Я тихо прихренел, но промолчал. Ну и поскольку Коди предпочитает меня обслуживать лично, я заявляю: — Эспрессо.

— А почему не твой любимый шотландский виски. Я даже помню, что ты пьёшь его без льда.

— За рулём, — Парень цыкнул. Ну уж нет, хоть я должен оставаться в своём уме. Хватит на всех безрассудной Фостер. Кстати о ней.

— А девушке, — тут выдерживаю паузу, чтобы насладиться произведенным эффектом, — в первую очередь чашку горячего молока. Эффект превосходит все ожидания. Кэтрин застывает с приоткрытым ротиком, а Пейдж на всякий случай уточняет.

— Молоко? Серьезно, Аарон? Ей вроде не пять.

— По её сегодняшнему поступку, я могу судить противоположно твоему высказыванию, — Ответил я Коди, но смотрел прямо на неё и наслаждался этим.

— Я не собираюсь это пить! — Кэт наконец отмирает.

— Будешь. Иначе отправишься отсюда немедленно обратно в больницу, — Она мигом затыкается и косится на меня недовольным взглядом, но я не собираюсь останавливаться на достигнутом. — Мыть руки. Живо.

Фостер поднимается на ноги, мрачно интересуется у Пейджа, где здесь туалет и удаляется в указанном направлении. И только теперь хозяин заведения начинает хохотать.

— Твою мать, за что ты так с ней?

— Заслужила, — бурчу я ответ.

— Здорово, что ты решил завязать со своей холостяцкой жизнью. Пора уже.

— Заткнись. Это не то, что ты думаешь.

— Да ладно. Такая хорошенькая — и не то?

—Именно, — цежу я сквозь зубы.

— То есть, — его улыбка становится еще шире. — Я могу попросить её номер телефона?

— Не вздумай — шиплю я прежде, чем успеваю сообразить, а что вообще несу.

Кодди уходит заливаясь смехом, говоря бармену заказ. Парнишка за стойкой переспрашивает, а потом удивляется ещё сильней, видимо, они про молоко. Но мне плевать, я смотрю на своё чудо, которое сняло ветровку и идёт ко мне. В старых потёртых джинсах, в растянутой футболке. Боже, да она даже не переодевалась.

Пока Фостер садилась за стол, официант поставил перед ней кружку молока, при чём не самую маленькую, ноль и пять, наверно. Пытаюсь подавить смех, вот за что я люблю Коди.

Девушка, какое-то время, злобно сверлила глазами стакан, а потом, не меня выражение, перевела свой взор на меня.

— До дна, — я очень пытаюсь серьёзно говорить и не рассмеяться в голос. — Фостер, ты час гуляла под дождём и промёрзла до костей.

— Ты сам хоть это пил?

В сознательном возрасте — точно нет. Потому что как врач совершенно точно знаю, что если подобное пойло и способно оказать на простуду какой-то эффект, то разве что плацебо. Но Кэтрин об этом сообщать не собираюсь. Заслужила.

— Пей, пока не остыло, — Фостер послушно делает глоток и тут же кривится.

— Гадость редкостная.

— Лекарство вкусным не бывает, — лекарство блин, если меня кто-то из больницы сейчас услышал бы, уволили бы к чёртовой матери. Но я продолжаю выразительно смотреть на кружку, и она делает второй глоток. Я же возвращаюсь к собственным мыслям.

— Шотландский виски без льда, — отпивает в третий раз. — Вы прям настоящий англичанин, сэр.

Эти слова вытягивают меня из раздумий, не уж то что-то нарыла? Или сама не местная?

Кэтрин Фостер.

«Вот, какого чёрта, меня так к тебе тянет, Деймон?» — хочу спросить я, но вместо этого говорю совершенно другое:

— Шотландский виски без льда, вы прямь настоящий англичанин, сэр, — отпиваю ещё немного этого отвратительного пойла.

— Нет. Просто ценитель хорошего алкоголя, — вижу, как он напрягается в плечах. Значит, есть что скрывать. Ты ещё более интересный, чем кажешься, Аарон Деймон. Нужно попросить Мёрфи пробить его в базе.

— Как по-мне, канадское вино ничем не хуже, — Отпиваю и сново кривлюсь, остывшее ещё хуже чем горячее, смотрю на эту кружку, прям как на персонального врага.

— После вечернего променада под дождём, не боишься осложнений? — Если вы не знаете, как плавно и не заметно съехать с темы, то обращайтесь за советом к Деймону.

— Нет, — Меня уже мутит от этого молока! Почему кружка такая большая?!

— Ну, а чего тогда ты боишься, Фостер?

— Глубины, — без колебаний отвечаю чистую правду. Вижу его заинтересованный взгляд, и не дожидаясь вопроса, поясняю: — Мой отец, когда мне исполнилось пять лет, напился и отправился со своими друзьями на рыбалку. Смотреть за маленькой девочкой было некому. Они оставили меня на берегу, когда сами с сеткой поплыли рыбачить. Я подошла к обрыву, и то ли я оступилась, то ли почва была расположена над маленьким слоем земли — не суть важно. Вообщем Кэти, — я скривилась назвав это имя, что не скрылось от мужчины. Так называл меня только отец. — Упала в реку и пошла ко дну, так как плавать не умела. Смутно помню, кто меня достал и что происходило, но точно запомнила, как лежала в больнице и приходила навещать меня только мама. Знал ли отец, что случилось с его дочерью? Неизвестно по сей день.

— До сих пор не умеешь плавать?

— Конечно нет. Боюсь только не видеть дна. Уметь плавать с моей работой, я просто обязана, — Ляпнула не подумав, вот не умею вовремя язык прикусить. Нужно выкрутиться. — Журналисты часто путешествуют в поисках новой информации.

Смотрит на меня серьёзным ледяным взглядом, но я прекрасно понимаю, что он адресован не мне. Под его пристальным взором, залпом допиваю подстывшее молоко. — Вот. Как ты и хотел.

— Молодец, — Он серьезно меня хвалит за то, что я выпила стакан молока? — Согрелась?

— Издеваешься? — он приподнимает уголки губ в подобие улыбки.

— Хочешь есть?

— Мне теперь долго кусок в горло не полезет, — Прошлое до сих пор приносит боль. Криво улыбаюсь и задаю новый вопрос: — Ты ведь не шутил о моём переводе в «Рокивью»?

— Нет. Можешь собираться, как приедешь. Завтра ты уже будешь у меня.

Сказать я ничего не успеваю. На телефоне Патрика…Аарона приходит сообщение, его брови хмурятся, он быстро печатает ответ и убирает его в карман.

— Мне пора, — сухо говорит он, а я теперь усиленно смотрю куда угодно, только не на него.

— Жена? — равнодушно интересуюсь и неожиданно для себя понимаю, что не хочу знать ответ.

— Не твое дело. Поднимайся. Отвезу в больницу.

— Сама доберусь, спасибо, — тянусь к ветровке, желание находится с ним в одной машине иссякло моментально. А он сразу рявкает:

— Марш в машину, я сказал!

— Иди к чёрту! — мы как два идиота орём на весь зал. Почему-то это казалось правильным, даже обыденным. Но что-то в этот раз идёт не так, вместо того, чтобы наорать, да хоть что-то сделать, Деймон достаёт ключи от машины и протягивает их мне.

— Фостер, бегом в машину, — от этого обманчиво — спокойного тона я вздрагиваю, но послушно беру протянутые ключи и плетусь на улицу. Не нравится мне эта неконтролируемая покорность.

Я жду его на пассажирском сиденье, машина предусмотрительно поставлена на прогрев. Когда он захлопывает дверцу, я не смотря на него, заявляю: — Незачем было орать.

— По-хорошему ты не понимаешь. Пристегнись. И, Фостер, — пауза, которую он выдерживает, заставляет меня обернуть и встретиться с его взглядом, серых как грозовая туча, глаз.

— Что? — безразлично отзываюсь.

— Я не женат, — И тут же расплываюсь в улыбке, и вижу, как он до боли в мышцах хочет расплыться в ответ. Придвинулся ближе и заправил, мою вечно живущую своей жизнью, прядь волос. Моё тело, не слушало отголоски рассудка, и само дрожало. Кожа, кости, кровь, всё пылало. Большие руки Аарона, его горячее дыхание в шею, его близость волновали меня постоянно, лишали способности соображать.

Деймон внимательно вглядывался в моё лицо, но явно не нашёл там и намёка на сомнения в том, что сейчас происходит. Затем просто отпустил себя и дотронулся губами до моих губ.

Меня обожгло теплотой и сладостью. Ладони Аарона спустились ниже до поясницы и несильно сжали бока. Но не была бы я Кэтрин Фостер, если бы дала ему сразу, что он хочет.