— Либо соглашайся на это. Либо я сделаю по-своему. — Дракон сделал шаг вперед, наклоняясь к жрице. — И тогда я утоплю тебя в крови твоих обожаемых детей, да хотя бы тех, что сейчас жмутся за твоей спиной. Ты меня знаешь, это не пустые слова. Выбор за тобой, Теос.

Медленно подняв глаза, встречаясь с мужчиной взглядами, Моргана позволила себе кривую ухмылку.

— Думаешь, твое проклятье падет тут? Думаешь, что здесь и сейчас все закончиться? Нет. Все только начинается. Ты и я знаем, что именно здесь, свершив задуманное, ты собственноручно подвергнешь себя проклятью, по сравнению с которым прошлое покажется тебе просто дуновением ветерка.

— Не твое дело. — Процедил Дэймос.

— Конечно. Просто хочу чтобы ты подумал: оно того стоит? — Выдержав паузу, Моргана прошептала: — Такое не прощают. Никогда. В поисках покоя и свободы ты зашел не туда. Здесь ты его точно не найдешь. Не после того, что ты сделаешь с ней. — Женщина покачала головой. — Ты заставишь ее узнать, что есть вещи хуже смерти. И сам узнаешь об этом.

— Уже. — Ответил тихо Дракон. Его лицо оставалось непроницаемым, взгляд не изменил решимости и уверенности. Очевидно, слова, которые она озвучила, он говорил себе уже неоднократно. И все равно готов был к этому прыжку в бездну. — Что ты выбираешь?

Как будто изначально выбор был чем-то большим, чем простая иллюзия.

Когда молитвы, радостные восклицания и смех смешались под куполом храма, Энгер открыл веки. Магия всегда отнимала много сил, и потому теперь перед глазами плыло, а тело наполнила слабость. И все же, его сейчас больше волновало не собственное состояние, и даже не то, что долгожданный момент наконец наступил. Не слушая гневные восклицания Морганы, повторяющей снова и снова то, что они должны немедленно отсюда убираться и больше никогда не появляться на территории империи, не замечая ликование своих братьев, Ворон направился к Дэймосу.

Остановившись в стороне ото всех, опираясь на стену, мужчина молча разглядывал мозаичный пол святилища. И его задумчивый, мрачный вид совершенно не соответствовал событию, которое он приближал все это время. Очевидно, проклятье было его наименьшей проблемой из вороха ей подобных. По крайней мере, Ворон знал еще одну…

— Так она жива?

Дракон медленно поднял голову, посмотрев на застывшего напротив друга.

— А кто говорил о ее смерти?

— Я думал…

— Ты думал, что я подобное допущу? — Меньше всего на свете Энгер хотел бы слышать в свою сторону слова, произнесенные вот таким вот тоном. Да еще и от Дэймоса.

— Тогда где…

— В безопасности.

Тяжело вздохнув, осмотревшись по сторона, Энгер сделал еще один шаг вперед.

— Ты очевидно, не видел, как страдает ее семья. Потому что если бы видел, не рассуждал так спокойно. Они, черт возьми, думают что она мертва…

— Не собираюсь разубеждать.

— … и я тоже так считал. Они ее родители! — Прошипел Энгер. — Они должны знать. Ты не имеешь никаких прав так поступать с ними! Распоряжаться жизнью, которая тебе не принадлежит! — Тяжело дыша, Энгер ожидал удара. Хотя бы ругательств и напоминаний о том, что этот разговор уже поднимался сотню раз. Однако Дэймос молча смотрел на него, кажется, не собираясь перебивать. — Это их убивает! И я собираюсь напомнить тебе, как много… она сделала для меня и тебя. Это заслуживает как минимум уважения, а ты не оставляешь им, да и ей, спорю, тоже, выбора. Ты поступаешь чертовски жестоко, разлучая ее с семьей. Они уже однажды потеряли ее и то, что ты заставляешь их пережить эту потерю снова… Если ты не хочешь подписываться на это, то я расскажу им все сам. Но они имеют права знать, что их дочь жива.

— Жестоко, Энгер, будет рассказать им правду. — Рассмеялся вопреки его словам Дэймос. — Посмотри на это со стороны. Как это выглядит? Она теперь рабыня. Я предал ее доверие и любовь, во имя собственных корыстных целей. Она верила мне, не придавая попыткам матери образумить ее должного значения. И вот итог: она теперь пленница на чужой земле, просто вещь озлобленного, жестокого чудовища, которого ненавидела и боялась ее семья. Ты серьезно думаешь, что рассказать им правду будет благороднее?

— Тьма! Если рассказать такую правду, то да…

— А ты думаешь моим словам о том, что я буду обращаться с ней как с драгоценной парой, они поверят? А если и поверят, что маловероятно, с какой стати они должны этому обрадоваться? В понимании людей такое положение мало, чем отличается от смерти. — Отойдя от стены, Дракон направился к вратам. — К тому же, со смертью им будет смириться куда легче.

— Не тебе решать, черт возьми. — Прошипел Ворон, смотря в спину Дракона, к которому стали подходить мужчины. Выразить благодарность, заверить в преданности, пожать руку или похлопать по плечу. — Ты слышишь?! Ты не смеешь так поступать…

— На моей спине больше нет клейма. — Ответил Дракон, кинув на него быстрый взгляд через плечо.

Опешив от такой прямоты и хладнокровия, Энгер молча уставился на Дэймоса. И этот миг был одним из тех редких моментов, когда Ворон вопреки здравому смыслу хотел быстро сократить расстояние, замахнуться и с одного удара выбить всю дурь из головы своего бывшего командира.

И нет, ему помешал отнюдь не здравый смысл. Кто бы мог подумать, но не допустил подобную глупость (ту, в которой Энгер разбивает костяшки правой руки об голову Дракона) человек. Конкретный человек. И его появление заставило Ворона тихо выругаться и искренне пожалеть о том, что сегодня кривая дорожка завела Кравца именно сюда.

— Вот же… вот же вы чертовы ублюдки. — Прохрипел Клэймор, делая неуверенный шаг вперед. Стоит отдать человеку должное. Дело даже не в смелости (чтобы адресовать что-то подобное только освободившимся темным, нужно иметь стальные… нервы), а в том, что он быстро понял ситуацию.

Рука, державшая початую бутылку рома, соскользнула на горлышко и с силой его сжала.

— Дьявол, я ведь так и знал. — Продолжил Кравц, смотря строго на Дракона, словно не замечая остальных темных, каждый из которых готов был сорваться и в любую секунду свернуть случайному свидетелю шею. — Знал, что именно так все… все и закончиться. Она… неужели она не видела?! Неужели не понимала, что именно так все и будет. Рад, что она хотя бы умерла раньше твоего предательства. И знаешь, подонок, я ведь ей пообещал, что… если с ней что-нибудь случиться, я тебя найду и собственноручно прикончу. Боги на моей стороне, искать долго не пришлось.

— Нет. — Тихо, зловеще рассмеялся Дэймос, выходя вперед. — Кажется, они все же на моей стороне, человек. Совсем из головы вылетело, что здесь у меня осталось еще одно незаконченное дело. Славно, ты сам сюда пришел.

… еще одно доказательство того, что она в Раю. Помимо блаженства, наполняющего все тело. Солнца, упрямо заглядывающее через зашторенное окно. Светлой, чистой комнаты, наполненной ароматом свежих цветов. Тепла, уюта и тишины — помимо всего этого была еще одна причина, которая заставляла Михаэль твердо верить в то, что боги все же сжалились над ней и определили на небеса. Она чувствовала себя полностью отдохнувшей, и пусть это прозвучит полной бессмыслицей — живой.

Михаэль вскочила на слабые ноги, и тут же рухнула обратно в кровать. И прежде чем противоборствующие мысли «жива-мертва» захватили ее внимание, она взяла с прикроватной тумбочки графин с водой, осушая его полностью. Вытирая рот и грудь от упавших капель, Миша благодарно вздохнула, опуская взгляд вниз. Проведя ладонью по плоскому животу и не найдя на нем даже шрама, она готова была согласиться: мертва, не иначе. Удар был сильным, глубоким, оставившим след на ее теле, которое, очевидно, осталось на земле… а может, в земле. Боже, ее несчастные родители…

Закрыв лицо руками, Миша вновь упала на подушки.

Хотя если она погибла… разве жажда логична для мертвеца? Да и это место, честно признаться, совсем не соответствует ее представлениям о небесной обители. Не то чтобы она считала себя знатоком по этой части, однако, место было довольно… земным. Обычная комната, небольшая, но и не маленькая, светлая, уютная, чистая…