— Мёд положила? — озноб до зубов уже добрался

— Наглая, ты, баба, Аня, — ахххх… как необычно! Меня по имени назвали!

— Ну плохо мне, видишь же, ego infimum (я больной лат.)

— Ой, не матерись! Короче, в чае есть ещё снотворное и травка под названием "утерянный след", хрен они тебя найдут, если сама не захочешь.

— Угу, Пятнашку верни, и спасибо, капитан Кобретти! — салютую её кружкой. Вот ведает же, что придётся меня терпеть, покуда все свои девять жизней не спущу. Чего шипела? Сама не знает.

Блестит своими глазами на меня, заботливо поправляет покрывало, трогает лоб. Но главное — заткнулась о том, что мне нужно прямо сейчас в лес уходить. Всё-таки кошара я, как ни крути, не мытьём, так катаньем. Котиков любят все. Цель достигнута, я напиваюсь целебным чаем от капитана Кобры, Пятнашка опять лежит под боком, ура! Я дома.

— Ну что, Пятнаха, пора нам в тайгу, — треплю холку. — А то засиделись с тобой дома, пора размять когти, крошшшшка моя, — эххх! Люблю морду рыське растягивать, чтобы все зубы её были видны.

В моей семье пополнение. Мелкому Москалёву уже семь месяцев, братюня не по своим "дням" сУрьёзен и не плаксив, такой ребёнок суровый, настоящий Москалёв-Кенджиев! А вот у меня теперь другая фамилия, и даже имя. Стела Новикова… стрём какой-то. Правда, в нашем посёлке ко мне по-прежнему обращаются как к Индиане, я не против. В Новосиб поселковые носа не кажут, так что удивляться им ничему не придётся, тем более, никто не знает, куда я исчезаю. Пока легенда для поселковых старая, я езжу в Питер. Так я могу оставаться собой только в этом месте планеты Земля.

Между прочим, всё равно получаю не фиговое образование. Нынче я студентка Новосибирского Государственного Университета, в который входит и наш Гуманитарный Институт. Буду въедливой журналюгой! Разумеется, меня всюду направляет ручища волчары, личного поводыря не только в мире мёртвых, но и в мире живых, старше меня на какие-то жалкие четыре года! Он крутейший программист, сам экстерном закончил НГУ. Подробностей не знаю, но, вроде, у него в кармане должность в крупной государственной корпорации кибербезопасников. В общем, мозг волчары настолько продвинут, что его заметили ещё на третьем курсе, когда он на спор взломал систему безопасности одного очень солидного ведомства. Тут же аккуратно всё восстановил, даже следа не осталось. Шоно стопроцентно не нашли бы, но один из спорщиков засветил видео работы в дрочильно-программистском чате. Вот странь! А шесть лет назад гонял меня по деревьям, словно глупый пёс.

Мне нравится быть студенткой. Я научилась мимикровать среди пёстрой толпы, сменила цвет волос, надела любимые очки с фальшивыми толстыми линзами, носила исключительно мешковатую одежду, чуть увеличила передние зубы костяной накладкой, красотка! Сделала себе офигенный образ страшилки! Но, видимо, москалёвское нутро всё же заставляло меня выпендриваться. Очень скоро я вошла в состав "почётных заучек". Как там в киноклассике? "Он слишком много знал…". В общем, первый курс я закончила на ура.

Стерва-Пятнашка как специально выгадывала, когда я приезжаю. Караулит меня для очередного похода в тайгу. Наши прогулки регулярны с момента её появления в моей жизни. Тотемная хрень, наверное, вот и трётся подле.

Со мной только нужное: запас зажигалок, спички, дегтярное мыло (здорово от комаров помогает), фонарик, соль (не люблю пресное), острый нож, ружьё Уктэке. Нафиг оно мне? Куропаток и зайцев легче руками ловить, но охотник заставил взять с собой огнестрел. Пятнашка муркает, будто знает — мы идём в её владения. Ха! Они уже давно не только твои, детка, я всё же "венец творения", так что посмотрим кто кого "переохотит". В тайге для ночлега я всегда выбираю самую разлапистую сосну, ель или кедр. Обожаю запах хвои! Там раскладываю свой матрац. Обязательно прихватываю любимое одеяло, стёганное, сшила пару лет назад из всего, что нашла: памятные лоскутки от рубашки папки, моей юбки из тафты, маминой кофты…

Аааааа, я догоняю Пятнашку! Вижу на её шкурке пятнышки, она злится, пытается перегнать. Взбираюсь на ветки, еле успевает за мной. А потому что жопу отрастила! На сколько я оставляла её одну? На полгода? Могла бы быть шустрее.

Ветки, стволы… Без напряжения преодолеваю все эти препятствия. Лёгкость, целеустремлённость, расслабление, счастье? Мне хорошо! После перегонков с рыськой я засыпаю прямо на ветке, нифига не разложив ни матрац, ни одеялко. К середине ночи валюсь на ветку, обхватываю её руками-ногами, в сознании скользит мысль: "Я — Шемпанидзе?!"

Не помню, сколько времени мы проводим с Пятнашкой в лесу, но зайчатиной я больше не питаюсь! И куропатками тоже.

— Пшли домой, Пятнах, чёт я нагулялась, — обращаюсь к рыське, устремлёно смотрящей на зайца сверху. Мне скучно, хочу домой, соскучилась я по своим. По папке, по братюне, даже по Сае!

Ох и далеко ушли мы с рысью в этот раз, не меньше недели на обратную дорогу, попрыгушки, блин.

Как всегда, не знаю, сколько прошло времени. Месяц? Два? Три? Не представляю… но домой надо! Тянет туда очень, даже тащит.

В эту ночь я долго не могла уснуть, крутилась, устраиваясь, пару раз отхватила от рыськи лапой за то, что едва не скинула её с нашего лежбища. Когда звёзды на небосводе почти погасли я наконец заснула, очутившись в самом кошмарном сне…

Сон Инидианы…

— Где. Твоя. Дочь? — тот самый холёный красавчик, которого я огрела печатью после смерти мамы…

На полу валяется скрюченный отец, рядом стоит стул, к которому привязана Сая… её лицо — сплошное месиво, тонкие струйки крови стекают из глаз… У неё пустые глазницы!

Чей-то чёрный ботинок со всей силы ударяет отца по рёбрам, вызывая у того судорожный стон.

— Кончай с ним. Он рассказал всё, что знает. Давай-ка вернёмся к нашей змейке, — холёный распоряжается единственным жестом руки, и голова отца дёргается в чьих-то огромных руках…из глаз уходит жизнь…

— Ну что, кобра, думала, нашла своё счастье? Надо было становиться следующим ключом, а не искать женской доли.

Человек встаёт в полный рост, приближается к безглазой Сае. Кажется, он рассматривает её.

— Так где девчонка с твоим сынком? — почти ласково проговаривает страшный мужчина.

— Ддд…ети ушли в тайгу, тт. ам черпают силы.

— Не пизди мне, тварь! — Он грубо оттягивает её волосы, кусает за ухо, Сая обречённо стонет, у неё больше не осталось сил даже на крик боли…

— Они не вернутся, нунган, я чувстввв. вала тв. ой при. ход.

Нунган теряет выдержку, обхватывает руками тонкую шею моей мачехи, яростно впивается пальцами… он душит её…

— Неееееееет! — вскакиваю с лежбища, меня трясёт от кошмара и понимания! Только что я увидела реальное! Через сон шаманка рассказала… она и отец убиты… И ещё кое-что очень важное. Мой брат жив!

Я больше не видела снов. Просто потому, что не спала, а неслась домой, шестым чувством угадывая более короткий путь. На обратную дорогу вместо трёх остававшихся дней ушло полтора. И вот я иду к высокому дому, что стоит на сваях, открываю знакомую калитку, прохожу внутрь, осторожными шагами приближаюсь к страшной теперь для меня комнате…

Они там. В тех же жутких позах, что в моём сне! Не могу отвести взгляд от страшной, кровавой картины… Меня выводит из ступора неожиданно близко раздающийся детский плач. Мчусь к маленькой аптечке Саи, обычно там она прятала свои книги, мази, травы. Моя мачеха устроила в подполе нечто вроде тайника, мы называли это аптечкой, если не знать какие доски двигать, в жизни не найти. Пухленькая мордочка раскраснелась от плача, сколько же он терпел, не давая врагам найти себя?

— Как же я рада тебя видеть! — брат вовсю ревёт, слава богам, он не выдал своего присутствия нунганам. — Шшшш, сейчас я тебя покормлю, и мы уйдём в лес. А добрый волк нас опять спасёт, — я успокаиваю его, баюкаю, судорожно пытаясь добраться до холодильника, запасливая Сая держала там грудное молоко.