Нам почти удалось. Однако именно что почти. Раны девчонки — по виду не старше Кэт — оказались слишком серьезными. Внутреннее кровотечение, резко упавшее давление, и как результат — прямая полоса кардиодатчика.

Ассистент накрывает тело простыней, и на секунду мне кажется, что пепельные вихры приобретают тёмный оттенок.

Черт.

Моргаю и возвращаю зрению резкость.

— Родители здесь?

Смит отходит от стола, устало стягивает маску.

— Не знаю. Ты видел, что там творится.

— Я их поищу.

Плечо сжимает её ладонь.

— Отдыхай. Я сама.

Вообще, информировать родственников прямая обязанность главного хирурга, а Эмма, в данном случае, второй, но после восьми часов без отдыха сил спорить попросту не остается.

— Спасибо.

Смит кивает и быстрым шагом выходит из операционной. Отхожу от стола, чтобы не мешать ассистентам и кидаю еще один взгляд на накрытое тело. Ну вот чего тебя понесло в торговый центр, девочка?

Девчонка на сегодня была последней. Шестерых мы вытащили, еще трое отправились в травматологию, остальные — в терапию.

На выходе из реанимации наталкиваюсь на замученную и растрепанную рыжею.

— Закончили? — устало спрашивает она.

Киваю. За минувший вечер не удалось перекинуться даже словом, и теперь она без лишних церемоний цепляет меня за рукав и тащит по коридорам. Уже знаю, куда.

Задний двор больницы тих и безлюден, да и каким еще ему быть посреди ночи, даже такой, как эта.

— Опять куришь?

— В такие моменты — хочется.

— Вам бы с Кэт лишь бы подымить.

— У неё пробито лёгкое и диагностирован пневмоторакс.

— Скоро бросит, — пожимаю плечами.

— С чего такая уверенность?

— Делаю вид, что не замечаю, что пачка, которую ты оставила у меня, пустеет. Она всё реже и реже тянет эту дрянь в рот.

Делаж затягивается и выпускает вверх струйку дыма.

— Будто вернулись на войну, да?

— Не сравнивай. И давай быстрее, не лето.

— Помнишь, как от атаки с воздуха разметало целый взвод? — она словно не слышит. — Мы их тогда по кусочкам собирали.

— Но ведь собрали же, — криво усмехаюсь.

— Ты тогда три ночи не спал.

— Ты тоже.

— Да, — она снова затягивается. — Крови перелила — литров двадцать. И все равно не хватило.

— Тебе сегодня Патрик звони, — перевожу я тему. — Тебе не нужно было наше присутствие, просто перевела тему. Почему?

— Потому что я дура, Деймон, — зло отвечает Ив.

— Скажи это не мне.

— Может быть, — туманно отвечает она. — Кэтрин сейчас с ним?

— Да.

— Хочешь дам совет?

— Нет.

Ветта невесело смеется, и, разумеется, не слушает.

— Не просри с ней все также, как мы с Патриком.

— Иди к черту, рыжая.

Бессмысленно спрашивать, как она догадалась. Тут и дураку понятно.

— Я серьезно, Ар, — она метким щелчком отправляет окурок в мусорное ведро. — Ты любитель загоняться всякой фигней не почище Монтгомери.

Молчу, потому что обсуждать с ней девушку совершенно точно не собираюсь. И то, что между нами сейчас — тоже.

— Как хочешь, — она вздыхает. — Идем?

Стоять и впрямь становится все холоднее, но стылый воздух проясняет гудящую голову. Однако в ней сейчас ни одной дельной мысли.

Кроме той, что вещи Фостер с утра были раскиданы по всей квартире, а меня это нисколько не напрягло.

Кэтрин Фостер.

— Откуда это? — спрашиваю я, поворачивая к Монтгомери фотографию. Он в ответ тихо ругается, а я листаю папку. Досье, подробнейшее. На меня, на мою работу, маму, ублюдка-отца…

— Зачем оно тебе? — руки дрожат, и справиться с ними никак не удается.

— Когда ты после своих друзей оказалась в больнице с серьёзными ранениями, — Патрик присаживается рядом и вынимает папку у меня из рук, — А Деймон— тот еще параноик.

Выдохнул он, будто это что-то объясеяет.

— Так это, — внутри все холодеет и куда-то обрывается. — Это… он попросил?

Если этот придурок скажет: «Да», я, наверное, лягу прямо здесь и просто сдохну.

—Нет. Ар хотел понять, чего копы не хотят вычислять стрелка, который тебя ранил. Но история оказалась уж слишком непростой, поэтому — вылезло это.

По крайней мере, он мне не врал. Скрывал — да. Но это другое. Холод почти отпускает. Почти. Потому что я отчетливо понимаю еще одно — Так значит, он… Знает.

— Что знает? — поднимает бровь Патрик.

— То что я из Федерального бюро и…моё детство…

— Да.

Непослушными пальцами я тянусь до выпавшей фотографии и возвращаюсь к чайнику, который я пытаюсь починить уже полчаса точно. Мне необходимо чем-то занять руки. Необходимо. Он знает. Знает, что я — убийца. Агент. Почему он… вообще подпустил меня к себе?

— Потому что он взрослый и умный мужчина, — отвечает Монтгомери, и я понимаю, что последний вопрос задала вслух. — А не экспрессивный подросток в теле зрелого человека, сразу навоображавший себе невесть чего.

И хоть оценка для меня явно нелестная, становится чуточку легче. Но, он явно не досказал и половины причины появления нарытой информации, но это наши с Деймоном проблемы.

— Спасибо, — выдавливаю из себя. Ответа не получаю, но внезапно понимаю, что он, в принципе, не такой уж и противный мужчина. А еще, что, наверное, нам все-таки удастся поладить.

— Зачем тебе этот чайник? Можно кофе в машинке сделать, — информирует меня Патрик.

— Я. Хочу. Чай, — бурчу я, начиная собирать электронный чайник в исходное состояние.

— Чай? Ар тебя ещё от него не отучил?

— А должен? — огрызаюсь я.

— Он его терпеть не может, — также неласково поясняет Монтгомери, проходит в гостиную и щелкает кнопкой пульта. «Терпеть не может», — мысленно повторяю я. Но принес целую коробку. И утром горячая чашка уже дожидалась на столе.

Рони…

Глаза начинает жечь, я поспешно перевожу их на экран телевизора и внутренне содрогаюсь от увиденного. Пожар. Дым. Человеческие тела. Спасатели. Крики и плач.

— Такое сейчас по всем каналам, — поясняет друг Аарона, но мне понятно и так. — Кем нужно быть, чтобы сделать такое?

Я пожимаю плечами.

— Людьми? — Забираюсь на кухонную тумбочку с ногами и стискивая зубы, подключаю эту хрень.

— Это жестоко. И несправедливо.

— Жизнь вообще несправедлива. Работает!

— И ты так спокойно об этом говоришь?! Там же люди погибли!

— Они гибнут каждый день. Тебе своих проблем не хватает? Там нет моих родных, значит убиваться смысла нет.

— У тебя их в принципе здесь нет, — я вскинула брови, а мужчина вытянул свою физиономию, наверно тоже поражаясь своей бестактности.

— Хардмоны — моя семья, хоть и не по крови, — тихо просвещаю его я.

— Прости.

— Проехали. Будешь чай?

***

Я была намерена дождаться Аарона, но в четверть второго глаза начинают закрываться сами собой. Просто немного подремлю, обещаю я сама себе, опуская голову на подушку в выделенной мне комнате для гостей. Как засыпаю, не помню.

Аарон Деймон.

— Стойте! — Какой-то мальчишка нагнал меня посредине коридора. — Мистер Деймон!

— Слушаю.

— Мне нужно спросить про вашего пациента, — с отдышкой протараторил мальчишка.

— Прости, мне некогда. Подойди к стойке…

— Кэтрин вряд ли здесь, — я замолкаю, осматриваю его с ног до головы. — Теперь я вас заинтересовал?

Ухмыляется, если бы мы не находились в больнице, размазал бы его об стенку. Но этот засранец умело пользовался своим положением.

— Хорошо, что спасли. Максвеллу бы не понравилась наша работа.

— Зачем ему девочка? — я очень стараюсь держать эмоции под контролем.

— Бекеру? Он даже о ней не знает. Он даже о нас не знает. Нам нужны вы, так как для него вы ценный экземпляр.

— Давно забытое прошлое.

— Да. Жаль вас трогать конечно, но мы тоже хотим освободятся от контроля этого старика.

— Вы поэтому работаете из под тишка? — усмехнулся я. А потом ловлю себя на мысли, что сейчас по привычке принимаю сторону Бекера. — Ну и как вы себя называете? Или имеется главарь вашей секты?