Через минуту, она замечает нас и машет рукой.

Не успеваю даже помахать в ответ, как эта женщина плюхается за наш стол, а хирургу, видимо, ничего не остается, как присоединиться. — Как здорово, что ты зашла! — она расплывается в улыбке.

— Она пациент в тяжелом состоянии, — цедит сквозь зубы Деймон. — Это просто охренеть как здорово, рыжая.

Слова женщина, по всей видимости, пропускает мимо ушей и переводит взгляд на Флетчер.

— А ты подруга Кэтрин, да? — Та затравленно кивает. — Любишь медицину?!

— Вообще-то училась на юриста, — совсем сбитая с толку, лепечет Алекс. А я понимаю, что эта рыжуля хочет, чтобы мы с Аароном остались наедине, что ж… Я не против.

—Значит — любишь! — уверенно заявляю я, подталкивая к подружке Деймона, та хватает её за руку и тащит из-за стола.

— Сейчас такое покажу — упадешь! — Александра кидает на меня испуганный взгляд, я же показываю пальцами «Класс» и улыбаюсь.

После того, как девушки нас покинули, я пыталась воспроизвести, что удалось услышать для продолжения разговора.

— Что за конференция в Лондоне? — Мужчине приносят кружку эспрессо, а я невольно кривлюсь. Предпочитаю больше чай конечно. Но о вкусах не спорят.

— Много будешь знать — скоро состаришься, Фостер. Лучше готовься к выходу новой статьи, — хочу огрызнуться в ответ, но он обжигается пальцами из-за того, что не правильно схватил чашку, и с языка срывается совсем другое.

— Вы кроме кофе вообще ничем не питаетесь?

— На работе — нет, — шипит он.

— Понятно, — Что ничего не понятно. Хотя нет. Придурок ты, вот что понятно. Но не озвучиваю, а снова опускаю глаза и зачем-то говорю. — У меня сегодня много работы. Слишком долго меня не было, а материалы храниться не могут или их ценность пропадёт.

— Значит, в кои-то веки не будешь мозолить мне глаза, — удовлетворенно отзывается он, и, прежде, чем успеваю возмутиться, спрашивает. — Почему журналистика?

Пожимаю плечами. Не могу же я сказать, что это моё прикрытие.

— Не знаю. Нравится. А на конференцию вам лучше поехать. В Лондоне здорово.

— Была там? — он делает ещё одни глоток кофе и почему-то смотрит очень внимательно.

— Приходилось. Но больше проездом, к сожалению.

— Так и будешь гонять картошку по тарелке? — вздыхает Аарон.

Он серьезно? Мне и до этого кусок в горло не лез, а сейчас там вообще все пересохло к хренам!

— Аппетита нет, — почти честно признаюсь я. Деймон поднимает бровь.

— Предпочитаешь горячее молоко? — У меня вполне предсказуемо приоткрывается ротик от изумления, но тут замечаю ехидную ухмылку.

— Так вы, док, — недоверчиво спрашиваю я, — и шутить умеете?

— Тебе показалось. Ешь, — Послушно утыкаюсь в тарелку и лихорадочно соображаю, как продолжить разговор.

— Почему вас все здесь знают как Патрика? — на ум не приходит ничего умнее.

— Патрика, зовут того человека, который поставил меня на ноги со времён армии. Патрик Монтгонари.

— Вы до сих пор общаетесь?

— У нас вечер воспоминаний? — недовольно интересуется он, а потом залпом допивает кофе и поднимается на ноги. — Мне пора.

— Так быстро? — это срывается с языка до того, как я успеваю его прикусить. Деймон смотрит на меня долгим нечитаемым взглядом.

— Да, Фостер, — Разворачивается и уходит. А я вовсе забыла, что в пять вечера обход, и мы встретимся.

Кэтрин Фостер.

Прошла уже неделя с момента выписки. Работы навалилось, как и ожидалось, много, но в основном это касалось журналистики. А вот что касалось криминала, я разобрала все отчёты в первые два дня. По-словам руководства, те идиоты в кафе были последними, а больше заданий не поступало. Да и вообще планирую уволиться, к чёртовой матери.

На счёт Деймона…А хрен его знает. Всё время говорил, что я тяжело пострадала, а сам выписал спустя две недели. Видимо, моё нытьё, что нужно попасть в офис, как можно быстрее — сработало.

Не могу сказать, что мы общались, в столовой я больше не была, так как Хардмоны всё-таки уехали, а вся еда находилась в моём холодильнике. Так что виделись мы два раза в день, во время обхода. Пациентов и плановых операций у него было много, так что время только на осмотр. У меня тоже было много работы, из ноута почти не вылезала, за что и получала выговоры с его стороны, но не более.

Често, даже скучать начинаю. Движется начало осени, обожаю гулять в эту пору. Вот и сейчас хожу и пью малиновый чай. Пока мою идиллию не перерывает какой-то парень, по виду одногодка Александры.

— Здравствуйте, профессор Фостер! — не узнаю его, но с другой стороны их было много, а в университете я проработала мало.

— Привет малой, как поживаешь? — смотрю на улыбающиеся чудо.

— Хорошо. А вы заняты? Просто хотел, чтобы ребята вас увидели. Честно, без вас скучно, — Я немного растерялась, но всё-таки согласилась и пошла за ним. Мы завернули в какой-то переулок, что мне показалось странным. Поэтому держала ухо в остро, готовая наброситься в любой момент. Привычка, что сказать.

Поворот, еще один. Выскакиваю во внутренний двор и тут же ежусь от охватившего холода. Точно, пальто ведь осталась в офисе. Рассеяно озираюсь в свете единственного фонаря, поэтому подошедшую фигуру замечаю не сразу. Еще одну. И еще. А потом на голову обрушивается удар.

Отскакиваю кого-то в сторону и пытаюсь дать сдачи, но меня с двух сторон хватают под локти, лишая всякой возможности двигаться, и удары начинают сыпаться градом — живот, солнечное сплетение, снова голова. Кажется, я кричу. Нет, только кажется, потому что рот мне зажимают ладонью. Пытаюсь укусить, но снова получаю по губам, и во рту тут же становится солоно.

Слышится издевательский смех. Еще один удар, я падаю, и теперь к рукам присоединяются еще и ноги. Перед глазами начинают плясать цветные круги, я кашляю, судорожно пытаюсь дышать. Кто-нибудь… Мне так больно, что все последующие удары воспринимаются как-то отстраненно, находящееся в агонии сознание отмечает что теперь, кажется, мне прорезали куртку и всё, что под ней, потому что дышать не то что трудно — без режущей боли невозможно.

— Хватит, Бекеру это и так не понравиться! Если мы её ещё и убьюем… — кричит кто-то, а я пытаюсь полсти, сейчас думать кто этот урод, нет ни желания, ни сил. Но не успеваю я преодолеть и пяти метров, как получаю ещё один пинок. Начинаю задыхаться, а вскоре милосердное сознание, не иначе, решает, что с меня на сегодня хватит, и погружает в спасительное забытье.

Аарон Деймон.

Что у меня дома делает Делаж, я не спрашиваю. Пусть творит, что хочет. Сейчас у меня начался выходной, и я планирую отдохнуть. От всего. В том числе и от мыслей о Фостер.

Телефон в кармане звонит ровно в тот момент, когда собираюсь принять ванну. Чертыхаюсь и смотрю на экран. Ну это уже ни в какие ворота…

— Ты вконец охренела, Фостер? — мрачно интересуюсь я в трубку.

— Привет Аарон, — раздался в трубке ехидный мужской голос. В груди зарождается чувство тревоги, пока еще неясной, но нутром чую, что ничем хорошим сегодняшний вечер не закончится.

— Кто это? — твою мать, в следущий раз запру где-нибудь, не только без ручки от окна, но и без дверной!

— Твои старые приятели. Не уж то, с этой миленькой девицей, и вовсе забыл откуда ты? — А вот теперь внутри все сжимается.

— Где она?! — Если это те, о ком я думаю, смысла сдерживать свою злость нет.

— Тише-тише, пока жива. Если хочешь её спасти, не стоит вести её в больницу, не хочу чтобы все знали про наши разборки.

— Согласен. Говори, где она, — практически рычу, а не разговариваю.

— Если ослушаешься, наши люди нам доложат, и тогда по-хорошиму мы больше разговаривать не будем, — Неизвестный выдерживает недолгую паузу. — Она на заднем дворе твоего дома, — абонент скинул трубку, а мне было плевать. Я в одних штанах выбегаю из дома в указаное место.

Господи.

Лежащую на траве, я узнаю только по тёмно-каштановым вихрам. Потому что все остальное… Давлю в себе эмоции, все, какие есть и беру её на руки. В больницу ехать нельзя. Это не те люди, которым нужно переходить дорогу. Пока.