— Генрих, нам сказали: «Наконец вы имеете лучшие танки, чем русские». Сказали, что эти новые «тигры» всепоражающи и неуязвимы, «единственно что — немного медлительны, но вы ведь не собираетесь бегать от врага?» Что это «юберменши» поля боя, каждый из которых в состоянии истребить множество русских, безнаказанно их расстреливая. Уж лучше бы нам дали старые «тигры» — ты сравнил нас со Старой гвардией Наполеона, а при Ватерлоо, когда Гвардия стала отступать под натиском англичан, всё остальное войско, увидев это, пустилось бежать! Что должны были подумать мои солдаты, увидев, как сразу половина этих «неуязвимых» танков вспыхнула кострами в первые же секунды боя? И не имея приказов от начальства, потому что не работала радиосвязь — казалось благоразумным отойти и перегруппировать силы, лишь передовые батальоны бросились в атаку, потому что для них отступать было еще более опасным. Но русские занимали исключительно выгодную позицию, а новые «тигры» оказались всего лишь неповоротливыми и громоздкими мишенями, они загорались один за другим.
— И что? Пауль, ты отлично знаешь, что абсолютного оружия не бывает. Как и войны без потерь. У вас был шанс победить, решительно атаковав всеми силами! Оставьте пропаганду ведомству Геббельса — мы всего лишь солдаты! Которые должны всегда выполнять свой долг!
— Русские — это страшный противник, Генрих. Не побоюсь сказать, они превзошли нас в умении воевать, их оружие лучше, их солдаты отлично подготовлены. А в это время наши же пропагандисты кричат нам об ордах тупых дикарей, каких-то азиатов на мохнатых лошадках, которые умеют лишь заваливать нас своими трупами — такая пропаганда не только не полезна, но и прямо вредна, ведь если неумелых унтерменшей полагается бить тысячами, то от против намного более сильного врага не грех показать разумную осторожность. Повторяю, мы не были разбиты и бежали! Мы временно отступили, чтобы сосредоточиться и перегруппироваться — по правильной тактике, противник, сумевший за минуту выбить полбатальона тяжелых танков, заслуживает уважения, бросаться на него с разгона, ничего не видя вокруг, нельзя! Также было приостановлено общее продвижение до прояснения ситуации — имея на фланге вероятные крупные танковые силы русских, было бы неосторожно идти вперед!
— Любой генерал вермахта на вашем месте был бы предан суду военного трибунала. Или сразу комиссии «1 февраля» — по обвинению в измене. Если вы не понимаете, к чему привела ваша «непобеда» — так взгляните на карту! Фронта на Висле больше нет: те, кто попал прямо под русский удар, раздавлены, кто остался в стороне — сдались или погибли в котлах. Кто успел отойти на север, тех добивают в Померании, прижав к берегу моря. Лишь малая часть войск успела уйти в Чехию — а русские на широком фронте вышли на нижний Одер и Нейсе и даже захватили плацдармы на левом берегу! Благодаря тому, что у них практически за передовыми отрядами шла морская пехота на плавающей технике, обученная форсировать водные преграды. Если бы ваш удар увенчался успехом, заставив русских отвлечь силы и потратить время на его отражение, тогда, может быть, удалось бы сбросить их передовые отряды с плацдармов в Одер. А из группы армий «Центр», возможно, спаслись бы не те жалкие ошметки, которые придется переформировывать и пополнять, прежде чем посылать на фронт. Да, еще русские вышли к внешнему обводу Кенигсбергской крепости, уже обстреливали форты — Лееб прислал донесение: «Лично клянусь держаться до конца», — как когда-то Гольвитцер в Циндао. Вы говорите, что отступили в полном порядке — стратегически же результат вашей «недопобеды» такой же, как если бы вас полностью и окончательно разбили! Вы можете что-то сказать в свое оправдание?
— Лишь обещать, что искуплю вину кровью. Ведь Германия еще не настолько сошла с ума, чтобы лишать себя лучших полководцев? Скажи, Генрих, ты отправил фюреру результат твоего расследования?
— Успокойся, Пауль, я совершенно не заинтересован ронять авторитет СС в его глазах. В докладе будет подтверждено, что вы отважно сражались с русской танковой армией — ну а то, что написал какой-то американец, не более чем пропаганда. Но предупреждаю тебя впредь — любой генерал вермахта на твоем месте как минимум бы потерял погоны, а как максимум — жизнь!
— Насколько серьезно наше положение? По пути в Берлин я видел войска Одерского рубежа, отличная картина!
— Группы армий «Висла». Потому что группы «Центр» больше нет. И это последние войска, которые есть у Германии. Думаю, русским потребуется два-три месяца, чтобы укрепиться, подтянуть тылы. И если Одерский рубеж не устоит — сформировать новую армию будет не из кого.
— Снять дивизии с других фронтов. Из Греции — черт с ней, зачем нам эта удаленная позиция? Из Франции, оставив лишь гарнизоны береговых укреплений, сорок дивизий всего лишь для устрашения населения — это явно много. Из Италии, пусть дуче сам подавляет у себя бунт и обороняет границы. Из Испании — когда отразим русское наступление, Франко пожалеет о своей игре! Из Дании и Норвегии, которые мои солдаты открыто называют курортом.
— Пауль, ты никудышный политик и стратег. Если мы уйдем из Франции, то завтра же получим там десант англичан и Западный фронт по Рейну, который потребует гораздо больше, чем сорок дивизий. То же самое в Италии, Дании, Норвегии — туда тотчас же войдут русские или англичане. Мы не можем отдать Испанию, потому что тогда не удержим и Гибралтар, и впустим врага в Средиземное море. И тогда под угрозой окажутся пути, по которым мы получаем нефть из Ирака и сырье из Японии — мы не можем отдать Ближний Восток и Грецию. Так выходит, что мы должны держать оборону по всем направлениям, надеясь лишь на себя — наши союзники разбегаются как крысы, а то и открыто бунтуют!
— Ну, я думаю, каудильо еще поплатится за свой «нейтралитет»! Как и Исмет-паша за свое, пусть и формальное, объявление войны. А дуче своих бунтовщиков развесит на фонарях сам! Неужели крысы разбежались все — а где обещанные к весне тридцать дивизий Еврорейха?
— Спроси о том у Эриха Коха, сменившего Достлера на его посту. Он в исполнение приказа отправил в рейх на мобилизационные пункты несколько десятков тысяч французов, арестованных еще его предшественником за нелояльность, саботаж и даже прямые диверсии, написав, что поймать и отконвоировать указанное число рекрутов не хватит полицейских сил, ну а эти хотя бы уже отловлены и собраны компактно. Будто не зная, что де Голль формирует у русских свою армию, о чем объявил по московскому радио. Так что эти новобранцы, уверен, мечтают перебежать. Думаю отправить всех в газенвагены, чтобы по крайней мере после не воевали против нас.
— Ну зачем, Генрих? Одень их в черные мундиры и назови «вспомогательными частями СС» — все знают, что эсэсовцев русские в плен не берут, так что им придется сражаться, хотя бы защищая свою жизнь — и сдохнуть с пользой для Германии. А для большей надежности заставь их расстрелять русских пленных — перед фотографами и кинокамерами, и чтобы в газетах появилось. Если не поможет, можно и к пулеметам приковать. Даже если русские потратят на них какое-то количество снарядов и жизней своих солдат — и то польза. Если нет другого контингента.
— Нет и не будет. В строй уже поставлены семнадцатилетние, а фюрер всерьез думает сдвинуть еще на год. Боюсь, что после этой войны Германия недосчитается не трети мужчин «цветущего возраста», а гораздо больше. Не подошедшие по здоровью тоже призываются — в фольксштурм — проходят обучение на месте.
— «Чтобы русских варваров, вторгшихся в ваш дом, встречала пуля из-за каждого угла», как сказал Геббельс? А если русские в ответ из каждого нашего города сделают Лувэн, (Прим. автора — город в Бельгии, население которого в 1914 году было полностью истреблено «за стрельбу по германским солдатам») как поступили бы мы на их месте?
— Если германская раса не смогла покорить даже славян, она не имеет права на существование — так сказал фюрер!
— По пути в Берлин видел картины, достойные пера Кафки. Или кисти Босха, если уж тебя, Генрих, оскорбляют еврейские имена. Очень многие жители восточных земель стремятся сейчас под любым предлогом, всеми правдами и неправдами, уехать подальше от «орд диких русских казаков». А навстречу им с запада бегут те, для кого какой-нибудь Дрезден кажется самым безопасным местом от американских бомбежек. Мне страшно заглядывать в бездну, которая вот-вот разверзнется под нашими ногами — мне, воюющему уже вторую Великую войну! Лишь сражаться, пока не убьют, самому уже не веря в победу — как те три римских легиона, окруженных Арминием в Тевтонбургском лесу.
