Его тряхануло. Остановился посреди тёмного переулка, не замечая приближающейся тени. Уххх, кажется меня сейчас раздавят!

— Больно! — ногти начали удлиняться, засеребрилась пробивающаяся шерсть. Твою мать! Я никогда не оборачивалась!

— Ваня, бегиррррр! — я почти прорычала последнее слово, растущие клыки убили последнюю грань между человеком и рысью.

Мне бы посмотреть на него, мне бы прислушаться к происходившим изменениям вокруг, мне бы обратить внимание на застывшую в испуге Пятнашку! Но меня так крутило, ломало, выворачивало, сильнейшая боль резала кожу, прорывая её…

Когда я смогла открыть глаза, поняла две вещи: первую — я идеально вижу любую деталь в темноте, вторую — рядом огромный монстр с сильнейшим потоком сияния откуда-то из груди держит за шкирку обвисшую Пятнашку.

В этот раз самолёт летел чуть медленнее. Или мне так казалось? Быстрее бы. Меня полностью отстранили от выполнения задачи, были причины… веские. Чёрные организовали этот перелёт, определили точку приземления, мне оставалось быть сторонним наблюдателем, обколотым триазолам хальционидом. Редкие судороги всё-таки были, да, наверное, и похрен? Мозг просто пытался ориентироваться во всплывшей реальности. Память не исчезла, предоставляя всё больше сведений, а так же причин для желания ускорить момент посадки.

— Очнулся? — Тёмыч взволнованно оглядел моё запакованное ремнями тело.

— Освободи меня, — потребовал я.

— Извини, не в моей компетенции, — отрезал младший.

Рука непроизвольно напряглась, я попытался выяснить, смогу ли вырваться. Потому что нехрен пеленать! Я чувствую ЕЁ близость и уж, как-нибудь, найду силы подобраться ближе к своей Аньке.

— Титановые наручи и титановый обод, — флегматично просветил Чёрный. — Как ни старайся, вырваться не получится.

— Уверен? — наивняк! Ведь теперь я знаю, на что способна та самая звезда, вплавленная в мою грудную клетку…

Блуждающий импульс ощутился сразу. Потоки крови подхватили его и понесли сначала к правому запястью, я — правша. Наручень дёрнулся, начал нагреваться… я помню… температура плавления титана — тысяча шестьсот с хером градусов, ну а чем чёрт не шутит? Или кто там постарался над моей супер силой?

Тепло исчезло так же быстро, как и появилось, наручень начал охлаждаться. Мне не с руки было чувствовать холод, пламя как-то ближе… наверное поэтому я вновь почувствовал лёгкий ожог и стремительно прибывающую температуру в правом запястье.

Тихий, тёмный проулок. Ни единой души, лишь чёрное небо с клубящимися облаками, несколько крючковатых деревьев, наш ли это мир?

Она резко отпрянула, ощущая желание вцепиться в горло этому огромному и, почти, непобедимому человеку. Парень тут же дёрнулся в её сторону, не желая даже на мгновенье терять то самое чувство достигнутой цели, желанных прикосновений.

Зашипела, отодвигаясь всё дальше. Чувствительные рецепторы получеловека учуяли приближение кого-то извне, сверху спускался зверь. Он прыгал, растеряв все инстинкты самосохранения, словно спасая единственное дорогое для него существо.

— Кудааа? Не обижу, — парень не замечал собственного преображения. Не замечал, как нарастают мышцы на и так нехрупком теле. Не замечал, как лицо, руки, спина стали покрываться бурым мехом. Не замечал, как вместо слов вырывается рычание. Подслеповатые глаза видели только стройную фигуру, разрываемую лучами холодного света. — Аня! Аняяя моя!

Он попытался приблизиться, тут-то незадачливая Пятнашка прыгнула на дюжую холку, да и попалась в лапы преобразившемуся человеку, а ей так хотелось спасти Инди.

Ярость! Неуправляемая, звериная, неистовая захлестнула обернувшегося медведя, обвисшая рыська обречённо ожидала расправы, даже не пытаясь вывернуться из могучих лап царя тайги. Монстр уже почти занёс когти, у него был план — разорвать вмешавшуюся не в свои дела рысь, именно в этот момент раздался утробный рык.

— Ты… что творишь?! — упс, Артёмка таки засёк мои попытки освободиться.

— Я же просил тебя по-человечески: отпусти, — потирая освободившееся запястье, напомнил ему, лишь бы не всполошился раньше времени и вновь не воспользовался транквилизаторами.

Взгляд Чёрного обеспокоенный, но совершенно лишён паники или страха, будто он удивлён, обескуражен, однако не в панике.

Артём хмыкает, совершенно не заботясь о возможных проблемах, просто подходит ко мне и начинает снимать оставшиеся путы.

— Прежду чем мчаться к ней, — деловито освобождая меня от титановых поножей повествует Арт, — ты должен знать некоторые подробности.

Хмыкаю и упрямо мотаю головой в отрицательном жесте. Не хочу, чтобы Чёрный даже предположил возможность моего отступления от Аньки.

— Когда мы вас обнаружили, твоя шея была разорвана и обильно выдавала, пожалуй, литры крови.

Только сейчас я ощутил повязку на шее и, чуть отодвинув рукой бинты и пластырь, потрогал вполне целую кожу. С молчаливым вопросом мои глаза вновь вернулись к говорившему чушь Арту.

— О нет, нет, нет! Не верь глазам своим, на месте пластыря была огромная рваная рана! Регенерация, произошедшая почти сразу после вашего разделения, теперь скрыла следы клыков твоей подружки. А вот за руку, — Чёрный кивнул в сторону перевязанной руки, — тебя тяпнула на прощание питомица Москалёвой.

Все части памяти вернулись в свои ячейки, предоставляя чёткую картинку.

Роскошная серебристая шкура была не просто уместной, она была необходима для завершения образа. Изумительные движения большой королевской рыси заворожили медведя, чем и воспользовалась забытая Пятнашка. Быстро дёрнувшись, она выскользнула из ослабевшей лапы захватчика, чуть цапнула его и ловко ускакала к своей королеве.

Медведь тяжело упал на четыре лапы, совершенно растеряв всю агрессию. Приветливо потянул носом в сторону приближающейся красотки. Он не заметил злого красного огня у таёжной хищницы, а зря! Добра она ему не желала.

Когда до ставшего вдруг очень дружелюбным медведя оставался какой-то метр, царственная рысь внезапно остановилась и чуть приосанилась, словно задумавшись о дальнейшем поведении. Но косолапый дурень, жалобно рыкнув, осмелился сделать пару неуверенных шагов навстречу, вот тогда его и настигла ярость дикой кошки. Хищница остервенело рвала бурую шерсть, помогая себе лапами, а огромный монстр, словно способствуя желанию рыси забрать свою жизнь, завалился на спину и лишь жалобно скулил. Он даже не делал попыток освободиться.

Внезапно, таёжная кошка оторвалась от противника, окровавленная морда разглядывала приближающихся людей. Звериные инстинкты, так внезапно нахлынувшие, вдруг отступили, а вместе с ними менялся и внешний мир. Темнота потеряла свою глубину, закоулок приобрёл очертания грязной и заброшенной, но всё-таки городской улицы.

— Отец! Только не переусердствуй! Мы не знаем природу их происхождения!

— Она убивает его! Одного заряда будет мало! Девка очень сильна!

— Стелла! Не смей! Вспомни о своём ребёнке! — этот вскрик принадлежал женщине и был знаком…

Перед помутневшим взором Ивана проносились тени, кто-то кричал, что-то хлопало. Голова рыси резко дёрнулась, будто от прилетевшей оплеухи, и мягко опустилась на его грудь. Теряя сознание, Вершинин из последних сил прижимал к себе обмякшую Индиану.

— Где она? — почти спокойно спрашиваю Чёрного, а самого трясёт от желания разнести здесь всё в клочья.

— У нас спецборт, мы здесь перевозим тяжелобольных людей, и знаешь, у многих нет такой ох…й регенерации, — чуть нервным голосом ответил Чёрный. — Ты вполне здоров и готов к действиям. А теперь пошли к твоей зазнобе. Кстати, по дороге посмотри, кто летит с нами, глядишь, поумеришь свой пыл и передумаешь тут всё разрушать.

Мерный шум двигателей вдруг стал привычным. Похоже, в полёте мы уже давно и осмотреться стоит хотя бы для того, чтобы просто прийти в себя после вынужденного сна. Надеваю приготовленные шмотки, ищу взглядом хоть какое-нибудь зеркало. На кого я сейчас похож? Кем я запомнился моей Анютке? Взгляд выхватывает образ взлохмаченной, обросшей щетиной рожи, ну хотя бы не звериной морды…