Герсен купил последний выпуск «Космополиса» и вернулся в отель. Присев за столиком в баре, он заказал пинту эля «Уортингтон», который все еще варили в Бертоне-на-Тренте, где секрет его изготовления изобрели чуть меньше двух тысяч лет тому назад. Просмотрев «Космополис», было нетрудно понять, почему журнал пришел в упадок. В нем содержались три многословные статьи под заголовками «Правда ли, что земляне становятся женственными?», «Патриция Пуатрин: в центре внимания нуворишей» и «Духовное возрождение: рекомендации для священнослужителей». Герсен прочел несколько страниц и отложил журнал. Осушив кружку эля, он поднялся к себе в номер.

Наутро он нанес визит в управление редакции «Космополиса» и попросил провести его к начальнику отдела кадров. Таковым начальником оказалась госпожа Нейтра — хрупкая черноволосая женщина, увешанная невероятным количеством нелепых украшений и драгоценностей. Она не проявила ни малейшего намерения говорить с Герсеном: «Тысячу раз прошу прощения! В данный момент не могу отвлекаться ни на кого и ни на что. Я в цейтноте. Все в цейтноте. Перетряска руководства, сами понимаете — никто не может поручиться, что нас всех не выкинут на улицу сегодня же...»

«Может быть, в таком случае мне лучше поговорить с главным редактором, — сказал Герсен. — Вы должны были получить относящееся ко мне письмо из издательства «Зейн»».

Начальница отдела кадров раздраженно махнула рукой: «Какое еще такое издательство «Зейн»?»

«Новые владельцы», — вежливо пояснил Герсен.

«О! — хрупкая мегера в ожерельях и браслетах торопливо порылась в бумагах, заваливших ее стол. — Может быть, вот оно». Она прочла письмо: «Ага, теперь я вижу — вы господин Лукас?»

«Он самый».

«Гмм... ффф... шшш... Вас надлежит, видите ли, устроить специальным корреспондентом. В такое время! Нам еще специальных корреспондентов не хватало! Но кто я такая? Всего лишь начальница отдела кадров. Ладно, чем черт не шутит? Заполните заявку, пусть вам назначат расписание психиатрических обследований. Если вы их пройдете и вас допустят к работе — что очень маловероятно! — на следующий день вы сможете начать прохождение ознакомительного инструктажа».

Герсен покачал головой: «У меня нет времени на формальности. Сомневаюсь, что новым владельцам понравятся подобные бюрократические препоны».

«Ничего не могу поделать, господин Лукас. Наш внутренний распорядок установлен раз и навсегда».

«Что говорится в письме?»

«Что господина Генри Лукаса надлежит зачислить в штат на должность специального корреспондента».

«Будьте добры, выполняйте указания владельцев издательства».

«О, будь они четырежды прокляты! Если так теперь будут делаться дела, какого дьявола им нужна начальница отдела кадров? Зачем тогда нужны психиатрические обследования и обязательный инструктаж? Почему не поручить уборщикам издание нашей бездарной макулатуры?»

Мегера схватила бланк и заполнила его быстрыми росчерками фальшивого гусиного пера, разукрашенного во все цвета радуги: «Вот, отнесите это к главному редактору, он найдет для вас какое-нибудь занятие».

Тучный главный редактор тревожно поджал пухлые губы: «Да-да, господин Лукас... Госпожа Нейтра уже мне позвонила. Насколько я понимаю, вас к нам прислало новое руководство».

«Я уже давно сотрудничаю с владельцами издательства «Зейн», — соврал Герсен. — В данный момент, однако, все, что мне от вас нужно — одно из удостоверений, которые вы выдаете специальным корреспондентам, чтобы я мог предъявлять его по мере надобности, подтверждая, что работаю на «Космополис»».

Редактор наклонился к микрофону и дал указания конторскому служащему, после чего недовольно откинулся на спинку кресла и снова обратился к Герсену «На пути к выходу зайдите в отдел 2А — там вы получите удостоверение. Насколько я понимаю, вы станете выездным репортером и не обязаны ни перед кем отчитываться. Завидная должность, нечего сказать. О чем вы собираетесь писать?»

«О разных вещах, — пояснил Герсен. — Обо всем, что привлечет мое внимание».

Челюсть главного редактора отвисла: «Вы не можете просто так взять и публиковать в «Космополисе» все, что вам взбредет в голову! Наши выпуски планируются за несколько месяцев! Мы проводим опросы общественности, определяя, какие темы больше всего интересуют читателей».

«Как вы можете знать, интересуются ли они тем, чего не читали и не прочтут? — возразил Герсен. — Новые владельцы намерены покончить с зависимостью от опросов».

Редактор скорбно покачал головой: «Каким образом, в таком случае, мы узнáем, о чем следует писать?»

«У меня есть несколько идей на этот счет. Например, Институту давно пора задать трепку. В чем заключаются его нынешние цели? Кто именно занимает 101 й, 102 й и 103 й уровни? Они подавляют распространение информации — какой именно информации? Почему мы больше ничего не слышим о Трайоне Руссе и его антигравитационном аппарате? Институт заслуживает всестороннего расследования. Вы могли бы посвятить целый выпуск этой злободневной проблеме».

Редактор коротко кивнул: «А вы не думаете, что в таком случае мы в какой-то степени... зашли бы слишком далеко? Кроме того, почему вы так уверены, что читатели на самом деле интересуются Институтом?»

«Даже если это не так, им следовало бы им интересоваться».

«Легко сказать! Но таким образом издавать журнал невозможно. На самом деле люди не хотят ни в чем разбираться, они хотят думать, что уже всему научились, не прилагая ни малейших усилий. В наши «серьезные» статьи мы стараемся вставлять наводящие намеки и ссылки — по меньшей мере для того, чтобы им было о чем посудачить на вечеринках. Но продолжайте — что еще вы могли бы предложить?»

«У меня вызывают любопытство личность Виоля Фалюша и его Дворец Любви. Что, в сущности, происходит в этом небезызвестном заведении? Как Виоль Фалюш представляется своим клиентам? Под каким именем он скрывается, когда прилетает из Запределья? Кто гостит в его Дворце Любви? Как гости туда попадают? Возвращаются ли они оттуда и, если да, по своему желанию или по желанию Фалюша?»

«Интересная тема, — согласился редактор. — Пожалуй, несколько щекотливая. Мы предпочитаем не увлекаться сенсациями и — если можно так выразиться — неприглядными сторонами жизни. Тем не менее, я сам нередко задумывался о Дворце Любви. Что, в самом деле, там скрывается? Обычные пороки, надо полагать. Но никто в этом не уверен, никто не знает наверняка. Что еще?»

«На сегодня хватит, — Герсен поднялся на ноги. — Кстати, над отчетом о Фалюше и Дворце Любви я собираюсь работать сам».

Главный редактор пожал плечами: «Воля ваша — вам предоставлена полная свобода действий».

Герсен немедленно отправился на скоростном поезде по туннелю под Ламаншем в Ролингсхавен и прибыл на огромный Центральный вокзал Западноевропейской зоны за несколько минут до полудня. Он пересек выложенный белой плиткой зал ожидания, проходя мимо эскалаторов, обозначенных наименованиями Вены, Парижа, Царьграда, Берлина, Будапешта, Киева, Неаполя и дюжины других древних городов, остановился у киоска, чтобы купить карту, зашел в кафе и уселся за столом, заказав кружку пива и жареные колбаски.

Герсен долго жил в Амстердаме и неоднократно пересаживался на Центральном вокзале, но почти ничего не знал о Ролингсхавене. Поэтому он ел, изучая карту города.

Ролингсхавен, метрополия внушительных размеров, был разделен на четыре основных муниципальных округа двумя реками, Гаасом и Шлихтом, а также Большим Эвресским каналом. На севере находился Цуммер, мрачноватый район многоквартирных высотных домов и аккуратных торговых центров, тщательно спланированных каким-то городским советом в далеком прошлом. На мысу Хейбау, выступавшем далеко в море, расположились знаменитая консерватория Гендельхалле, чудесный Галактический зоопарк и Детский парк аттракционов. В других отношениях Цуммер не заслуживал особого внимания.