Каковы имена и фамилии известных Вам лиц?

Индикатор окрасился гневным киноварным оттенком. Алиса ответила на этот вопрос прочерком.

Каковы обстоятельства, в которых Вы познакомились с этими лицами?

Вспыхнул ярко-красный индикатор. Алиса снова ответила прочерком.

Если Вас примут на работу, когда Вы сможете приступить к выполнению Ваших обязанностей?

Красный индикатор, словно испытывая облегчение, стал зеленым, а затем зеленовато-синим.

«Немедленно».

Вопросник был заполнен. Пока Алиса перечитывала его, Герсен внимательно изучал ее лицо. Эта стройная рыжеволосая девушка была орудием в руках Ховарда Алана Трисонга! Возможно, она знала его под другим именем, в каковом случае ей могла быть известна или неизвестна его репутация. В конечном счете правда выяснится... Герсен поднялся на ноги и подошел к ней. Алиса обернулась к нему с неуверенной улыбкой: «Я уже закончила».

Герсен просмотрел ответы: «По-моему, все в порядке... Вы жили на Новой Земле?»

«Да. Моя семья переехала из сектора Девы пять лет тому назад. Мой отец работает... техническим консультантом на Диком Острове. Вы там когда-нибудь бывали?»

«Нет. Но, насколько мне известно, условия на Новой Земле радикально отличаются от здешних», — Герсен постарался придать своему голосу оттенок усталого неодобрения.

Алиса смерила его быстрым взглядом, не выражавшим ничего, кроме некоторого удивления. Она сдержанно ответила: «Да, это своего рода мир грез, где стирается граница между снами и действительностью».

«Исключительно из праздного любопытства, позвольте спросить: почему вы покинули Новую Землю?»

Алиса пожала плечами: «Я хотела путешествовать, увидеть другие планеты».

«Но вы собираетесь вернуться?»

«Еще не знаю. В данный момент мне хотелось бы поступить на работу в редакцию «Актуала». Я всегда мечтала стать журналисткой».

Герсен медленно расхаживал по кабинету, заложив руки за спину — помпезная, элегантная фигура. Он весомо произнес: «Позвольте мне посоветоваться с госпожой Энч. Я узнáю, остались ли у нас открытые вакансии».

«Разумеется, я подожду».

Герсен прошел в помещение, где дюжина конторских служащих сортировала сложенные высокими пачками ответы участников конкурса. Герсен просмотрел сводку результатов на компьютерном экране. Уже тринадцать человек опознали номер седьмой как Джона Грэя, а еще десять участников конкурса назвали имя номера пятого: Сабор Видоль. Личности этих гостей Трисонга можно было считать установленными. Высокого худощавого человека со лбом мыслителя и коварным ртом опознали многие, но под самыми различными именами или прозвищами: Бентли Странник, Фред Фрамп, Кирилл Кайстер, господин Причальный, Сайлас Искромолот, Артур Артлби, Уилтон Безбилетник — список содержал еще больше десятка ответов.

Герсен вернулся к себе в кабинет. Алиса Роук пересела на стул перед его письменным столом. Герсен задержался, восхищенный приятным сочетанием ее оранжево-красных локонов и загорелой кожи оттенка потемневшей слоновой кости. Она улыбнулась: «Почему вы так меня разглядываете?»

Герсен ответил самым напыщенным, гнусавым тоном: «Не могу не признать, мисс Роук, что ваше присутствие служит ярким украшением моего унылого кабинета. Тем не менее, если вы согласитесь работать в нашей редакции, я попросил бы вас одеваться чуть поскромнее».

«Значит, меня приняли?»

«Сегодня вечером мы свяжемся с лицами, которые могли бы вас рекомендовать — не сомневаюсь, что они только подтвердят произведенное вами положительное впечатление. Предлагаю вам явиться на работу завтра, сразу после второго удара гонга».

«Большое спасибо, господин Лукас!» — улыбка Алисы, однако, не выражала особого энтузиазма или благодарности. Скорее она казалась натянутой и даже разочарованной: «Где же я буду работать?»

«В настоящее время у госпожи Энч достаточно помощников. Тем не менее, мне нужна секретарша, заведующая делами в то время, когда я нахожусь в отлучке. Думаю, что вы справитесь».

«Благодарю вас, господин Лукас!» — Алиса встала и направилась к выходу, бросив на Герсена через плечо взгляд, который с одинаковым успехом можно было истолковать как флиртующий, смущенный, озадаченный, грустный или тревожный.

Девушка вышла из редакции; Герсен стоял у окна и смотрел ей вслед: «Любопытно, в высшей степени любопытно!»

Бывший сотрудник вспоминает о том, каким был Ховард Алан Трисонг, когда тому исполнилось восемнадцать лет и он работал на фабрике «Элитной кондитерской компании» в Филадельфии:

«Ховард? Беспокойный был, шаловливый парень, у него то и дело менялось настроение. Он находился в вечном возбуждении — как бегающая лужица ртути — но мне всегда удавалось с ним ладить. Честно говоря, он производил впечатление незлобивого, смышленого — может быть, даже чересчур смышленого — молодого человека с забавным чувством юмора. Да, у него была склонность к диковатым розыгрышам. Иногда его проделки заходили слишком далеко — мягко говоря. Однажды он принес на работу коробку дохлых насекомых — всяких тараканов, шмелей, жуков — и аккуратно приготовил роскошный набор шоколадных конфет, вложив в каждую конфету, вместо начинки, крупное насекомое. Ховард отправил этот набор, вместе с другими, оптовику-заказчику и задумчиво сказал, глядя в пространство: «Хотел бы я знать, кого обрадует мой маленький сюрприз!»

Но уволили его не за это. У нас работала туповатая старушка по прозвищу Толстуха Эгги. Она всегда приходила в черных сапожках, снимала их и ставила рядом, когда садилась у конвейера. Ховард стащил ее сапожки и наполнил почти до краев, один — помадной массой из арахиса, а другой — первосортной патокой для изготовления тягучих ирисок. А потом тихонько поставил их у ног Эгги.

Вот за эту проказу его уволили. С тех пор я никогда его не видел».

На следующий день Алиса Роук явилась в редакцию «Актуала» в юбке и блузе из мягкой синей материи, нежно облегавших ее грациозные формы. Она перевязала оранжевые волосы черной лентой: в дверном проеме, обрамленном черным деревом, ее фигура производила завораживающее действие. Герсен был уверен в том, что она хорошо это понимала. Наряд девушки, вопреки его рекомендации, вряд ли можно было назвать консервативным, но Герсен решил промолчать по этому поводу; производя преувеличенное впечатление напыщенного старого хрыча, он ничего не выигрывал. Алиса Роук была не только умна, но и проницательна — любая неосторожность могла дать ей понять, что ее водят за нос.

«Доброе утро, господин Лукас, — тихо сказала Алиса. — Что прикажете делать?»

Камердинер «Вертепа крючкотворов» заставил Герсена надеть серые брюки в тонкую сиреневую полоску, черный сюртук, узкий в плечах и расширяющийся колоколом в бедрах, белую рубашку с накрахмаленным высоким воротником и черный шейный платок, также в сиреневую полоску; ко всему этому главный швейцар прибавил фатоватую черную шляпу с полями набекрень и пурпурной лентой. В этом костюме Герсену было неудобно и тесно; ему стоило только ссутулиться и повести плечами, чтобы сюртук разорвался на спине. Раздражение, вызванное стеснением, а также необходимость постоянно поднимать подбородок над жестким воротником, заставляли его сохранять позу, которую легко было истолковать как выражающую чопорное презрение к заурядности тех, с кем ему приходилось иметь дело. «Что ж, так тому и быть!» — подумал Герсен и произнес тоном, сообразным с его костюмом:«Мисс Роук! Я посоветовался с госпожой Энч, и, по меньшей мере временно, вам предстоит оказывать мне помощь в качестве личной секретарши. Мне приходится просматривать столько писем и отчетов, что собственно на координацию конкурса не остается времени. Кроме того, если я могу позволить себе такое наблюдение, ваше присутствие способствовало бы оживлению однообразия бюрократической рутины».