— Домой, забросим вещи. А потом мне нужно к Патрику.

— Можно с тобой? — тихо спрашивает Кэт. Качаю головой, и девушка, хвала богам, не пытается спорить. — Хорошо. Меня ждут Хардмоны, а потом заехать к тебе в больницу?

— Валяй. Встретимся там.

Если Бекер сказал, что опасности больше нет, значит, это и в самом деле так. Потому что дядя, черти его дери, всегда знал, что делает. И работал на совесть.

Переступаем порог квартиры, и Кэтрин тут же прижимает меня к стене.

— Знаю, что ты торопишься, — шепчет на ухо. — Просто хотела сказать «спасибо». Это…

Сглатывает и продолжает.

— …Это были лучшие три дня в моей жизни.

Серьезно. Она специально это делает? Что-то почувствовала, и теперь старается сделать так, чтобы мысль вот-вот оттолкнуть её стала невозможной, а не просто невыносимой?

Мягко целую в губы и совершенно честно отвечаю:

— Для меня тоже.

Метель расходится вконец, поэтому в её квартиру отвожу лично и долго не могу оторваться от неё на прощание. Не знаю, зачем Флетчер решила устроить ужен здесь, а не у себя, но мне как-то на это плевать.

— Смотри по сторонам и под ноги.

— Так точно, — она целует меня напоследок и почти бегом устремляется в сторону здания. Соскучилась. И по Александре, и по Уильяму. Хорошо, что так привязана. С ними ей будет проще.

Забиваю в навигатор присланный Максвеллом адрес, и, стараясь разглядеть в кромешной метели хоть что-то, медленно ползу в указанном направлении.

Нужно связаться с Монтгомери и спросить, не задели ли дядины зачистки и его тоже. Нужно зайти к рыжей и сказать, что увольняюсь. Нужно как-то объяснить все это им обоим. Но сначала — разобраться с теми, кто посмел навредить Кэтрин.

И я им не завидую.

Кэтрин Фостер.

Александра встречает крепкими объятиями.

— Эй, полегче! — но она только отмахивается и притягивает еще ближе.

— Так рада, что ты поправилась.

А уж я-то как устала кашлять в трубку. Но соскучилась неимоверно.

— Уильям с Одри в гостиной, — бросает Алекс возвращаясь к готовке, а я судорожно плетусь к Хардмону, предвкушая сердитый взгляд Уильяма.

—Эй, Кэт.

— М?

— Случилось что-то хорошее? Ты вся светишься.

Улыбаюсь и думаю — а почему бы и нет.

— Я влюбилась, Александра.

Аарон Деймон.

Сквозь пургу и метель навигатор ведет меня к самым окраинам Монреаля. Петляю по малознакомым улочкам и наконец упираюсь в глухой высокий забор. Глушу мотор, набираю номер.

— Открывай.

Железные ворота расходятся без единого звука, я заезжаю на территорию и почти вслепую бреду на единственный источник света, который оказывается распахнутой дверью.

— Здравствуй, племянничек.

Максвелл выходит встречать меня лично. Хмуро киваю, скидываю пальто и оглядываюсь.

Холл выдержан в бежевых тонах, у стен расположились мягкие диваны, под потолком — телевизионная панель… Почти уютно, если не брать в расчет усеянный мелкими осколками пол, несколько дырок в обшивке дивана и разбившийся вдребезги цветочный горшок. На затянутых в бронежилеты и застывших по периметру фигурах не задерживаю взгляда.

— Уж извини, — хмыкает Бекер. — Прибраться не успел.

— Что это за место?

— Одна из лабораторий «Чёрного Лотоса». А теперь моя новая резиденция, — представляет дядя, а я снова хмурюсь:

— Ты и здесь обоснуешься?

— Мы, — поправляет Максвелл. — Всегда полезно расширять сферу влияния.

— Ладно, — и, хоть меня все это тоже касается, сейчас откровенно плевать. — Давай к делу.

Ступая по битому стеклу, поднимаемся на второй этаж и проходим длинным коридором, в самом конце которого дядя тянет на себя тяжелую, явно бронированную, дверь.

— Заклай, — кидаю взгляд на табличку и внутренне передергиваюсь.

— Надо сказать, чтобы сняли, — морщится дядя, проходит внутрь, плюхается в широкое кожаное кресло и закидывает ноги на стол. — Закрой дверь.

Здесь нет ни битого стекла, ни разломанной мебели. Почти чисто, а по дядиным меркам так и вовсе должно быть идеально — на такую мелочь, как отпечатки пальцев на лакированной столешнице он никогда не обращал внимания.

— «Чёрного Лотоса» в Монреале больше нет, — меж тем заявляет Бекер. — А все, с кем ты хотел говорить — заперты в камерах.

— Здесь есть камеры?

— Да, — скалится он. — В лабораториях.

Ублюдки. Гоню от себя мысли, что Кэт могла оказаться в одной из них.

— Свою часть контракта я выполнил. Дело за тобой.

Поднимаю на него потяжелевший взгляд и перехватываю такой же, не менее напряженный.

— Разве я сказал «нет»?

— У тебя неделя, Рон.

— На память тоже не жалуюсь, — почему эта фраза прозвучала в голове голосом Фостер?

— Хочу предупредить, — словно не слыша, продолжает дядя. — Если со мной что-то случится…

— Можешь не продолжать, — ненавижу ублюдка всей душой, но заставляю себя криво усмехнуться. — Меня найдут с перерезанным горлом в каналах Монреаля или же в Темзе.

Бекер молчит, а потом негромко произносит:

— Не тебя, Рон.

Чувствую, как злость удушающей волной поднимается к горлу.

— Попробуй хоть пальцем тронуть Кэтрин, и — клянусь — я порежу тебя на куски.

— Зависит только от тебя, — не дает мне договорить Максвелл. — А теперь иди.

Почти физически ощущаю, как на шее захлестывается удавка. Нет, я и раньше не планировал подобной низости, но теперь… Сейчас не время.

Вдох, выдох — и я снова могу говорить спокойно.

— Что ты им вколол?

— Название тебе ни о чем не скажет. Но разливаться соловьем будет каждый.

— Где Кевин?

— Тебя проводят. — Дядя вытягивает из кармана трубку, набирает номер и дает несколько коротких распоряжений. Но, когда уже подхожу к дверям, негромко окликает: —Рон?

— Ну что еще?

— Прости.

На это ничего не отвечаю и покидаю комнату.

***

Скованный по рукам и ногам главари ублюдков — Кевин Марли, встречает меня едва слышным злобным рыком, а мутный взгляд осоловевших глаз одаривает неприкрытой ненавистью.

Что ему вкололи? Впрочем, неважно. Камера небольшая — сюда только и поместились, что узкая койка со стоящей рядом капельницей, раковина, унитаз и крохотный стол со стулом. На него и сажусь.

Наверное, когда-то его боялись. А сейчас Марли выглядит попросту жалко.

— Что вы вкололи девушке? — очень стараясь говорить спокойно, спрашиваю я. Он дергается, звякнув цепью наручников, но препараты в его крови оказываются сильнее.

— Новая сыворотка для контроля людей, — цедит сквозь зубы. — Чтобы реализовать свои планы, нам нужно было избавиться от нашей зависимости — Империи Максвелла Бекера. Ты с девчонкой были бы отличной приманкой. Но она оказалась более значимой.

Быстро прокручиваю в голове разговор с Делаж и задаю следующий вопрос:

— Кому вы ещё ввели стабильную сыворотку? — Еще один рывок, Кевин стискивает челюсти, но выдавленные из них слова разобрать получается:

— Нам не удалось. На обычных людях она не срабатывала.

Я перестаю что-нибудь понимать и почти ошарашенно спрашиваю:

— А как же Кэтрин Фостер?

Почти с ужасом смотрю, как на губах Марли появляется легкая, едва заметная улыбка.

— Катрина Натали Фостер — проект её отца и ФБР.

Аарон Деймон.

— Проект? — свой собственный голос слышу будто со стороны.

— Да, — кажется, сопротивляться препаратам Кевин перестает именно в этот момент, потому что его голос так и лучится самодовольством. — Измененный тип генома человека.

Я молчу и ничего не спрашиваю, но ему, чтобы продолжать, кажется, вопросов вовсе не требуется.

— Она уникальна. Измененная ДНК. Потрясающая выносливость. Ни с чем не сравнимая регенерация.

— Но у Фостер…

— Мы только вкололи нашу сыворотку, — также самодовольно отвечает Марли. — ФБР думали, что ее отец обложатся и посчитали проект не удачным, только поэтому его тогда арестовали. Он предложил в замен за свободу новое оружие. Никто так и не понял, почему, но в детском возрасте ген никак себя не проявляет. Все считали Катрин обычной девочкой.