— Аняяяяяяяя, — руками своими блудливыми трогаю её стройную попку, уууууххххх, какая… И такой мне смачный удар по роже прилетает! Приходится действительно прийти в себя.

— Да ты что творишь, Вершинин?!

Это что такое?! Что вообще происходит?! Нет, нет, нет! Пора, ещё как пора! Переосмыслить все эти чудеса, творящиеся вокруг меня. Что-то, дружище, разум вовсе затуманился после смерти мамочки. Давно надо было умишко свой, по слухам, вполне себе искательный, направить на вопрос со своим становлением как мутанта.

Словно пелена с глаз слетела, когда я оказалась в Ванькиных объятиях… ааааааа, голая! Кстати, с ним тоже не всё в порядке! Еле его узнала, после скольких-то лет моей и его смертей. Боже, я же ещё и вор душ из загробного мира! А Шонго? Он-то где?! Я вообще в реальности сколько по времени нахожусь?

Но, возвращаясь к Вершинину, красив мерзавец! Могуч, как "кучка" Мусоргского или как дуб в високосном году, ыыыыыы! Нечистоты бреда хлынули в мою голову вместе с хрустальными потоками осознания.

— Вань, — в панике поворачиваюсь к нему уже надев на себя белый балахончик с прорезью на заднице (nates — ягодицы, отмечаю в очищающемся разуме) — Я стриптиз танцевала?!

Лучше бы не спрашивала, он и так поведённый стоит, того и гляди трахнет, не оглядываясь на приличия, а я его тут вопросами, шокирующими даже меня саму, забрасываю. Смотрит поплывшим взглядом и опять неуклюже как-то крадётся нарушать личное пространство. Ожидаемо хватает, легонько касается, видно, боится кости мои ненароком помять. Синие глазища зырят на меня, поглощают последние силы сопротивления…

— Это было в твоей прошлой жизни, Ань.

— Что-то мне стыдно, — не знаю, какие там рычаги дёргал Ванька, когда хватал меня в образе рыси, но пофигизм исчезает в тумане. — Что-то мне не нравятся мои воспоминания.

Только озабоченному Вершинину, похоже, до моих внутренних терзаний, как австралопитекам до теории эволюции Дарвина! Тянет рожу свою красивую к моим волосам, а сам шею губами прихватывает. Дышит, как паровоз, не иначе! Внезапно он отпрянул от меня, но объятий не ослабил.

— Что за нах?!..

Перевела взгляд вниз, как и Ванька. Вот это подруга! Вот это я понимаю! Пятнашка усиленно метила Ванькины джинсы, кстати, нефиговые, фирменные, от Tommy Hilfiger…

— Ррррр, — ободряюще ответила Пятнашка, закончив метку.

— Слышишь, Вершинин?! — пользуясь его замешательством из-за козней моей подружки, я решила вернуть беседу в мирное русло.

— Мммм? — опять поплыл, как уточка, ко мне целоваться.

— Я говорю, стыдно вспоминать своё стрип-прошлое, а ещё тебя рыська пометила, заметил?!

— Мурло твоя рысь! За хвост бы её и на волю, в тайгу! — ха! Нервный какой, стоит, осматривается, но меня не выпускает. И впрямь беспокоится, что пропаду?

— Это высшая степень доверия! — да застолбила она тебя, как свою территорию, дурень, теперь следить будет и защищать. Наверное…

— Это высшая степень наглости, — бабуленька! Не пали контору! Но следующие слова любимой родственницы, сумели избавить от Ванькиных приставаний. — Индиана, немедленно приведи себя в надлежащий вид. Ивоон, — (да именно так с оттяжечкой на "О" и назвала маньяка моего). — Прекрати эти радостные объятия, ей-богу, ведёшь себя, как подросток в пубертатном периоде.

Очень неохотно, маньячина меня отпустил, чуть отодвинулся и, вот незадача, наступил на лапу вылизывающейся Пятнашки.

— Мяррррр!

— Да откуда тебя принесло?!

— Шкура пятнистая!

— Мяррррр! Фрррр!

— Она его тяпнула за лодыжку!

— Сохраняйте спокойствие! Дикий зверь вырвался из клетки!

— Где этот дурацкий фентонил? Давали же мне заряженное "УВЫШ-1м"!

— Это и меня вы этой фигнёй спать уложили?!

— Для тебя покрепче нужна была система.

— Мярррррр.

— Пятнаша! Девочка моя, иди на ручки!

— Оййй, она мимо меня прошла!

— Сейчас и тебя пометит!

— Нееееет! Это мои любимые брючки!

— Не ори, Дашка, она тебя пометила ещё в первую ночь, помнишь? Я тебя переложила к Киру когда?

— Фууууу, как теперь жить с этим?!

— Vanitаs! (лат. суета сует)

На философском замечании моего брата и закончился этот бред. На руки с разбегу бросилась Пятнаха, разумеется, повалив меня прям на пол. Ванька дёрнулся было ко мне, но грозный окрик бабуленьки; "Оставайся на месте, Дистроище!"(от англ. destroyer- разрушитель) — жалобно посматривал на меня, находясь всего-то в метре. Пятнашка радостно заурчала, как когда-то котёнком устроилась на моих ногах, периодически вскидывая победный взор в сторону Ваньки.

— Вот…шкуууура! — раздражённо прошипел Вершинин. — В тайгу тебя, на вольные хлеба!

— ИвОн, не говори так, этот зверь всё понимает и помнит. Она же тотем Индианы, придётся терпеть, — бабушка ехидничала и веселилась.

— Серафима Андреевна, — бархатно заподлизывался Ванька. — Вы как всегда прекрасно выглядите, несмотря на весь этот переполох с дикими животными. Я точно знаю, что вы сможете меня угостить хорошим коньячком и помочь в… получении благосклонности вашей внучки.

В течение спича мерзавец смотрел на меня, хм… а меня снова утягивало в глубины синевы его глаз. Не хотелось ни спорить, ни подкалывать, даже разъяснений никаких не хотелось. Остаться бы с ним наедине, проверить, появится ли снова белая рысь?

— Что у вас происходит?! — два каких-то чернявых здоровяка внезапно появились в проёме. Вернее, один из них уже заходил, вместе с Ванькой, но что-то его отвлекло и он почти сразу ушёл…

— Тим! Ты такое пропустил! Настоящее волшебство! — восторженно начала объяснять молодому красавчику Марта.

— Да! А в конце наша Пятнашка описала Ваньку, — влезла Дарья.

— Что с клеткой? — брюнет постарше, со шрамом на всю щёку, не выглядел счастливым, увидев расплавленные прутья и сидящую в обнимку с рысью меня. Свой гневный взор он обратил на вмиг спавшего с лица Ивана.

С вопросительным лицом к Вершинину обратился и тот, кого Марта назвала Тимом, кстати он успел её очень нежно обнять, легендарный муж что ли?

— Расплавилась, не видишь что ли? — грубова-то пояснил мой маньяк.

— Ясно, — шрамированный достал из кармана шприц. — Сейчас, Иван, ты ляжешь спать. Без возражений и фокусов! Ничего не помешает мне нажать на кнопку и спустить к адовым племенам остатки клетки со всем её содержимым!

— Ну и сука, ты Чёрный.

— Слишком много уступок тебе, парень. Я так задницу своему сыну часто не спасал, как тебе. А за это надо платить. Моё руководство желает переговорить, и с тобой и с девушкой, — с каким-то сожалением, старший из брюнетов посмотрел на меня. — От зверя придётся избавиться.

— С ума сошёл? — Артём Чёрный с недоверием смотрел на отца. — Зачем ты так им угрожаешь? Сам знаешь, через что прошёл Ванька…

— Рот закрой! — чересчур резко метнул взгляд на сына Артур. — Эта парочка предстанет перед Мстиславом Ярославовичем Гойским! Он должен переговорить с ними.

Старший Чёрный чуть дёрнул шеей, словно поправляя несуществующий галстук. Чёрные глаза горели неестественным огнём. Он подходил к Ивану со шприцем, протягивал тому убойный транквилизатор.

— Бери и делай всё без глупостей, иначе твои гости полетят в бездну. Мне не особо нужны потусторонние существа, кроме тебя, разумеется.

Артёму всё казалось каким-то сюром. Злым, неестественным и бредовым. Недавно отец рьяно защищал девушку и её рысь от неудобств, разместил их хоть и в грузовом отсеке, но позаботился о тепле и уюте, о санитарных необходимостях. Сейчас Артур не просто ведёт себя как мудак, а словно красуется этим своим высером. И когда это отцу стало важно мнение старшего, сменившего легендарного Дзагоева?! Он пристальнее вглядывался в родные черты лица, начиная замечать несущественные различия между прежним отцом. Шрам — красный, почти багровый, таким он становился, если Артур слишком злоупотреблял физическими нагрузками. Волосы, чуть небрежно отброшенные назадобнажали ранее незаметные залысины, нос… он же перебит был, да не один раз, где эта бойцовская горбинка?! Не доверяя себе, Артём тревожно взглянул на Марту: её, похоже, одолевали те же сомнения. Она с тревогой оглядывала отчима.