Вспоминаю, как целовал, прижав перепачканные ладони к кожаной обивке.

Кэтрин…

Почему нельзя сдохнуть прямо сейчас? А потом в дверь стучат — нагло, почти вызывающе.

— Открыто.

Флетчер почти влетает в кабинет и замирает, уставившись на меня огромными зелеными глазищами:

— Почему?

Сказать, что я удивлен — это не сказать ничего. Я ошарашен. Не ожидал, что милашка прилетит сюда в праведном желании набить морду за лучшую подругу. Впрочем, я заслужил.

— Фостер тебе не объяснила?

— Объяснила. И я вам не верю.

Холодею внезапно, но никак это не показываю.

— С чего бы?

Девчонка пожимает плечами:

— Это же очевидно. Бывшие не звонят с просьбой поддержать второго.

— У меня нет времени слушать твои умозаключения, так что проваливай.

— Вы врете! — почти кричит она. — Я видела и слышала, что с вами творилось, когда уроды стреляли в Кэт! Такое невозможно сыграть!

— Возможно все, Миссис Хардмон.

— Нет!

Она смотрит так отчаянно, что я понимаю — не отстанет. Упорства ей не занимать также, как и Кэтрин. И вдруг понимаю еще одно — девчонка не дура. И рано или поздно докопается до того, что история с продолжением исследования гена лотосов — просто выдумка. Но вот чего я не понимаю, так это того, почему, кивнув на стул, усаживаюсь напротив и начинаю рассказывать.

Может быть, потому что уверен — Флетчер все поймет и совершенно точно не станет трепаться. Хотя бы для того, чтобы защитить Кэт. Когда заканчиваю, в зеленых глазищах стоят слезы. Но успокаивать ее я не собираюсь, поэтому просто спрашиваю:

— Как она? — Александра отворачивается, украдкой смахивая влагу.

— Лежит на диване. Не ест. Не спит. Не разговаривает.

Пальцы сами сжимаются в кулаки.

— Не спускай с нее глаз.

— Конечно, — она снова вытирает слезы. — И не бойтесь, от меня она не узнает.

Долго смотрю на закрывшуюся дверь, прежде чем нахожу в себе силы начать делать хоть что-нибудь.

Кэтрин Фостер.

Мысли в голове появляются только на третий день. До этого — только выкручивающая внутренности непроглядная чернота. Не знаю, что Алекс рассказала Одри.

Но она тоже не задавала вопросов, просто сидела у постели, иногда стискивая мои ледяные пальцы. Пару раз мелькнула даже физиономия Хардмона.

Не помню, когда все изменилось. Наверное, когда снова ревела, вцепившись в подушку и вдруг вспомнила крепкое объятие Рони — сразу после того, как выяснилось, что он был со мной из-за проекта.

Не просто крепкое — отчаянное.

Только теперь понимаю, что оно было прощальным. Тогда откуда в нем — столько боли?

Мысль заставляет сесть на диване и распахнуть глаза. На ослабевших ногах добрести до кофеварки. Попросила ее купить Алекс. Плюхнуться на стул и задуматься по-настоящему.

Так не обнимают того, кем просто воспользовался, чтобы набрать уникальный материал для исследований. А еще я вспоминаю последние дни в Лондоне. И последнюю ночь. С ним что-то было не так. Совершенно точно. Но мне было так хорошо, что я малодушно не обратила на это внимания. Да и вся информация, сказанная им, не сходится. Только теперь соображаю, что в квартире никого нет.

Кажется, сегодня понедельник, и мне как-то удалось убедить этих двоих, что я буду в порядке.

Аарон…

Имя отдает болью, но мне за последние дни впервые не до нее. Что-то не сходится. Что-то не так. И я твердо намерена это выяснить. Плевать, если теперь стала не нужна. Я не была ему безразлична — это точно. А, значит — есть шанс.

Я снова вломлюсь в его жизнь, хочет Деймон этого или нет. Буду ломать его чертовы стены снова и снова, пока не признается, зачем произнес те ужасные слова. Взгляд падает на экран телефона, уже хочу набрать номер, но вдруг отчетливо понимаю — не ответит. Поспешно накидываю одежду и кубарем выкатываюсь в подъезд. Домой, в больницу — с чего начать?

Он ведь еще не уехал?! Выскакиваю на улицу и удивленно замираю:

— Коди? Ты откуда?

Мужчина приветливо кивает:

— Привет. Да просто иду мимо.

— Сегодня кафе закрыто?

— Я начальник, мне не обязательно быть на работе, — он улыбается. — Как твои дела?

— Нормально, — растерянно отзываюсь я. — Прости, я спешу.

— Вижу, — Коди смеется. — Подвезти?

— У тебя неподалёку машина? — а вот теперь я удивляюсь.

— Да, — он улыбается еще шире. — Ну что, едем?

Киваю, потому что мне нужно торопиться. Вместе идем к припаркованному черному Шевроле, я забираюсь на переднее сиденье и вдруг замечаю движение на заднем. Машинально оборачиваюсь и вдруг замираю:

— Вы…

— Ну, привет, — говорит…мама?!

А потом в шею впивается боль, и все вокруг заволакивает все та же непроглядная тьма.

Аарон Деймон.

В первый же день после работы в больнице я отправился в лабораторию.

— Твоя неделя еще не закончилась, — вместо приветствия сказал дядя.

— А то я не знаю, — парирую я. — Сделай чай.

Третий день без Кэт от двух предыдущих отличается разве что тем, что выторгованные Ив смены подходят к концу.

***

Рыжая, подозрительно блестя глазами, долго висит у меня на шее, а в конце все-такие не выдерживает — начинает реветь.

— Ну развела сопли, — недовольно бурчу я.

— Как я здесь буду без тебя, мистер угрюмая-задница-деймон?

— Так и будешь, — жестко отрезаю я, тем не менее взлохмачивая ее воронье гнездо. — Не в первый раз.

Разумеется, сразу уволиться мне не дают. Отдел кадров вручает обходной лист, требует какие-то справки, к тому же заявление, которое я отнес им двумя днями ранее, оказывается, неверно составлено. Чертыхаюсь сквозь зубы, потому что обещал Максвеллу подъехать через полчаса — у старого ублюдка образовалось какое-то дело, без меня ну никак не решаемое.

Поэтому сваливаю всю эту бюрократию на Делаж, а сам отправляюсь в нынешнюю дядину резиденцию.

***

— Пешком шел, Рон? — он встречает меня чашкой черного чая. То, ради чего я, бросив все дела, примчался сюда, оказывается проектом по ремонту и перестройке лаборатории. Уже хочу высказать ему все, что по этому поводу думаю, но тут в кармане разрывается телефон.

— Не отвлекайся, — недовольно бросает дядя, разворачивая в мою сторону план второго этажа, но я машинально кидаю взгляд на экран, холодею и рывком подношу трубку к уху.

— Что случилось?

— Кэтрин пропала! — голос Флетчер такой же испуганный, как и в ту ночь. Сердце пропускает удар, за ним еще один. И еще. А я до боли стискиваю телефон в пальцах и очень стараюсь сохранить хладнокровие.

— Спокойно. И по порядку.

— С утра мы отправились на работу, — начинает частить девчонка. — Кэт уверяла, что в порядке, и мы совершенно точно можем оставить ее одну, но я вернулась, дверь не заперта, самой ее нет, а телефон — выключен!

С трудом сдерживаюсь, чтобы не наорать на подругу бывшей девушки. Ведь просил не спускать глаз! Ведь просил же!

— Куртка на месте? Туфли?

— Нет!

Значит, есть вероятность, что она ушла сама. Так и есть, скорее всего, но почему не заперла дверь? Вернула идиотскую привычку? Или отвлекло что-то, очень-очень важное?

— Сиди там. Будь на телефоне, — командую я Флетчер, бросаю трубку и почти бегу к комнате видеонаблюдения. Максвелл широким шагом следует за мной. Из списка файлов выхватываю нужный и быстро кидаю взгляд на часы — 11:45.

На работу они наверняка ушли утром, значит мне нужен кусок за последние три-четыре часа. Нахожу, включаю ускоренную прокрутку и впиваюсь взглядом в экран. Подъезд едва просматривается, и я со злостью сжимаю зубы — черт возьми, почему не поторопился с установкой камеры?! Вот оно!

Знакомая куртка выскакивает из подъезда и тут же замирает. Прищурившись, различаю очень знакомую физиономию. Вы о чем-то коротко разговариваете, а потом ты садишься в черную тачку. Больше разглядеть ничего не удается.

— Вытащи из записи все, что можешь, — распоряжаюсь я. — Попробуй разобрать номер. Привлеки лучших спецов, хоть в Лондоне, хоть здесь. Понятно?