— Мы давали гуннам какие-то обязательства?

— Конечно же нет! Ими движет лишь чувство европейской солидарности, перед угрозой варваров-славян. И мы мало, чем можем помочь этим несчастным — лишь разместить в своих лагерях тех, кто добежал. Сталин категорически предупредил нас и янки, чтобы ни в коем случае не заходили за Рейн, «во избежание ошибок опознавания», из чего следует, что все восточнее он уже категорически считает своим. А наш Западный фронт пока без изменений — в нашей полосе, все еще идут переговоры с «голландским» правительством, вроде Гиммлер уже склоняется к капитуляции, ну а в американской зоне, фронт встал по линии Седан — Верден — Мец, у немцев остаются Эльзас с Лотарингией, куда успел отойти Шернер, и Люксембург, с юго-востоком Бельгии. Шернер пока сдаваться не спешит, и правильно делает, у французов к нему счет лишь чуть меньше чем к Достлеру — но после отступления от Парижа у него сил, а особенно техники, не хватит даже чтобы Роммеля атаковать, лишь сидеть в обороне на занимаемых позициях. Но и американцы просят оперативную паузу, чтобы тылы подтянуть, они от Руана без остановки шли, и к наступлению будут готовы не раньше 1 мая, только Паттон проявляет активность. Зато в Эльзас от Нанси лезет де Голль, опять путаясь в ногах у янки. В Италии русские тоже двинулись вперед, Рим пока не взяли, но вряд ли Достлер продержится. А Кессельринг из Палермо уже открыто умоляет — спасите, кто-нибудь, возьмите меня в плен. Что будет с Достлером, когда он попадет в руки святош или русских, что одно и то же, даже представить страшно — вполне могут ради такого случая вспомнить и про аутодафе! В Норвегии все тихо, русские как заняли Тронхейм, так на юг и не идут, любезно уступают нам. Еще датчане вышли на связь с нашим послом в Швеции и заверяют, что не имеют никакого отношения к Еврорейху, договор с которым полгода назад был принужден грубой силой, и спрашивают, что им делать, чтобы считаться не враждебной страной, а жертвой немецкой агрессии. Это все.

— Что ж, Уинстон, наша задача прибрать все, что осталось, куда русские не успели еще дотянуться. Как я понял, главная проблема тут Гиммлер с его неуступчивостью. Так дайте ему любые гарантии, обещайте этому мерзавцу все, что он хочет — а вешать будем потом! Думаю, что по отношению к этой персоне — никто в мире после не возмутится нарушением любых самых священных клятв, и самых незыблемых подписанных обязательств. Если только…

— Договаривайте, Бэзил. Я уже ничему не удивлюсь и не огорчусь.

— А если Рудински работал не на Папу, а все же на Гиммлера? Который, в отличие от Геббельса, сам является довольно беспринципной фигурой. Решившей, что падение Германии, это пустяк в сравнении со спасением собственной шкуры? Тогда вся ситуация с заговором, это не более чем расчистка поля, а голова фюрера — брошенный русским аванс. И этот мерзавец сейчас выбирает, к кому склониться — и если мы нажмем, то он просто перекинется к русским, вместе с Голландией, черт побери!

— Дьявол! Мы не готовы пока наступать немедленно, на голландском фронте! И если вы правы — то нет никакой гарантии, что завтра же перед нами не окажутся уже русские войска!

— Тут, Уинстон, я бы советовал напрячь парней из СИС, чтобы они установили истину. И не забывать про свое на других театрах. Например, Мальту надо срочно брать, пока американцы не подсуетились — а то ведь у них хватит наглости забыть ее нам вернуть, если займут сами первыми! И Гибралтар, где пока еще сидят гунны — мы не можем больше ждать, пока у них кончится провизия, и они сдадутся сами! И Данию тоже — сразу после Голландии. Да, и левый берег Рейна — кстати, вы хотите отдать его французам?

— Бэзил, я понимаю, что ваш вопрос риторический? После того, как весь мир посмеялся над инцидентом на московском параде пленных? И слов Сталина, «кто назовет хотя бы одну победу французского оружия в этой войне»? Если де Голль хотя бы заикнется мне о «компенсации за страдания Франции», я отвечу ему то же самое, что Клемансо сказал итальянцам в Версале! (Прим. автора — «На каком основании Италия требует территориальных приращений — ее разбили еще раз?»).

— Но и «свободная Германия» в столь урезанном виде выглядит несолидно.

— А кто говорит о Германии? Если есть Великое герцогство Люксембург, так отчего не быть независимому герцогству Пфальц? Или республике — если мы герцога не найдем. Так же и Западный Северный Рейн-Вестфалия… а впрочем, название тоже нетрудно придумать. И вообще, будем настаивать на разделении страны-агрессора на отдельные провинции — это ведь естественное состояние германской нации, в коем она пребывала со времен римлян до Бисмарка, всего семьдесят лет назад!

— То есть, Уинстон, мне уже продумать, что мы потребуем от русских на будущем «Версале»?

— Именно так, Бэзил! И запомни мои слова — чувствую, что эта конференция станет куда более страшной битвой, чем Эль-Аламейн и Сталинград!

И моей «лебединой песней» — подумал Черчилль — если все же удастся по итогу получить для Британии мир, лучше довоенного. И отбросить в естественные пределы зарвавшихся русских! Костьми лягу — но сделаю так!

Ну вот, мы в Берлине! Дошли наконец!

А в остальном, сплошные минусы. Бой в городе, это проклятие для танка — а тем более для самоходки: пушку не развернуть, пулемета нет, и вынос ствола вперед намного больше, только и смотришь, как в переулок вписаться. Зато из каждой подворотни может стрельнуть фаустник, тут им раздолье, в отличие от поля. И боковые переулочки опасны — запросто могут оттуда, из артиллерийской засады, влепить в борт! Короче, без пехоты, причем обученной взаимодействовать с броней, нам в городе нечего делать, кроме как геройски гореть!

Но были мы в городе нужны! Уж больно хорошо немцы подготовились, тут во многих домах оборудованы долговременные огневые точки, с бетонными или броневыми колпаками, и баррикады, из цельных бетонных блоков, и пушки, на прямую наводку выдвинутые. Танков в самом Берлине было на удивление мало — а вот пушек, зениток и самоходок, как грязи! Калибр 128, причем не только зенитки, но и тяжелые противотанковые, на нормальном лафете, две станины, два колеса. И опять же, за укрытием, лишь ствол наружу — не город, а сплошной укрепрайон! И вот тут мы были нашей пехоте гораздо более полезны, чем танки — наш калибр сто двадцать два любой дот выносит одним попаданием! Тактика была давно отработана — двигаемся по улице, побатарейно, или даже повзводно, и при каждой батарее рота пехоты — один взвод по улице впереди, к стенам прижимаясь, и взвод слева, взвод справа, двигаются дворами, позади самоходок БТРы, пулеметами обвешанные, на них в первую очередь крупняки, ДШК ставили, а не на самоходки, в бою у заряжающего своей работы хватает, чем из верхнего люка высунувшись стрелять, а ПВО на марше колонны свою актуальность утратило, давно мы немцев в небе и не видели. Ну, и совсем позади — минометчики, а если «тюльпан», один или два, то совсем хорошо!

Гладко на бумаге. И отлично работало в маленьких городках (или это деревни в Европе так выглядят?), где дома двух — ну, трехэтажные, не слишком большие, и дворами легко пройти можно, на крайний случай все эти сараи и заборы гусеницами снося. Так и в Берлине, предместья прошли мы, не сильно и устав. А ближе к центру, где настоящий каменный город, многоэтажные дома с дворами-колодцами, вплотную друг к другу, и улицы петляют и сходятся, да еще каналы и набережные, и не всякий мост наш вес выдержит? И как во всем этом лабиринте полком как единым целым управлять, и с соседями взаимодействовать? Хорошо, у пехоты рации «шитики» сейчас даже в ротах по две штуки. И о позывных сговорено, слышу я и своих всех, и соседей. Но все равно, частью в городском бою управлять, это искусство! Мы уже привычные, а вот как в самом начале было?