьми душу Дракона. Оставить ее здесь означало остаться самому. Когда Дэймос смотрел на нее, обнаженную, уставшую, но довольную, лежащую на его кровати это становилось ясно как день. Он никуда без нее не уйдет.

— Ты научишь меня фехтовать. — Проговорила она так же соблазнительно.

О, боги, кто он, чтобы отказывать ей?

— Тебе это не нужно. — Он смог сказать только это. И его слова, естественно, не означали отказ, несмотря на откровенно недовольный тон.

— За год в академии я многому научилась, так что не подумай, что я буду выглядеть жалко с оружием в руках. — Пробормотала Миша устало, принимая из его рук один из мудреных мясных рулетиков, на которые был так хорош Франсуа.

— Я — твое оружие. — Произнес Дракон, вынуждая ее, уставшую, но вновь возбужденную, обвести его фигуру недвусмысленным взглядом. Взглядом, в котором читалась просьба оказаться в ее руках, буквально.

— Госпожа, к вам посетители. — Голос Сэлли заставил Мишу прийти в себя и вернуться из мира грез.

Подумать только, она не расслышала даже стука в дверь. Но что поделать, эти унылые будни буквально заставляли витать в облаках. Южных, теплых, наполненных лучшими воспоминаниями и мечтами, сотканных из убывающего лета.

Спускаясь по лестнице, пересекая фойе, направляясь в гостевую, Михаэль абсолютно не заботило то, кем являлись эти «посетители». Однако, прежде чем пройти через двойные двери, она все же разгладила юбку легкого платья персикового цвета, которое надела, чтобы не шокировать гостей своим запущенным, простоватым видом, не уживающимся с ее званием и титулом.

И все-таки, когда Миша переступила порог комнаты, в ее голове проскользнула мысль о том, что ее старания были не обязательны. Точнее, совершенно противопоказаны. Остановившись в дверях, рассматривая этих двух «гостей», которые в свою очередь не моргая пялились на нее, Миша виновато улыбнулась.

Послышался глухой стук — Сэм выронил книгу, которую листал со скуки минуту назад. Казалось, совсем скоро к учебнику по географии присоединится и его челюсть.

— Твою налево… — Прошептал Сид, раз за разом оглядывая старого друга, который полгода назад сорвал свой джек-пот. — Я просто отказываюсь в это верить.

— Михаил? — Салема было не узнать: этот тихий, неуверенный голос ни при каких обстоятельствах не мог принадлежать этому непробиваемому, безбашенному парню. — Я никогда бы не думал, что скажу это, но… это платье слишком хорошо на тебе смотрится. Просто непозволительно для того, кого я считал своим академическим другом. Сечешь?

Когда в холле огромные напольные часы звонко отсчитывали десять вечера, Роб, как и положено, находился в своей комнате, растянувшись на кровати. Подоткнув под голову подушку, впитавшую в себя сны прошедших семи дней — того короткого срока, который он провел в новой школе — мальчик закрыл глаза. И в тот момент, когда прошлое и будущее, воспоминания и мечты начали переплетаться в его мыслях, губы сами собой расплылись в самодовольной улыбке.

Хотя разве у него не было причин вот так улыбаться?

Если так подумать, вместо подсчета овец при бессоннице, он мог бы с таким же успехом перечислять в уме вещи, заставляющие его так улыбаться.

Для начала то, что он засыпает на огромной кровати, заправленной чистейшим постельным бельем из лучшего хлопка. В просторной комнате, обставленной резной мебелью из махагони. В этой престижной школе, куда попали лишь лучшие из лучших. В Амб, конце концов! В роскошной, горделивой столице великой империи, в городе, в который он и не мечтал попасть.

И все это, от учителей, которым платят баснословное жалование, до последней позолоченной дверной ручки, принадлежит генералу армии Эливиар, Михаэль Джелли, то есть его сестре.

Черт возьми, Роберт знал, что когда-нибудь ему должно повезти!

И он не особо стеснялся своей популярности. Пусть гениальностью или родословной, к которой подмешаны не только люди, он похвастаться не мог, зато он отличался от остальных тем, что… силы небесные, сам ректор школы-пансиона — темный раб его сестры! Сильнейший маг современности, по которому сходила с ума половина учениц, был в подчинении у Миши — баронессы Семи Королевств.

К слову, то почтение и уважение, которое оказывал Робу каждый встречный-поперечный, казалось совершенно неуместным и непривычным… поначалу. Роб довольно быстро свыкся с правдой, согласно которой он теперь не просто «эй, ты», а ни много ни мало — милорд. У которого в гардеробе полным полно модных, дорогущих шмоток, которые раньше могли ему только сниться, а это еще один повод быть довольным, не так ли?

Но, на самом деле, если расставлять приоритеты, он бы предпочел обойти вниманием дорогую одежду и обстановку, ведь это лишь прилагающиеся «бонусы» его статуса. Самым важным было именно собственное социальное положение, которое открывает все двери и устраняет врагов…

Хотя, стоит признать, врагов устраняет не его положение, а всем известная правда, согласно которой его сестре подчиняется еще один темный — Дэймос — полная противоположность интеллигентному красавчику Энгеру. Так что, теперь навряд ли в этой школе появиться хоть один псих, осмелившийся назваться врагом Роба. Точно не после того, как его сестра привела Дракона с собой на церемонию открытия. Это была более чем наглядная демонстрация собственной силы и власти.