Так наступило время для неосознанного, время тени и полумер. Время так и продолжавшего прятаться то ли кровожадного, то ли сумасшедшего, то ли неопределённого, как вечный сумрак Нибиру — правителя всех живых и мёртвых земных душ.

— Привет.

— Привет. Ты проснулась.

— Как тогда?

— Нет, как сейчас.

— Где дети?

— С твоей матерью и сёстрами.

— Артур?

— Звонил, скоро будет.

— Нам опять пора расставаться?

— Нет. В этот раз не заставит тебя покинуть даже придурочный Вершинин.

— Поцелуешь?

Артём не заставляет себя уговаривать, нужна близость с единственной женщиной на Земле, сотканной для него, нужны горячие объятия и потеря от страсти ориентации, нужна Ави!

Нежности летят к чертям: животная потребность, будто отбирают, уносят, и впрямь как тогда! Поцелуй? Она просила поцелуй? А можно много-много поцелуев? Чтобы прям… ей хотелось стать только его продолжением, чтобы никуда и никогда не исчезала…

Страхи потерять Ави вернулись с утроенной силой. Как только Артём увидел её рядом с этой безумной девчонкой, как только глаза любимой вновь заволокло потусторонним серебром, он снова начал сходить с ума. Сколько времени прошло? Семь долбаных лет! Но воспоминания, выползшие чёрными лентами из головы, не унять.

Тук, тук, тук… голова Мэни летит в преисподнюю…

Артём судорожно хватает руками талию Марты (Ави?), та не отодвигается, будто понимая — он паникует, его нужно успокоить. Лёгкими движениями прикасается к мужу, поглаживает спину в противовес его ненормальному неистовству.

— Тишеее, я рядом, тише, — повторяет слова, которые когда-то были единственной воспринимаемой им терапией. — Я никому не нужна, за мной никто не придёт.

— Отдай этот меч! Он должен принадлежать мнеееее…

То ли рык, то ли всхлип вырывается из мужчины, грубым поцелуем он накрывает губы Марты (Ави?). Пусть молчит! Она ещё не знает! Не понимает, почему её пытались утащить во тьму. Да и Артём только начинает осознавать — звонок от долбодяди-папы помог.

Сейчас просто нужно заглушить страстью все инстинкты спасительницы Ави. Пусть просто любит его как только она умеет!

От губ приходится оторваться, надо ниже… глубже… ключицы её нежные, до сих пор, прикусывая, хочется навсегда оставить свою метку.

— Ай! Больно, — шепчет, чуть вздрогнув, любимая. — Тим… успокойся. В этот раз не я нужна…

…Меч стал продолжением его руки, светлая молния всего лишь перетекла из грёз, и тихий голос прошептал: "Я рядом".

Остервенело зацеловывая, разрывая тонкую одежду, снося, к чертям все жалкие преграды, Артём наконец чувствует её жаркое тело всем своим, уже обнажённым.

Как тогда… в их первый раз.

— Ави… любимая… не смогу без тебя… куда хочешь… со мной… — он говорит обрывками, но знает — Марта всё понимает.

Ничего больше не надо отвечать, нужно просто быть с ним, понять его вспышку, показать, что никуда не исчезнет.

— Сумасшедший… куда я без тебя?

Время останавливается для обоих, спасение мира подождёт. Сумеречный воин пока просто сидит у костра, пережидая. Любовь послала на хер всё запланированное и правильно сделала! Что можно противопоставить суете? Гармонию страсти и любви…

Он всё ещё обнимал Марту, когда в московской квартире раздался дребезжащий звук вызова.

— Не хочу впускать его.

— Нужно.

— Кому?

— Нам.

— Кто сказал?

— Некто "Зрячий" — ухмыльнулась Марта Чёрная. Продолжительный сон был почти как тогда, на Гаити. Только в этот раз она разговаривала с Человеком, лицо которого скрывал разливающийся из груди свет.

— Что он тебе сказал?! — Артём опять сцепляет руки вокруг жены. Следы любви по всему её телу, она пахнет своим мужчиной. Им.

— Встречай ворона, я приведу себя в порядок, — супруга вывернулась легко и непринуждённо, словно ужиха. Скользнула в ванную и прикрыла дверь, щёлкнув замком.

И вновь неделикатно раздалась трель вызова. Ну что ж, встречаем рвущегося ворона!

— Проходите, ребятишки, надеюсь, нас накормят, напоят. А вас спать уложат, — Чёрный вовсю заталкивал Кира и Дарью в московскую квартиру Марты и Артёма. — Апартаменты шикарные! Я их лет семь назад сыну своему подарил, верно, Артёмка? — задаёт вопрос, хитро прищурившись, из-за чего глаз, задетый шрамом, выглядит совсем уж по-разбойничьи.

— Постоянно будешь напоминать о дважды подаренной квартирке? — Артём с удовольствием впускает замотанных приключениями детей, и с раздражением — папо-дядю.

— Да в жизнь бы не вспомнил, если бы ты на меня сычом сейчас не смотрел, — весело отвечает Артур. — Не пукни от нервов, сынулька, думаешь, мне нравится, вороной быть?

— Вороном.

— Ну вороном, — спешно скидывая обувь, проговорил папо-дядя, подталкивая нерешительных детей к дальнейшим шагам вглубь апартаментов. — Пока сам себе ворону больше напоминаю: каркаю, только нихера не соображая.

— Не выражайся, — опасливо кивает на мелких Артём.

— Ой, да после кровавой бани в которой эти детишки побывали, мой мат — елей, а громкий голос — сладкая музыка. Правильно говорю, анимашки?

— Это точно! — неожиданно поддерживает ворона Дарья. — Эй, Кирка, подтверди, а то ты совсем замыкой каким-то стал.

— Что подтвердить? Что ненормативная лексика ворона не вызывает агрессивно-ассоциативных побуждений?

— Хм… можно и так, — Дарья, похоже, в шоке, но перепалка с мелким её бодрит.

— Где бабушка и странный парень, бывший в твоём теле? Кстати, это точно ты? — запоздало, наверное, спросил Артём.

— Я. Помнишь, что твоя мать — моя близкая подруга, выскочившая замуж за твоего отца, будучи беременной от меня?

— Аааа, простите, индийские танцы начинать? — дети давно в комнате, и к мужчинам вышла успевшая привести себя в порядок супруга Артёма.

— Марти! Крошка, как давно я тебя не видел! — с искренней радостью воскликнул папо-дядя. — Как всегда — красотка, дело в тренировках?

Марта обнимается с Артуром, а потом рубит с плеча.

— Конечно, как заточил меня тогда на изящном мордобое, так и не могу остановиться.

— Не останавливайся, Мартишок, не твоё это!

Знаете, когда понимаешь, что всё конкретно? Когда две ладони хлопают друг о друга, издаётся такой прям ХЛОП. Марта с Чёрным да с Артуром, как заправские армреслеры, стукнулись конечностями.

— Вот мегера, сильная как скала.

— Хм, а ты думал. Во мне столько сумрака осталось, что хлопать и хлопать, даже аплодировать.

— Аплодируй мне, Марти, я тащусь, — смеётся Артур.

— Может, лучше крылья обрезать? Ворону или… вороне?

Переброска неспешными, ничего не значащими фразами вводит в ступор детей и Артёма. Никогда он не привыкнет, что его Ави вот так запросто общается с папо-дядей. Не нравится, бесит!

— Есть-то будем? — спрашивает, а сам к себе притягивает вконец обнаглевшей рукой.

— "ОТОРВАТЬ руку к ебене фене" — злобно влезает в голову Артёма мысль

— Ну а что нет? Детки пошли лумзать щец и бефстроганов с пюрешкой, — веселится Марта. — Придурок, люблю тебя, — это она ему на ушко, чтобы особо не напрягался.

Было тихо. Собственно, дети спали без задних ног, сытые, но уставшие. Слишком много впечатлений.

— Шоно ушёл. Не знаю, куда и зачем, — Артур хлебнул коньяка, чуть вздёрнув кадык: крепкий, сука! — Больше вопросов, чем ответов. Не понял, что он имел в виду, когда говорил, что, как только мы найдём Индиану, оживёт бабушка детей и его возлюбленная.

— А можешь с самого начала? Чтобы стало понятно, каким боком здесь оказались все мы? — злобно спросил Артём.

— Шоно сказал, что я — ворон. Типа могу отдавать свою шкуру и, расправив крылья, открывать миры. Говорил, что благодаря мне вы встретились в преисподней. И что именно моя сила смогла сделать из Марты Ави.

— Ты ему рассказал?! — выдохнул Артём.