— Однозначно! — Чёрный, сам озвучил план Шоно. — Бубен нам искать не придётся, Кир поможет твою шкуру в отглаженном виде на меня нацепить.

— А ты ничего не путаешь?

— Нет, дружище ворон, я нихрена не путаю. И бабуленьку мы бережно перенесём в морг, к специально обученному хранителю.

— На кой ляд тебе моя шкура, упырь?

— Чтобы проскользнуть мимо нунганов, заполонивших всё твоё ведомство и следящих за тобой. Кстати, если медведь всё сделал верно, нам скоро придётся с ними встретиться.

— Готовить оружие?

— С ума сошёл? Невозможно победить армию нунганов.

— С чего ты взял, что прибудет армия?!

— Потому что Нибиру страшен в гневе, он может начать ломать своих приближённых, за потерю рыси уж точно. Нунганам, по сути, нечего терять. Так что давай своё перо и пошли рулить процессом. Словом, шкуру твою опять будем снимать.

— Нас уже запомнили, думаешь, в ведомстве Мстислав не поднял орлов?

— Не поднял. Нас не заметили. Но скоро заметят, пора верховному вспомнить обо мне. А мне — о своей принадлежности к касте нунганов.

Мужчины спешно засобирались. Перво-наперво, Шоно аккуратно перенёс труп Серафимы Андреевны в багажное отделение хаммера. Дети жались друг к дружке и не отходили от развалившейся рыськи. Пятнашка была не намерена передвигаться на своих лапах, она в бою участвовала, нефиг! Пусть тоже несут. Наглющее животное без возражений взял на руки Чёрный.

— Положу на заднее сидение, детям с ней спокойнее, — констатировал факт Артур.

Пятнашка доверяла этому мужику, от него несло дичью, но кусить не хотелось: кажется, он сможет и зубы пересчитать. Когда нёс хищницу к машине, она шкурой почувствовала старую рану в брюшине, нда… люди — придурки, беречь себя надо! Но лапу ей перевязал старый знакомый. Помнится, волчара пытался возиться с Пятнашкой в котёночном возрасте… Главное, мальчишка Старшей Рыси был в порядке, странная, но вкусно пахнущая зимой девочка — тоже, остальное пусть идёт мимо…

— Шоно, надо провести ритуал очищения, сам знаешь, — многозначительно произнёс Кир, крепко сжимая руку Даши.

— Мелкий, я не могу, сейчас я немного нунган, мне непозволительно.

— Так ты и не нужен, у нас Ворон есть, — усмехнулась девочка. — У него даже круче получиться должно. Его кровь вообще всё смывает. Правда ведь, Артур? Ты тогда здорово своей кровью путь Артёма и Марты соединил.

— Я, ни х… фига не понимаю, и чтобы ты знала, в их истории были совсем другие стихии, — ответил обескураженно Чёрный, подавая руку для извлечения крови. Мальчишка её аккуратно сцедил в уже использованную ёмкость. Теперь в одной руке у Кира коктейль " Кровавый Чёрный Ворон", а в другой опять ладонь девчонки.

— Стихии разные, а Мать одна. Если успевает — помогает. Вот и тебе помогла когда-то, — хмыкнула Дарья.

Странная мудрость девочки прерывается утробным пением Кира. Он начинает камлать, торопливо обходит помещение, то тут, то там разбрасывая капли крови Чёрного. Руку девочки он не выпускает. На глазах происходят необъяснимые изменения: трупы людей и собак исчезают, будто их и не было, помещение становится чистым, почти стерильным. Кир выливает последние капли в левый угол ринга.

— Гаралгал тамга! (бур. твёрдая печать) — произносит последние слова мальчишка. — У нас есть ровно час, потом морок ворона рассеется.

— Ох, парень, сколько тебе лет? — спросил охреневший от волшебства Артур.

— Шесть земных и двести змеиных, столько было в моей матери, — мальчишка так и не отцепился от руки Дарьи, совсем маленький ещё, он всё же очень утомился.

— Нам этот морок ворона ещё понадобится потом, а пока поехали, ребята, в морг бабулю отвозить. Пусть подождёт свою внучку, — произнёс Шоно.

Нужно спешить! Никто не знает, но тело Шоно разыскивает изгнанный считалочкой Индианы дух нунгана, совсем близко уже, и если не успеть провести ритуал…

Машина, взвизгнув тормозами, устремляется в наступившую ночь. Увозя прочь аниматов, рысь и труп человека.

— Ритуал «морок ворона»? Что за ерунда? Нет, я готов поучаствовать, тупо интересно, что за фокусы ты мне покажешь?

— Я превращусь в тебя, ты не исчезнешь, а просто будешь собой, только прошу: в определённый день окажись, где надо.

— Давай так: ты демонстрируешь, а я вникаю.

— Давай! — упс, у Чёрного вырывают клок волос.

— Бля, вуду?!

— Нет, кое-что покруче.

В памяти не осталось и одного мгновения ритуала, перед Артуром стояла точная копия, зеркальное отражение.

— Ты! Охренеть! Как?

— Слушай внимательно, я пока могу изгнать дух нунгана, поэтому и удалось это сделать. Вскоре он поселится во мне надолго, ты это почувствуешь, ведь он будет и в твоём образе. Не пугайся, будет казаться, что ты сходишь с ума, мерзкий голос станет транслировать все мои слова и действия. Мне нужно будет оказаться рядом с твоими и моими близкими. Ты сможешь слышать всё.

— Парень, снимай с себя меня! Я не готов близко допускать тебя…

— Уже допустил, позволив провести ритуал, — Шоно в образе Артура недобро ухмыльнулся. — Прости, мне позарез нужна одна жизнь рыси.

Только Кабан знал — зачем. В подмосковном относительно свободном морге, лежало тело девушки. Маленькой симпатичной блондинки. Шоно сам сломал ей шею, не хотел видеть её мучения. Этим он нарушил законы аниматов, людей и своей совести, этим он получил дух нунгана. И только надежда на возвращение из долины смерти любимой давала возможность на короткие временные отрезки освобождаться от поселившейся внутри тёмной материи…

Нет, нет, нет!!! В голове, в сердце, в душе — везде полное отторжение планов на мою Аньку! Дружелюбная сучка Шустая с долбоперсом Арифом начинают весело вещать про жертвенную прогулку рыси в мир мёртвых. Мол, приведёт оттуда дух стража для наказания Нибиру. В аду горите! Непроизвольно обнимаю обретённый смысл моего существования. У Анюты сбивается дыхание, я сильно сжимаю её.

— Вань, больно, воздух дай глотнуть, — поднимает на меня нереальные серые (или жёлтые?) глаза, хочет отпрянуть. Беру себя в руки, разжимая объятия.

— Ну, так что скажешь? Можем прям сейчас это сделать, — блестящий взгляд блондинки раздражает до жути. Убийцей была — убийцей и осталась. Всё же, суть нунгана из себя она не полностью изгнала!

— А почему бы и нет, чем быстрее всё это закончится, тем лучше будет для всех! — весело соглашается моя идиотка.

Ага, сосните все сочного хуйца! Сейчас ещё немного бредней послушаю, план в голове своей создам, и пойдёте вы все в горы Тянь-Шаня, к Цветкову в рабство. Тоже мне, вершители судеб!

— Иван, ну что, сам свернёшь ей шею? — Шустая на полном серьёзе обращается ко мне. То есть, моё молчание расценивают как согласие. Ну что ж…

— С удовольствием сверну, — отвечаю почти ласково, посматривая на парочку маньяков, и заканчиваю фразу долгожданным ядом. — Тебе и твоему прихвостню!

Благожелательные улыбки с их морд сползают, как прошлогодний снег с весеннего псячего дерьмовца.

— Иван… ты не понимаешь! — убедительно так начинает блондинка. — Всё сущее не выживет, если…

— Это ты не понимаешь, — грубо обрываю Шустаю, параллельно пресекая попытки Аньки вырваться из моих рук. Я теперь точно никуда её не выпущу, а меня эти двое заебутся убивать. — Пока я жив, и поверь, убить меня гиперсложно, никто не посмеет получить согласие Ани на её смерть. Ни-кто, понятно выражаюсь?

— Парень, она вернётся, — ух ты ж, бесячий крёстный вмешивается.

— Заткнись. Ты — не гарант договора с Матерью.

— Ваня, я могу возвращаться, я уже не один раз…

Она что-то ещё говорит, а я смотрю на эту дурочку, что устроил у себя под мышкой. Свитера хорошие нам маньяки выдали, толстые, тёплые, вязка такая добрая. Аня разрумянилась, от тепла, кудряшки сумасшедшим каскадом обрамляют личико, красивая до одури! Чем-то птенчика напоминает, милого и беспомощного. Легонько к своим губам подталкиваю, очень целовать хочу, заодно и заткнуть, чтобы глупости про свою смерть мне тут не говорила. Какие-то жалкие мгновения наслаждаюсь её вкусом и отзывчивостью, но рядом враги, выдавшие свитера, и они ни разу не рады моей решимости.