И протягивает мне что-то маленькое, металлическое, завернутое в бумагу.

— Здесь два жетона, больше не могу. Но подлинные — если на эти номера придет запрос, на территории Рима и всей итальянской территории севернее, в период до 1 марта, то будет подтверждение. Однако же если дойдет до очной ставки со мной, я заявлю, что впервые вас вижу, а жетоны были выданы совсем другим людям. Так что постарайтесь не спалиться по глупости. Уверяю, что в гестапо и СД умных голов — не одна моя. Честь имею!

Поднимается, откланивается и уходит.

Так, и что это было? Считать ли все масштабной дезой — так вопрос, а в чем смысл? Что здесь может быть ложным — что штурма не будет, или будет другой датой? И чем неверная информация повредит СССР? Или же смысл в другом, это операция глубокого внедрения? Ну, лишь если этот Рудински — британский или штатовский агент. Но с этим пусть уже после разбираются те, кому положено. И в этом смысле информация истинна — как разменная монета в игре.

А что он сейчас работает персонально на себя — весьма вероятно. Знаю, что в нашей реальности, когда в пятьдесят пятом создавали Национальную Народную армию ГДР, то и главком ее был генералом вермахта, попавшим в плен в сорок четвертом под Минском, и все генералы и офицеры тоже прежде против нас повоевали — ну где в Германии, через десять лет после войны, другой обученный комсостав найти? А из кого набирали самый первый состав Штази — неужели из бывших гестаповцев? Слабо верится в такое количество антифашистов-коммунистов со спецподготовкой. Конечно, если в дальнейшем товарищ Сталин слабину даст, и Германия взбрыкнет… но во-первых, это не в нашей компетенции, а во-вторых, наш вождь не Меченый и не Борька, особенно когда будущее узнал, так что не дождетесь!

Значит, придется прямо сейчас побегать. Испанские мундиры сняв — зачем нам сейчас драка с эсэсовцами? Впрочем, я заметил, тут полицаи не зверствуют, облав и проверок нет, так что можно и в штатском. А ксивы с собой, это на случай, если все ж придется засветить ствол, не «астру», а маузер, конечно не тот, что у красных комиссаров, а модель ХС тридцать седьмого года, очень компактный и удобный, для ближнего боя сойдет. Куда и зачем бежать — а вот тут вступают в игру наши «группы поддержки».

Первое — это связь! Должны в Москве узнать, что случится через два дня, чтобы быть готовыми — это ж какие волны по миру пойдут! Для такого случая дан нам адрес, там человек с рацией, кто и когда заслан, нам неведомо, сказано лишь, что надежный. И второе — это итальянские товарищи, им тоже не помешает подготовиться — получили от Кравченко еще пару адресов, если потребуется массовка или выход на подполье. Светиться, конечно, плохо — так и не будем, достаточно крайнему в цепочке передать, а он уже дальше, нас не раскрывая.

А тут оказывается, не только полиция и контрразведка, но и доморощенные мафиози на службе у гестапо. А нам по адресам пройти и не спалиться… жетоны СД, может, и помогут, но на самый крайняк. В самом Риме их лучше не светить, тут могут не по телефону запрос послать, а к самому Рудински обратиться, и что он ответит? Интересно, он в самом деле был уверен, что нас тут не четверо, а больше? Вообще-то, вполне реально, могли несколько групп прибыть, рассредоточась, и времени слишком мало было даже у такого матерого сыскаря, чтобы проверить, нет еще здесь полноценного аппарата гестапо! Но вот оставить кого-то проследить за нами — он мог!

Идем все. Маневич остаться отказался, да и Рим он великолепно знает. А оставлять на хозяйстве кого-то одного смысла нет. Да и красть у нас нечего, кроме чемоданов с обычным набором вещей, вот только «астры» жалко, если что.

А про сучонка Пьетро я все ж не забуду, если сюда еще вернемся!

Сталин ходил по кабинету. Трубки в руке не было — курить пришлось бросить. Прочтя в истории «из будущего» про два инсульта — и если первый, в сорок пятом, перенести удалось сравнительно легко, то в сорок девятом было куда тяжелее. После этого и перестал тянуть страну, старый дурак, вожжи отпустил, расслабясь. Ну, не дождетесь теперь! К своему здоровью надо ответственно относиться, как к инструменту — ухаживать за ним положено, смазывать и чистить. Лишь для масс, и то, пока война идет, нужен образ «на работе гореть». А если все сейчас перегорят, с кем завтра останемся?

Поскольку ничего бесплатно не бывает. Был разговор с товарищем Елезаровым — и среди прочего, он рассказывал про свою бабку, или еще какую-то родню. Деревня Тервеничи, северо-восток Ленинградской области, фронт туда не дошел, и даже бомбежек не было. Но надо было дать продовольствие и Ленинграду, и Ленфронту — и потому в колхозе все пахали без выходных, по четырнадцать часов, а мужики все на фронте, остались в большинстве лишь бабы, старики да малолетки, и техники нет никакой, машины и трактора тоже забрали, все руками. И никто не роптал — все честно работали, понимая, что надо. Бабка, никаких наград и привилегий не получив, умерла в питерской коммуналке, с пенсией в сорок пять рублей. И остались бы такие, как она, подлинными героями, но детей своих уже по-другому учили: «Мы голодали, ничего не имели, так пусть хоть у них…», — вот и вырастили поколения потребителей! Нельзя так — и перемены последуют. Но сначала надо закончить эту войну. И так, чтобы «капитала» с нее нашим потомкам не на пятьдесят лет хватило, а побольше!

— Значит, Адольф все же решился, — произнес Сталин. — Поддался на британскую провокацию.

— Сведения достоверны, — ответил Берия. — В сообщении код «высокая вероятность». Подписи — не только «Этьен», но и «Брюс». Значит, товарищ Смоленцев тоже при получении информации присутствовал, и считает истиной.

— Ну, если бесноватый решил напоследок перевернуть Европу, а то и весь мир. Мы тоже должны быть готовы. Что скажет Генштаб?

— Четвертый Украинский фронт к наступлению готов, — сказал Василевский. — Все запасы и пополнения подвезены, войска отдохнули, коммуникации обеспечены. Ждали лишь флот — фланг морской, а у нас там пока всего два десятка катеров, по железной дороге перевезенных, а у итальянцев сила, мало ли что. Но застряли болгарские товарищи в Греции. Проливы наши, а вот за ними — пока нет.

— Поможем болгарам, — сказал Сталин. — Пол-Греции наша, один лишь Пелопоннес остался, возьмем. И думаю, что после Ватиканских событий итальянцы не слишком будут желать умирать за Еврорейх. Так что, товарищ Кузнецов, как с разработкой операции «Ушаков», о которой разговор был еще месяц назад?

— К выходу в Средиземное море готовы крейсер «Ворошилов», четыре эсминца, три подводные лодки, — доложил нарком ВМФ. — Авиация флота перебазирована на аэродромы в зоне Проливов и на болгарской территории. Проблема в том, что не хватает дальности: мы даже до широты острова Родос достаем на пределе. А там немецкая авиабаза, «мессы» взлетают с полными баками, а нам бензин считать, хватит ли на бой. Тем более мы не сможем прикрыть корабли с воздуха на протяжении перехода в Адриатику. Да и не обеспечат Риека, Сплит, Дубровник нормальных боевых действий большой эскадры.

— То есть Средиземноморского флота у нас по сути нет, — сказал Сталин. — В лучшем случае успеем занять что-то в восточной части моря. А в Италию — уже никак. Ладно, на первом этапе справимся — а когда упремся в Приморские Альпы? Вы, товарищ Василевский, утверждали, что с ходу во Францию никак не получится по суше?

— Так точно. Там даже французы в сороковом втрое большую армию итальянцев держали. Горы, две с половиной дороги вдоль побережья, и то тоннели, мосты — развернуться сложно, а оборонять легко. Пройдем, конечно — но быстро не выйдет. Сколько мы в Карпатах возились — а тут горы повыше. С моря десант, но вот на чем? И в Тулоне главная база флота Еврорейха.

— Два линкора, «Шарнгорст» и «Страсбург», шесть крейсеров, свыше тридцати эсминцев и миноносцев, тридцать французских подводных лодок, — вставил Кузнецов, — и при необходимости, могут быть задействованы немецкие лодки 12-й Атлантической флотилии. Есть, правда, вероятность, что французы за рейх сражаться тоже не захотят — но в расчетах мы брали полноценные боевые единицы. Также возможно, что итальянские товарищи будут в итоге за нас — но рассчитывать на это заранее… Совершенно неясно, в каком состоянии будет итальянский флот, когда мы выйдем к Альпам.