«Таким образом, он никак не мог ошибиться?»
«Мог. Идентификация одного из присутствовавших продолжает оставаться сомнительной».
«Неужели? Кого именно?»
Герсен устремил на секретаршу суровый взгляд: «Не уверен, что мне подобает высказывать замечания по этому поводу, Алиса. По меньшей мере, еще рано делать окончательные выводы».
Лицо девушки осунулось, она слегка поморщилась. Украдкой наблюдая за ней, Герсен думал: «Теперь она изобретает самый надежный способ меня соблазнить и заморочить мне голову».
Алиса вскочила на ноги, подошла к серванту и налила две чашки чая. Поставив одну перед Герсеном, она взяла другую и прислонилась к краю своего стола — скорее, даже присела на него: «Вы всегда жили в Понтефракте, господин Лукас?»
«Не всегда, конечно — я много путешествовал».
Алиса вздохнула: «В Понтефракте все какое-то серое, безличное — после пяти лет, проведенных на Диком Острове, здешний образ жизни производит мрачноватое впечатление».
Герсен не выразил никакой симпатии: «Не совсем понимаю, почему вы решили вообще сюда приехать».
Алиса грациозно пожала плечами: «Тому десяток причин. Охота к перемене мест. Непоседливость. А вы когда-нибудь бывали на Цитерее?»
«Нет, никогда. Говорят, что там преобладает исключительно гедонистическая среда, и что образ жизни цитерейцев — самый нетрадиционный».
Алиса рассмеялась и вызывающе покосилась на Герсена: «В некоторых случаях это так. Но не во всех. На Диком Острове можно найти любой стиль жизни. Моя мать, например, почти так же строго придерживается консервативных традиций, как вы».
Герсен поднял брови: «Вот как? Вы считаете, что я строго придерживаюсь традиций?»
«Да, в какой-то мере».
«Ага! — Герсен презрительно крякнул, тем самым выражая свое отношение к поверхностным и необоснованным мнениям секретарши. — Расскажите мне еще о Диком Острове. Правда, что вашими казино руководят преступники?»
«Такой взгляд на вещи — существенное преувеличение, — сказала Алиса. — Мой отец — не преступник».
«Но в этих казино никто никогда не выигрывает».
«Конечно, нет».
«Вы когда-нибудь посещали казино?»
«Нет. Азартные игры меня не привлекают».
«Дикий Остров, по существу — город?»
«Скорее его можно назвать туристическим курортом: он состоит в основном из казино, отелей, ресторанов, причалов для яхтсменов, пляжей и множества небольших вилл по склонам холмов. Ничего дикого там не осталось, разумеется».
«А вы когда-нибудь были в ресторане, где подают чарнé?»
Алиса явно встревожилась и взглянула на него в замешательстве: «Нет».
«Что такое чарнé?»
«Чарнé? Это такой кожистый коричнево-фиолетовый фрукт. Внутри, между мякотью и кожурой, тянутся тонкие прожилки, наполненные ядом. Говорят, у мякоти чарнé восхитительный вкус, но я никогда ее не пробовала. Я не хочу умирать. Кроме того, правильно очищенные плоды чарнé ужасно дороги».
Герсен откинулся на спинку кресла: «Один из респондентов утверждает, что на нашей фотографии изображены участники банкета, на котором подавали чарнé».
Алиса взяла копию фотографии и рассмотрела ее: «Да... вполне может быть».
«Как странно! Вы могли встретиться с кем-нибудь из этих людей на улице».
Алиса ответила с прохладцей: «Возможно. Но маловероятно. На Дикий Остров приезжают тысячи туристов. Кроме того, мы не знаем, когда была сделана эта фотография — с тех пор могли пройти десять или двадцать лет».
«Фотография сделана недавно. Установлены личности всех участников банкета; теперь остается только подтвердить имеющиеся сведения».
«Таким образом, кто-то стал победителем конкурса?»
«Этого я не говорил».
Алиса изобретательно спросила: «Как вам попала в руки эта фотография?»
«По правде говоря, я вынул ее из мусорной корзины. Но мне не следует сплетничать по поводу конкурса — получены еще не все результаты. Почему бы вам не освободиться сегодня пораньше, Алиса? Мне предстоит отлучиться из редакции».
«Благодарю вас, господин Лукас. Я не совсем понимаю, что мне делать в свободное время. Ни с кем, кроме вас, я в этом городе не знакома — а вы держитесь так отчужденно...»
«Какая чепуха! — воскликнул Герсен. — Вы не можете так обо мне думать!»
«Но это так! Может быть, вы считаете, что вам не подобает общаться с персоналом в нерабочее время. Таковы правила в этой компании?»
«Насколько мне известно, таких правил нет».
«Вы считаете меня неряхой и дурнушкой?»
«Напротив! — вполне искренне отозвался Герсен. — Я считаю, что вы очаровательны. В высшей степени. Жаль, что Понтефракт вам показался мрачным. Может быть, мы могли бы как-нибудь поужинать вместе».
Губы Алисы задрожали. Улыбка? Или гримаса отвращения? Она скромно произнесла: «Это было бы замечательно. Почему бы нам не поужинать сегодня вечером?»
«Действительно, почему нет? Посмотрим... Где вы остановились, напомните?»
«В «Гостином дворе святого Диармида»».
«Я встречу вас в вестибюле вашей гостиницы, как только ударят в вечерний гонг».
«Мне уже стало гораздо веселее, господин Лукас!»
Глава 6
Из рекламной брошюры «Да здравствует чарнé!»:
«Из всех восхитительных деликатесов, какие можно найти в изобильных и плодородных мирах Ойкумены, нет ничего лучше отборного спелого плода чарнé — кроме, пожалуй, еще двух или трех таких же».
— из сборника «Густации» Майкла Виста
«Если уж умирать — а эта судьба, насколько мне известно, уготована каждому из нас — зачем умирать вульгарно и заурядно? Почему бы не умереть великолепно, на зависть всем и каждому, набив пузо плодами чарнé под завязку?».
— Джиллиан Морж, повар, музыкант и бонвиван
«Можете мне верить или не верить, но генетики-селекционеры могли бы беспрепятственно проектировать, выращивать и продавать плоды безопасных, полезных для здоровья и совершенно не ядовитых сортов чарнé. Но все попытки в этом направлении пресекаются «Ассоциацией поставщиков чарнé», успех которой объясняется, в частности, практическим отсутствием рыночного спроса на безопасные плоды чарнé. Возможно ли, что вкус мякоти чарнé — несомненно, очень приятный — кажется непревзойденно восхитительным именно потому, что сопровождается смертельной опасностью?».
— Леон Вольке, журналист, репортер «Космополиса», который съел неправильно приготовленный плод чарнé и умер через две недели после опубликования процитированной статьи
«Гостиный двор св. Диармида» неоднократно переходил от одних владельцев к другим. Каждый считал своим долгом вносить свой неповторимый вклад в планировку и убранство отеля, в связи с чем его интерьеры действительно стали отличаться своеобразной новизной. Вестибюль занимал весь первый этаж. Тяжеловесные колонны, декорированные в древнеминойском стиле, поддерживали потолок, расписанный сиреневыми и розовыми орнаментами. Подле каждой колонны возвышалась до потолка посаженная в терракотовом горшке пальма-родантус, прямой голый ствол которой увенчивала сферическая копна темно-зеленой листвы. По представлениям сдержанных обитателей системы Веги, это были кричащие излишества. Непрестанное движение множества людей в костюмах, отражавших традиции всевозможных миров Ойкумены, придавало дополнительные живость и контраст возбужденной и даже несколько суматошной атмосфере, характерной для «Двора св. Диармида».
Герсен прибыл точно в назначенное время в костюме, который его камердинер счел подобающим для неофициальной встречи в городе: на нем были облегающие черные брюки, рубашка в черную, темно-серую и светло-серую вертикальную полоску и высокий черный накладной воротник вместо шейного платка. В соответствии с представлениями о приличиях, господствовавших в разреженной элитной среде Понтефракта, его сюртук, с вырезом спереди, был тесен в плечах и почти колоколообразно расширялся в бедрах. Герсен наотрез отказался надевать шляпу с пером, после чего слегка оскорбленный камердинер позволил ему пользоваться мягким квадратным черным беретом. Жесткое язвительное лицо, черные кудри парика и бледная кожа сделали из Герсена впечатляющую фигуру — весь этот маскарад, однако, позволявший злорадствовать, сбивая с толку несчастную Алису Роук, не вызывал у него особого удовлетворения.
