— Хватит болтать, — с тем, что голос звучит глухо, поделать ничего не могу. — Береги силы.

Крепче сжимает мои пальцы, едва заметно кивает и прикрывает глаза. Скоро она засыпает. А я так и сижу, не выпуская её руки, пока в дверь не проскальзывает рыжая.

— Нужно еще.

— Твою мать. Сколько?

— Одной пока будет достаточно.

Она так измучена, что даже не просыпается. Отдаю пробирку Ветте и уже собираюсь опуститься на стул, но она жестом просит выйти.

— Кто эти люди, Ар? — рыжая кивает на застывшую в коридоре наёмницу. — Они мало похожи на подручных Монтгомери.

Значит, Патрик ей не рассказал.

— Что ты сделал? — не дождавшись ответа, спрашивает она.

— Ив, — устало прислоняюсь к стене и скрещиваю руки на груди. — Давай не сейчас?

Поджимает губы, но согласно кивает и удаляется в лабораторию. А я снова опускаюсь напротив спящей Кэт.

Комната, которую я выбрал, по всей видимости была чьей-то палатой. Неширокая кровать, белые стены, белое же постельное белье. Стол, стул, и тумбочка. Кого вы здесь держали, сволочи?

Скоро Фостер открывает глаза, сразу же цепляет мою руку, и мы вполголоса говорим о всякой ерунде почти до рассвета. Еще два раза за кровью приходит Делаж, смотрит усталыми глазами, а на невысказанный вопрос сокрушенно качает головой.

С каждым ее визитом девушка все крепче стискивает мою ладонь. А потом в дверь осторожно скребется один из наемников.

— Вас там спрашивают.

Максвеллу что-то понадобилось?

— Сейчас вернусь, — взъерошиваю Кэтрин волосы, выхожу из палаты и тут же выдыхаю от облегчения.

— Знаете, кто я? На кого решили работать?

— Догадываюсь. ФБР меня разочаровали, а Катрин— это мой успешный прорыв в медицине! Вот мы и пришли к компромиссу: им — ты, а я забираю дочь.

Как же хочется ему врезать, вместо этого, кивком прошу следовать за собой, миную коридор и распахиваю дверь соседнего с дядиным кабинета.

На бардак внутри Джон не обращает внимания.

— Ваша бывшая жена, тоже подвержена…

— Да, — понимает сразу.

— Ваши побои связаны с тестом регенерации?

— Нет. Думал, гены проявят себя в защите носителя. Времени мало было.

Твою же мать.

— Идиотизм — это у вас семейное?

Джон разводит руками:

— Я хотел перестраховаться.

А затем тихо признается:

— Знаете, я наблюдал за Катрин. Видел, как она ждала вас у больницы. Видел и как вы разозлились, но не оттолкнули, а потащили за собой. И у меня появился шанс.

— Шанс на что? — стараясь держать себя в руках, спрашиваю я.

— На то, что вы уедете с ней так далеко, как только возможно. Спустя какое-то время я бы вас нашел. И вручил сыворотку. Но потом нашёл «Чёрный Лотос» с более выгодным предложением. Но как выяснилось и тут мой план в дребезги провалился, а допустить, чтобы мое творение кто-то присвоил себе…

— Так вам удалось синтезировать лекарство? — перебиваю, чтобы не слышать, что его дочь для него просто эксперимент, а то клянусь: убью на месте гада. Он кивает, а я всеми силами пытаюсь убедить себя, что мне это не привиделось. — Отправляйтесь в лабораторию. Иветта Делаж вам все объяснит.

Еще один кивок, а я, стоит двери бесшумно закрыться, со всей силы бью кулаком по деревянной поверхности стола. Однако боль не отрезвляет, а, наоборот — делает только хуже.

Кэтрин Фостер.

Голова опять тяжелая, во всем теле — чудовищная слабость. Крови у меня берут куда больше, чем мой супер геройский иммунитет— или что там у меня? — успевает ее восполнять. Но ладонь сжимают его пальцы, виска касается теплое дыхание, а значит, на остальное — плевать.

— Сколько можно, рыжая?! — слышу его низкий голос, а внутри становится тепло-тепло.

— Это контрольный, Ар. У нас получилось.

Кажется, снова проваливаюсь в сон. Главное, не отпускать его руку.

Я во все глаза смотрит на сочащуюся из проколотого пальца кровь.

— Ненавижу иголки эти, — шепчу.

— За то теперь все в порядке, — Рони заклеивает прокол пластырем.

Киваю, чувствуя немыслимое облегчение, и вместе с тем — гулкую, сжирающую все пустоту внутри. А все потому, что не могу понять что происходит с ним.

— Эй, — тяну его к себе. — Что с тобой? Все ведь закончилось.

Обнимаю так крепко, как только могу.

Аарон Деймон.

Семь… Девять… Восемнадцать… Словно в каком-то трансе отсчитываю падающие в пластмассовый фильтр капли раствора, призванные восполнить в твоем организме потерю крови.

Глюкоза и витамины. Что-то еще мы вводить пока не решаемся. Она снова спит, и я, наконец-то отлепив взгляд от капельницы, перевожу его на лицо девушки.

Эй, Фостер, давай останемся здесь навечно?

В дверь осторожно стучат, напоминая, что это невозможно.

— Спит? — одними губами спрашивает Джон Фостер.

Киваю, и, чуть помедлив, делаю шаг в сторону, пропуская его в палату. Он смотрит на дочь долго, очень долго, а потом, едва касаясь, проводит ладонью по каштановым вихрам.

— Знаете, я всегда поражался этому ребёнку…

Молчу. Он псих. Просто чокнутый, но интуиция подсказывает, что лучше не вмешиваться, а наблюдать со стороны. В конце концов— это же Фостеры. Это не фамилия — это диагноз.

— Можно вас на два слова? — также тихо спрашивает он, и, стоит нам оказаться в коридоре, произносит.

— Спасибо. Вы снова ее спасли.

— Не я. Вы.

— Но все это…Я выбрал не тех людей. — он обводит взглядом бывшую лабораторию «Чёрных Лотосов» и резко меняет тему. — Я уезжаю.

— Зачем? Перед вами, поверьте, из правоохранителей — только ваша дочь.

— С ней слишком много воспоминаний, — он едва заметно хмурится. — Катрина меня ненавидит, и Шелли вполне разделяет ее чувства.

— Здесь вы правы.

— Я перепишу дом на Кат…Кэтрин. Все средства переведу на ее счет. И попробую начать заново.

— Как я могу вас найти?

— Зачем?

Пожимаю плечами, потому что ответа на этот вопрос у меня пока нет.

— Я найду способ с вами связаться.

Жмет на прощание руку и уходит. Какое-то время смотрю на опустевший коридор, а потом иду в сторону камеры Кевина.

— Вам удалось? — сыворотки в ее крови больше нет, но она и не нужна. Все закончилось. Киваю, хотя не разговаривать пришел. — Знали бы вы, какую силу разрушили своими руками, — с ненавистью выплевывает Марли. — Но она не единственная. Есть ещё ее мать и дети. Настанет день, и кто-то непременно возобновит наши исследования.

Да плевать, если это больше не будет касаться Кэт.

— Вы этого уже не увидите.

Хруст, с которым я сворачиваю шею этому уроду, наверняка слышен каждому в дядиной резиденции. Хотя, конечно, это мне только кажется.

Кэтрин Фостер.

Домой меня привозит один из подручных Монтгомери, и какое-то время я растерянно топчусь на пороге своей квартирки. Сколько я здесь не была, не считая того ужина?

Все два дня, что пришлось провести в лаборатории, Рони я видела пару раз, причем постоянно занятым. Понимаю, что ему нужно разобраться со всем до конца, поэтому даже не пыталась навязываться, однако соскучилась до безумия. Перед Алекс пришлось снова сказаться больной, и вот теперь она обеспокоилась по-настоящему, настаивая на полном обследовании.

«Должен же твой Деймон хоть на что-то сгодиться».

Улыбаюсь, вспоминая ее сообщение. Распахиваю окна, выпускаю застоявшийся воздух и начинаю генеральную уборку. Каждую поверхность, каждый угол, я не обхожу вниманием даже стены. Он все равно скажет, что здесь бардак и заставит взять тряпку в руки еще раз, но мысль об этом вызывает только улыбку. Почти заканчиваю с уборкой, когда телефон извещает о новом сообщении:

— Вечером приеду.

Аарон Деймон.

Патрик с силой грохает кулаком по столу, а Ив растерянно прикусывает пальцы и вдруг начинает плакать.

— Аарон, нет! — рявкает Монтгомери, еще раз впечатывая костяшки в несчастный стол. Сложенные на нем газеты кубарем летят на пол, но каждый из нас едва обращает на это внимание.