— Так кто ты? — повторяет свой вопрос Артур.

— Я — волк, а ты — ворон.

— Чего?!

— Того! Дробовик убери, поговорить надо.

Двое, мужчина и женщина… позабыв обо всём, любили друг друга. Тела переплетались, не оставляя даже маленького проблеска между собой, Потребность ощущать, чувствовать, любить… Она первой отстранилась. Уставший, но счастливый, взгляд медленно осмотрел мужчину. Её тут же притянули обратно настойчивые руки любовника.

— Это… помешательство? Не могу даже на секунду тебя отпустить…

— Можешь! Это необходимо сделать, слишком многое поставлено на кон, Ариф.

— Какое дело нам до всего остального? Есть ты… — перс ластится к Шустае, пытаясь вернуть её в свои объятья.

— Ты так же говорил тогда! — Шустая нервно, даже чересчур, вскочила с импровизированного ложа. — А потом Нибиру убил тебя и бросил к ногам голову! Знаешь, как это происходит?

— Всё прошлое…

— Коли ты помнишь, если веками испытываешь боль — это не прошлое!

Шустая больше не была готова прохлаждаться в любовных утехах. У неё был план, сама Мать ненавязчиво передала его ей. Было страшно продолжать воплощать задумку. Но ещё страшней было оставить всё как есть.

— Почти все пазлы сложились, — хмыкнула странница, грустно оглядев обиженного любовника. — Даже мы с тобой смогли побыть вместе.

— Что значит — побыть?! Ты опять убежишь от меня? Как в каждую из встреч? — Ариф непроизвольно обхватил пытающуюся ускользнуть Шустаю. — Давай сразу пригласим нунгана, пусть рубит голову…

— Нет нужды приглашать, они пачками прячутся в тени, — в подтверждение своих слов странница указала на горстку пепла, так и не прибранную после краткого боя. — Знаешь, почему мы смогли извлечь нунгана? — в ответ она получила лишь угрюмый жест отрицания, — потому что один из пазлов сложился в "Зрячего".

Шустая уже надела свой балахон, быстро заплела косу, теперь уже из платиновых, а не седых волос.

— Ты пойдёшь со мной?

— А можно? — взгляд перса изменился, хандра тут же покинула его.

— Нужно! Ты ведь прекрасный переговорщик, — Ариф всё же настиг её, обхватил тонкий стан, начиная вновь ласкать и зацеловывать. Остановить всё это было сложно, но странница смогла. Она просто вспомнила прилетевшую ей когда-то в ноги голову. — Нам предстоит сложить пазл "Ворон". И поверь мне, это сложнее, чем поджидать вплавления звезды в "Зрячего"!

— Уффф… я слышу самый бредовый бред-бредыч, — Чёрный не знал, ему сейчас вызвать бригаду из психушки или попозже, когда парень наконец свалит. — Какие рыси, волки, нунганы?! И самый важный вопрос: я — Ворон?! Что за хрень?

— Понимаю, а я с этим живу после встречи с Индианкой, прикинь?!

— Не могу я прикидывать, расскажи суть моих дальнейших действий.

— Должен будешь отдать свою шкуру: безапелляционно, с большим желанием и осознавая последствия.

— Чего?

— Мне нужно будет занять твоё место… на некоторое время.

— Какое место?

— Ну, ты не особо пошли!

— Конкретика, блядь!

— Да пожалуйста, чего материться то?! Даёшь мне свою шкуру, я делаю свои дела…

— Какие?

— Сумрачные, блядь!

— Что-то ты за лексиконом сам не следишь!

— Да с тобой уследишь!

— Так почему я ворон?

— Умеешь ждать, интеллект зашкаливает…

— У меня?!

— Птичий интеллект зашкаливает. И ещё, — Шоно с удовольствием откидывается на спинку плетённого кресла, — ты — жуткий ревнивец, того и гляди порвёшь любого…

— А что, таких мало?

— Дофигища. Но… ни у кого нет этого определённого шарма, нужного Матери.

— Моя мама умерла.

— То ж биологическая, а я про вездесущую.

— Чего?

— Боги! Я же рассказывал, как видим весь мир мы!

— Кто — вы?

— Аниматы!

— То есть есть нунганы и есть аниматы?

— Ворон, скажи «кар»! И дай добро на использование твоей шкуры. Мне очень нужно втереться в доверие к нунганам.

Чёрный, ещё раз мотнул головой, идиотизм какой-то. Ворон… бл… что за…? Хотя, как только он увидел труп той девчонки и восставшего из преисподней Вершинина, наверное, тогда и надо было удивляться! А сейчас… ну что? Парень хочет шкуру… ну хочет его шкуру… Да бляяяядь! Кааак?!

— Ну и как мне дать добро? Освежуешь меня что ли?

— Нет, здесь совсем другой ритуал. И я скажу, когда можно будет высунуться…

Шасси мягко коснулись взлётно-посадочной полосы, турбинный звук двигателей постепенно снижался.

— Вот и прилетели, — Артёмка Чёрный как-то обречённо произнёс эту фразу.

— Стоит волноваться? — не понравился мне его голос, и сообщение о подробностях встречи нас тоже… не понравились.

Борт с тяжело пострадавшими в очередном конфликте людьми и с нами… странными аниматами, а так же их сопровождающими. Название это диковинное! Раньше я себя вполне обоснованно считал человеком, нынче, видимо, придётся смириться с фактом своего омедвеживания.

— Стоит, Вань, — Арт глянул на меня почти виновато. — Артур встречать нас не будет, зато новое руководство в полном составе.

— Босс чистильщиков и команда? Откуда они вообще прознали про Аню?!

Мы с Чёрным сидим отдельно от наших дам, детей и ухмыляющейся рыси. Нам нужно решать насущные мужские проблемы. Шоно, одевший шкуру Артура, отнюдь не выглядел дружелюбным и с Аней говорил не как провинившийся потеряшка, а как взимающий долги родственник!

Аня… я не могу контролировать себя. Хоть уединение с Артом было нужным, то и дело отвлекаюсь на Москалёву, хочу касаться, держать её на руках, целовать, вдыхать неповторимый запах… не верю в то, что она рядом! Но чудо воскрешения, к счастью — неоспоримо! Сидит неподалёку в окружении своей семьи. Тут же и Серафима Андреевна с неизменным поведением настоящей дворянки, ну и с маааленьким фуфыриком коньяка. Вот чёрт! Кажется, шерстяная гостья из тайги надолго заняла вожделенные коленки моей Ани!

— Ань! — в тишине остановившегося лайнера мой голос раздался слишком уж громко. — Ань, не двигайся, пока мы выходим, держись за моей спиной. Пожалуйста.

— Вершинин, давай действовать по плану и слушаться Артёма, хорошо? — холодным душем выливает безэмоциональные слова. А сама за руку держит этого козловолка Шоно. Крепко так держит! Если настолько нужна рука узкоглазого говнюка, могу аккуратно отрезать, пусть болтается… Тааак… контроль! Контроль! Мне только потерять её доверие не хватало!

С торжественным скрежетом распахивается металлический трап грузового отсека. Наша странная группа оттесняется вывозимыми носилками, деловито пробегают эскулапы и их верные медсестрички. В процессе узналось: нас с Аней и компанией перевозили три раза, в Москву мы летим из Пакистана…

С последних носилок раздаётся глухой стон, чуть откидывается одеяло, я замечаю красивые платиновые волосы…

— Шустая?! — Анька нарушает правила, бросается к раненой блондинке, тормозит переноску остальных пострадавших в Пакистанском конфликте.

— Отошла, быстро! — Аню грубо отпихивает санитар, но я успеваю поймать её, всей кожей ощущая волнение моей Москалёвой. Момент неудачный, людям надо работать, спасать выживших, но грубость по отношению к Аньке — неприемлема!

— Потише, друг, — очень агрессивно шиплю на санитара. — Девушка узнала знакомую.

На санитаре маска, как и на всех остальных представителях медиков, но он успевает обернуться, продолжая свой путь, и полоснуть по мне гневным взглядом жёлто-чёрных глаз.

— Эй! Ты кто?! — очень нехорошее предчувствие заполоняет каждую пору… я знаю эти глаза… они такие же, как у того существа, которое я извлёк за спиной Марты! — Стой!

Оборачиваюсь к Артёму, хочу получить его поддержку. Непроизвольно зажимаю в объятиях поскуливающую то ли от шока, то ли от боли Аньку.

— Чёрный, что там нас ждёт?!

— Я не знаю, Вань… Я…

В освободившееся нутро самолёта забегают вооружённые люди в противогазах, пространство начинает наполнятся газом. Чёрт… я снова теряю сознание.