Когда Пач позвонил в гостиницу, где обычно останавливался Зейман Отваль, ему сказали, однако, что господина Отваля в настоящее время нет, и что никому не известно, когда он может вернуться.

Пач выслушал эту новость с огромным облегчением. Только по настоянию Герсена инженер попросил регистратора отеля сообщить Отвалю, как только тот появится, что Мирон Пач желает с ним связаться при первой возможности.

Когда лицо регистратора исчезло с экрана видеофона, Пач снова повеселел: «В конце концов, нам не нужны их грязные деньги, нажитые самыми гнусными преступлениями, доступными воображению! Может быть, мы могли бы продать механического монстра как редкий экспонат — или даже установить на нем сиденья и рекламировать развлекательные поездки на спине чудовища в качестве аттракциона. Не беспокойтесь, Кёрт Герсен, мы как-нибудь вернем ваши деньги!»

«Меня не интересуют деньги, — возразил Герсен. — Меня интересует Кокор Хеккус».

Мирон Пач явно рассматривал такую одержимость как опасное извращение: «Зачем вам понадобился Хеккус?»

«Я намерен его убить», — ответил Герсен — и сразу пожалел о своей откровенности.

Выдержка из раздела IV, «Кокор Хеккус или Машина Смерти», монографии «Князья тьмы» Кароля Карфена, опубликованной издательством «Просвещение» в Новом Вексфорде на планете Алоизий в системе Веги:

«Если Палача Малагейта можно назвать безразлично беспощадным, а Ховарда Алана Трисонга — непостижимо жестоким, остальных «князей тьмы» — Ленса Ларка, Виоля Фалюша и Кокора Хеккуса — следовало бы охарактеризовать как эксцентрично безжалостных. Кто из этих троих превосходит других в экстравагантности? Любопытный, хотя и бесполезный вопрос. Попробуйте представить себе «дворец любви» Виоля Фалюша, монумент Ленса Ларка или чудовищные, невероятные катастрофы, учиненные Кокором Хеккусом — если столь изобретательные и причудливые в своей бесчеловечности эксперименты не поддаются представлению, как их можно сравнивать? Справедливо будет отметить, однако, что гротескное, зловещее чувство юмора Кокора Хеккуса сумело завладеть воображением масс. Прислушаемся к его собственным словам — ниже приводится цитата из его знаменитого выступления по видеофону с лекцией «Теория и практика устрашения» перед студентами Университета имени Сервантеса:

«Для того, чтобы произвести максимальный эффект, необходимо распознать и преувеличить основные опасения, уже существующие в психике субъекта. Не следует рассматривать страх смерти как наиболее интенсивную разновидность ужаса — это ошибка. Мне известны десятки гораздо более мучительных вариантов страха, например:

боязнь неспособности защитить своих близких;

боязнь потерять уважение к себе;

боязнь осязательного или вкусового контакта с тем, что вызывает сильнейшее отвращение;

боязнь неспособности справиться со страхом как таковым.

Моя цель заключается в том, чтобы вызывать ужас, отличающийся характером «кошмара», и обеспечивать достаточную продолжительность этого ощущения. Кошмар является результатом подсознательного перевозбуждения наиболее чувствительных участков мозга, ответственных за эмоциональное восприятие, и, таким образом, становится показателем, полезным для вызывающего ужас оператора. После того, как будет локализована такая очевидно уязвимая область, оператор изобретает, в меру своих способностей, средства, драматизирующие и многократно усиливающие — сенсибилизирующие — эту конкретную разновидность страха. Если, например, субъект боится высоты, оператор приводит его к подножию головокружительного обрыва, подвешивает на тонкой, явно ненадежной или местами протертой веревке и поднимает его параллельно вертикальной поверхности утеса — не слишком далеко от нее, но и не слишком близко. При этом необходимо тщательно рассчитывать масштабы конфигурации, приводящей к судорожному стремлению вцепиться в неровности обрыва и в то же время к отчаянному пониманию их недостижимости. Подъемный механизм подготавливается так, чтобы субъект поднимался рывками и раскачивался. Для того, чтобы сенсибилизировать клаустрофобию, субъекта приводят в пещеру или спускают в яму, после чего заставляют погружаться головой вперед в узкий, направленный вниз наклонный лаз, время от времени изменяющий направление под различными углами и дополнительно сужающийся в той или иной степени. Яма или пещера заполняется песком или щебнем, после чего субъект вынужден продвигаться только вперед, главным образом вниз»».

На протяжении первого месяца Зейман Отваль не появлялся. Прошел второй месяц — Отваля не было. За это время служащие Мирона Пача вернулись на рабочие места; инженеру удалось получить новые заказы, и вскоре ангар «Конструкторского бюро Пача» снова наполнился грохотом, звоном и запахом искрящегося металла.

Герсен взял на себя модификацию шагающего форта. Он связался с местным отделением ГСТК[10], упомянул ежегодный «обряд цветения» на планете Ванелло, описал гибкие, волнообразно движущиеся опоры сорока пяти символизирующих чашелистники платформ и уже через несколько минут получил увесистую папку, содержавшую таблицы, графики, схемы и технические характеристики материалов. Он принес эти документы Пачу. Инженер просматривал бумаги, многозначительно кивая и приговаривая: «М да... Ага!... Да-да...». В конце концов он скорбно вздохнул: «И что же? Мы затратим сумасшедшие деньги, чтобы довести до совершенства этот слоноподобный макет букашки-таракашки — после чего ни Зейман Отваль, ни Кокор Хеккус, ни кто-либо другой не согласится выложить за него ни гроша. Что тогда?»

«Мы подадим в суд», — с каменным лицом ответил Герсен.

Мирон Пач хрюкнул и вернулся к изучению предоставленных Герсеном данных. Наконец он неохотно признал: «Система вполне целесообразна; она отличается гибкостью и синхронизацией движений, невозможной при использовании сочлененных ног. Тем не менее, проектирование фазирующих процессоров, их соединение с модуляторами, а также изготовление модуляторов как таковых выходят за пределы моих возможностей... Есть в высшей степени компетентная группа инженеров-кибернетиков — насколько я понимаю, основные сложности в данном случае связаны с проектированием и программированием логических контроллеров... Управление их фирмы находится в нескольких кварталах отсюда — предлагаю связаться с ними и поручить им эту часть проекта».

«Сделаем так, как вы считаете нужным».

Прошло еще два месяца — Зейман Отваль не появлялся. Невзирая на яростные протесты Пача, Герсен заставил его снова связаться с гостиницей «Халкшир», но Отваля там не видели. Герсен начал испытывать приступы беспокойства и пытался найти какие-нибудь другие способы установить контакт с Кокором Хеккусом. Может быть, о местонахождении Хеккуса могли что-то сообщить характеристики самого шагающего форта? Герсен раскопал в архиве конструкторского бюро все, что относилось к машине — планы, технические условия и корреспонденцию — и разложил эти документы перед собой на столе.

Нигде не упоминалась конкретно планета, по поверхности которой должен был передвигаться механический монстр.

Герсен просмотрел документы снова, на этот раз разыскивая косвенные указания на «планету X», подразумевавшиеся техническими данными.

Какое-либо оборудование для кондиционирования воздуха не требовалось — следовательно, состав атмосферы на «планете X» был близок к оптимальному.

В одном из разделов технических условий говорилось следующее:

«При полной нагрузке машина должна быть способна подниматься и спускаться по склонам крутизной до 40° (допуская отсутствие чрезмерных препятствий) со скоростью, составляющей не менее 15 километров в час, беспрепятственно двигаться по пересеченной местности — в частности, по участкам, загроможденным скальными обломками неправильной формы, до двух метров в диаметре — и пересекать трещины, провалы и рвы шириной до шести с половиной метров».