Герсен проследил в памяти события, которые привели его в Тваниш. Все началось в Рат-Эйлеанне, в трактире Тинтля; оттуда он прилетел в Сержоз, затем выиграл контрольный пакет акций в Динкельстоне и, наконец, прибыл на Метель. Он приложил огромные усилия — и чего он добился? Ничего существенного. Что ему удалось узнать? Только то, что Ленс Ларк, по неизвестным причинам, нанял конструкторское бюро Жаркова, поручив ему, без каких-либо разумных оснований, тщательную разведку недр бесплодной луны Шанитры?
«Таким образом, — спрашивал себя Герсен, — что дальше?» Он еще не обыскал местную контору Паншо — что в любом случае, скорее всего, было бы пустой потерей времени. Паншо сам его в этом заверил. Не испытывая никакого энтузиазма, Герсен вернулся в Башню Скохуна и в контору № 307. Задвинув за собой дверь, он тщательно осмотрел помещение, уже казавшееся заброшенным и безжизненным. Самый простой способ сделать человека беспомощным и схватить его заключается в использовании наркотического газа. Герсен понюхал воздух — он казался достаточно свежим. Проверив дверную раму на наличие датчиков, Герсен заглянул под ковер — любая выпуклость могла свидетельствовать об установке взрывного устройства. Сам ковер мог быть соткан из взрывчатого волокна, детонирующего под давлением обуви.
Не наступая на ковер, Герсен протиснулся вдоль стены к письменному столу. Соблюдая всевозможные меры предосторожности, он изучил архив Оттиля Паншо, в котором обнаружились различные арендные договоры, свидетельства о предоставлении концессий, лицензии и акты о передаче прав — все эти документы были первоначально заявлены в качестве единственных активов инвестиционного фонда «Котцаш». На большинстве из них значилась пометка от руки, красными чернилами: «Макулатура!» Концессионный договор, относившийся к Шанитре, предоставлял фонду «Котцаш» «исключительное и полное право на разведку, испытание, разработку и эксплуатацию любых ценных ископаемых, находящихся на поверхности или в недрах» и запрещал «любым другим индивидуальным и юридическим лицам, в том числе их управляемым человеком или автоматическим устройствам» пребывать на поверхности Шанитры на протяжении всего срока действия договора, то есть в течение двадцати пяти лет.
«Любопытно! — подумал Герсен. — И в то же время непонятно». Не находил ответа важнейший вопрос: зачем Ленс Ларк тратил столько времени и денег на Шанитру?
В конторе больше не было ничего, что могло бы оказаться полезным для Герсена. Здесь не было никаких записей, отражавших платежи, полученные Жарковым или другими инженерными фирмами; по-видимому, такие записи существовали только в банковской базе данных.
Герсен позвонил в банк «Свичем» и, терпеливо ответив на множество занудных вопросов, получил код, предоставлявший ему доступ к финансовым записям фонда «Котцаш».
Полчаса Герсен изучал предоставленную ему информацию и в конечном счете не узнал почти ничего нового, хотя количество денег, которые переводились на счет конструкторского бюро Жаркова, вызвало у него некоторое удивление. На протяжении года фонд «Котцаш» прилежно оплачивал ежемесячные счета, выставлявшиеся Жарковым на суммы от 80 500 до 145 720 СЕРСов. Последний платеж был несколько скромнее — 42 000 СЕРСов. Возникало впечатление, что разведочные работы Жаркова на Шанитре — какова бы ни была цель его поисков — постепенно сворачивались.
Герсену пришла в голову неожиданная идея — он раскрыл городской адресный справочник. Конструкторское бюро Жаркова несомненно должно было где-то содержать парк механического оборудования, помещения для операторов, обслуживающих техников и бухгалтеров, транспортные погрузочные пункты, даже склады.
Под именем «Жарков» в справочнике значились четыре пункта: домашние адреса неких Лемюэля Жаркова и Свята Жаркова, адрес управления «Конструкторского бюро Жаркова» в Башне Скохуна и адрес «Корпоративного склада Жаркова», по дороге в Глэдхорн.
Отложив справочник, Герсен откинулся на спинку стула и попытался составить план действий. Оттиль Паншо служил своего рода индикатором, свидетельствовавшим о присутствии Ленса Ларка так же, как буек отмечает наличие подводной скалы. Теперь, когда Паншо испарился, Герсен собственной персоной стал своего рода детектором приближения Ленса Ларка — подобно привязанному к стволу дерева ягненку, служащему приманкой для тигра. Герсен поморщился. Лучше охотиться на Ларка, чем позволять Ларку охотиться на себя.
Приходилось задавать себе снова и снова единственный вопрос, дальнейшее изучение которого представлялось полезным: что заставляло Ленса Ларка финансировать крупномасштабные работы на Шанитре?
Жарков мог ответить на этот вопрос, но Жарков отказался бы даже обсуждать его с Герсеном. Грустный чертежник, работавший в конструкторском бюро, мог бы пролить свет на эту тайну. Другие служащие Жаркова — по меньшей мене те, что работали на Шанитре — должны были получить по меньшей мере какое-то представление о цели порученного им проекта.
Герсен нуждался в действии, как наркоман — в дозе привычного яда. Вскочив на ноги, он прошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в коридор — там было пусто. Спустившись на лифте, Герсен вышел на улицу. Судя по карте, дорога в Глэдхорн, пригород Тваниша, ответвлялась от Аллеи и поворачивала на северо-восток.
Из-за поворота выехало и остановилось такси, словно приглашая клиента сесть в машину. Герсен продолжал идти вдоль Аллеи, и через некоторое время оглянулся. Такси — старая, ничем не примечательная машина, отличавшаяся от других только облупленной белой полосой, окаймлявшей корпус снизу — тронулась с места, проехала мимо и скрылась вдали. Водителем, насколько успел заметить Герсен, был грузный плосколицый субъект неопределенного возраста и столь же неопределенного расового происхождения.
Герсен принял несколько мер предосторожности, позволявших, как правило, привести в замешательство устройства слежения — в том, что за ним следили, теперь можно было почти не сомневаться. Повернув на дорогу, ведущую в Глэдхорн, он зашел в магазин готовой одежды и приобрел серые саржевые брюки, бледно-голубую рубашку, коричневый сюртук, перетянутый ремнем на поясе, и черную матерчатую кепку — во все это он переоделся, не выходя из магазина. Оставив старую одежду продавцу на хранение, он вышел на улицу; теперь он выглядел, как местный ремесленник.
Дорога в Глэдхорн постепенно поворачивала на восток — Герсен шел мимо множества мастерских и небольших предприятий: пансионов, где сдавались комнаты, таверн, ресторанов, полутемных антикварных лавок, аптек, парикмахерских, нотариальных контор. Уже на окраине города Герсен заметил корпоративный склад Жаркова — обширную стоянку, загроможденную бездействующим горным и строительным оборудованием: секциями конвейеров, вращающимися газовыми резаками, сложенными телескопическими мачтами и порталами кранов, направляющими устройствами для свинчивания и сварки труб, гидравлическими опорами, погрузочными платформами; тут же застыли два передвижных подъемных крана. Вдоль стоянки тянулась вереница небольших построек. Над дверью первой постройки висела вывеска: «БЮРО ПО НАЙМУ». На крючке входной двери бюро болталась табличка поменьше: «СЕГОДНЯ РАБОЧИЕ НЕ ТРЕБУЮТСЯ». Рядом находилась будка с закрытым окошком для выдачи заработной платы, дальше — несколько крытых складов для хранения инструментов и станков, а за ними — небольшое посадочное поле с молчаливыми силуэтами двух потрепанных космических транспортеров для персонала и тяжелого грузового судна.
Не зная, чем еще можно было бы заняться, Герсен зашел в бюро по найму. За стойкой сидел пожилой человек с загорелым, покрытым шрамами лицом: «Да, что вам угодно?»
«Я видел табличку, — сказал Герсен. — Означает ли она, что завтра тоже никого не будут нанимать?»
«Думаю, что не будут, — ответил служащий. — Мы завершаем крупный проект, и больше ничего существенного пока не предвидится. По сути дела, мы уволили почти всех нештатных работников».
«Какой такой крупный проект? Я ничего о нем не слышал».
