Герсен сидел в вестибюле Собора св. Бражника — в древнем приделе, где некогда ценобиты истекали пóтом под надзором Гностического Ока. Нынешние постояльцы Собора не придавали большого значения Гнозису, а тем более Оку; тем не менее, мало кто мог не испытывать почтение в этом гигантском архитектурном пространстве.

Пульсирующий звук тысячелетнего гонга отметил наступление очередного часа — приближался вечер. В вестибюль зашел высокий молодой человек с длинным острым носом и серыми глазами исключительной ясности, внешностью и манерами производивший впечатление человека умного, но в какой-то мере беспечного и развязного. Его звали Максель Рэкроуз, и он был местным репортером журнала «Космополис», которому теперь поручили оказывать содействие Генри Лукасу — этим псевдонимом Герсен пользовался в качестве специального корреспондента «Космополиса».

Максель Рэкроуз плюхнулся в кресло рядом с Герсеном: «Интересующий вас человек практически неуловим и пользуется зловещей репутацией».

«Тем более любопытным будет любой собранный вами материал».

«Разумеется, — Рэкроуз достал пачку документов. — Я перерыл все, что мог, на за неделю мне удалось выкопать, главным образом, только общедоступные сведения. В том, что касается сохранения инкогнито, этот субъект — просто какой-то гений».

«Кто знает? — отозвался Герсен. — Он может сидеть вместе с нами в вестибюле Собора, сию минуту. Причем это вовсе не так маловероятно, как вы могли бы себе представить».

Рэкроуз решительно покачал головой: «Я только что, можно сказать, провел неделю в обществе Ленса Ларка. Я почую его за версту».

Герсен подумал, что такую убежденность не обязательно следовало сбрасывать со счетов: «Сидящий напротив грузный субъект с накладкой на носу — он не может быть Ларком?»

«Ни в коем случае!»

«Вы уверены?»

«Целиком и полностью. От него исходит душистый аромат испанолы и пачулей, тогда как известно, что Ленс Ларк везде и всегда пованивает. Во-вторых, он соответствует описанию Ларка только в тех отношениях, что он ожирел, облысел и не умеет хорошо одеваться. Кроме того, — Рэкроуз позволил себе самодовольный смешок, — так уж получилось, что я его знаю. Это Детт Муллиэн, изготовляющий для туристов трактирные фонари в старинном стиле».

Герсен криво улыбнулся, подозвал ближайшего официанта и заказал чаю, после чего сосредоточил внимание на документах Рэкроуза.

Кое-какие из этих материалов он уже видел — например, выдержку из статьи «Пиратский налет на Монтплезант» Додэя Уомса, опубликованной в «Космополисе»:

«Когда князья тьмы встретились, чтобы утвердить свою конвенцию, между ними нередко возникали столкновения — что неудивительно, так как все они, в той или иной мере, страдают манией величия. Ховард Алан Трисонг, в свойственной ему небрежной манере, выполнял роль посредника, примирявшего спорщиков. Аттель Малагейт был неуступчив и непроницаем, как каменная стена. Виоль Фалюш нарочно раздражал остальных, занимая, по прихоти, то одну, то другую позицию. Кокор Хеккус, несмотря на свою изобретательность и непредсказуемость, не сумел привлечь кого-либо на свою сторону. Самонадеянная наглость Ленса Ларка вызывала всеобщую враждебность. Только Ховард Алан Трисонг вел себя уравновешенно. Трудно поверить, что они смогли добиться какого-то успеха в своем предприятии! Это оказалось возможным только благодаря единственному объединявшему их качеству — профессионализму».

Следующая статья, «Бичеватель Ларк», принадлежала перу Эразмуса Хойптера. Непосредственно под заголовком и рядом с подзаголовком находилась иллюстрация — эскиз почти обнаженного мужчины невероятно мощных пропорций, словно оплетенного гибкими лоснящимися мышцами. Маленькая, бритая наголо голова сужалась к макушке и расширялась к нижней челюсти. Нависшие брови соединялись над длинным мясистым носом; на лице изображенного атлета застыло изображение идиотского, похотливого, счастливого самодовольства. На ногах атлета были сандалии, а его неприятно мясистые ягодицы были туго обтянуты очень короткими шортами. В правой руке он держал, словно замахнувшись, чтобы нанести удар, кнут с короткой рукояткой и тремя длинными ремнями.

Рэкроуз усмехнулся: «Если это — Ленс Ларк, думаю, мы опознали бы его даже здесь, в полутьме Собора».

Герсен пожал плечами и прочел отрывок из статьи:

«Говорят, что Ленс Ларк обожает свой кнут — он называет его «верным товарищем» и считает его самым удобным средством наказания врагов. Ларк часто пользуется кнутом с этой целью, предпочитая бичевание любым другим методам. В Садабре ему принадлежит огромная усадьба с полукруглым залом, где он восседает за трапезным столом, заваленным грудами хвинины и пуммигума, [20] каковые он запивает двухлитровыми кружками свежеотжатого сусла. Для того, чтобы не потерять аппетит, он держит под рукой кнут с короткой ручкой искусной выделки и четырехметровым ремнем. Головка рукоятки изготовлена из слоновой кости, и на ней вырезано имя кнута: «ПАНАК». Насколько известно автору, никто еще не смог объяснить, почему Ларк называет свой кнут именно так. Ремень кнута заканчивается раздвоенным твердым кожаным языком длиной с ладонь — так называемым «скорпионом». Вдоль стены полукруглого зала стоят обнаженные враги Ленса Ларка: каждый прикован к кольцам, вделанным в стену, в положении, напоминающем распятие лицом к кресту. На ягодицы каждой жертвы наклеена мишень в форме алого сердечка, примерно два вершка в высоту. Развлекаясь за едой, Ленс Ларк пытается сбивать эти мишени одним взмахом кнута; говорят, что он добился больших успехов в этом виде спорта».

Ниже, другим шрифтом, было напечатано примечание:

«Воспроизведенный выше текст был первоначально опубликован в журнале «Галактическое обозрение» и, скорее всего, представляет собой не более чем плод разгоряченного воображения — особенно в том, что касается иллюстрации. Фактические сообщения свидетельствуют о том, что Ленс Ларк — высокий и грузный человек, но изображенного на рисунке хихикающего гиганта вряд ли следует считать отображением действительности.

Любопытно отметить, что автор статьи, Эразмус Хойптер, исчез после опубликования этой статьи или, по меньшей мере, больше не появлялся на людях. Тем не менее, один из его сотрудников получил следующее короткое сообщение:

«Дражайший Клеб!

Тружусь в поте лица своего, изучая значение наименования «ПАНАК». Мне удалось выяснить некоторые связанные с ним обстоятельства, хотя следует отметить, что моя работа время от времени сопровождается неожиданностями.

Погода здесь солнечная, но я все равно предпочел бы вернуться домой.

С искренним приветом,

Эразмус»».

Герсен тихо хмыкнул.

«Мурашки бегут по коже, не правда ли?» — заметил Рэкроуз.

«Да, жутковатая история. Вы еще не отказались от намерения сотрудничать со мной в рамках этого проекта?»

Рэкроуз поморщился: «Нет, если вы не будете упоминать мое имя».

«Как хотите». Герсен просмотрел следующий документ, распечатанный на принтере и подготовленный, по-видимому, самим Рэкроузом:

«По всей вероятности, имя «Ленс Ларк» — псевдоним. Преступники предпочитают пользоваться вымышленными именами или кличками. Настоящее имя позволяет проследить происхождение человека, а там, где он родился и вырос, можно найти его фотографии и сведения о его близких связях, что приводит к небезопасному нарушению желательной анонимности. Кроме того, когда преступник добивается успеха в противозаконной деятельности, он, как правило, испытывает желание вернуться туда, где прошла его молодость, чтобы изображать из себя магната перед теми, кто его презирал. Например, если хорошенькая девушка когда-то отвергла его и предпочла выйти замуж за смирного обывателя, разбогатевший и влиятельный преступник может покровительствовать ей, особенно если она уже не так хорошо выглядит и оказалась в стесненных обстоятельствах. Все это возможно только в том случае, если фактическую личность преступника невозможно установить; поэтому он вынужден пользоваться чужим именем или прозвищем.