— Я участвовал в сопротивлении фашистам!
— А как вы сопротивлялись?
— Когда немцы заходили в наш бар, мы не вставали. (Прим. автора — все вышесказанное соответствует реальной истории!).
Так что когда Гитлер предложил — Голландия с легкостью и радостью интегрировалась в Еврорейх, недоумевая лишь, а отчего раньше не пригласили?
Жизнь была — не хуже чем в Германии! А в последние полгода, в чем-то даже лучше, не бомбили англичане и американцы голландские города — лишь изредка, военные объекты. Зато немцы все чаще вели себя не как друзья, а как нахальные и противные соседи — и платили «евромарками», стоившими все меньше, и увеличили фермерам обязательную норму сдачи сельхозпродуктов; ну а куда исчез бензин — конечно, ездить можно и на велосипеде, но как товар привезти? Ну а что эти тевтонские варвары стали творить с предметами искусства?!
Или и впрямь, заговорщики-коммунисты таили тесные планы, вовремя раскрытые гестапо? Такие приличные люди, владельцы частных коллекций, вдруг арестовывались, и обвинялись в шпионаже или причастности к Сопротивлению! Большинство после отпускали, очевидно, убедившись в невиновности — но были и такие, кто исчезал бесследно! А вернувшиеся отчего-то избегали впредь показывать свои коллекции даже близким друзьям. Но ведь не могут немцы, цивилизованная и культурная нация, не то что какие-то славянские варвары, унизиться до банального грабежа? Они даже любезно предложили вывезти на сохранение богатейшие коллекции Рейхсмузеума в Германию, когда англичане хотели бомбить Амстердам — о том заявил сам Зейс-Инкварт, имперский наместник — не может же он лгать?
Ну и конечно, горе было тем, чей сын, муж, отец, брат уже никогда не вернется с Восточного фронта. Проклятые русские, ну что вам стоит потесниться, у вас так много лишней земли, на которой вы по прирожденной лени не умеете хозяйствовать — а трудолюбивые голландцы вынуждены отвоевывать у моря каждый клочок, и то не всем хватает! В то, что русские придут сюда, не верил никто — там же вся Германия лежит на пути, немецкая армия не допустит! И слава Зейс-Инкварту, уже с Рождества голландцев не посылают вдаль от дома — а оставляют в войсках, размещенных в Нидерландах, ну, еще в соседней Бельгии или Дании. В армии почетно, и жалование идет не в евро, которыми скоро стены оклеивать, а в настоящих рейхсмарках — так что добровольцев было много, и дивизии 25-й германской армии генерала Блюментритта были укомплектованы полностью, что даже в частях СС теперь было редкость! Правда, боевой опыт и выучка большей части пополнения оставляли желать лучшего — зато боевой дух был высок! Война была все заметнее — стреляли зенитные батареи по американским воздушным армадам, летящим бомбить Рейх, а на бельгийской границе уже появились англичане. Но голландцы не могли и думать, что на их земле, не слышащей выстрелов со времен Наполеона, вновь развернутся бои!
Колонны войск и техники вошли в мирный Амстердам в ночь на 24 апреля. И вдруг атаковали бывший королевский дворец, теперь резиденцию Зейс-Инкварта. Одновременно были захвачены гестапо, комендатура, узлы связи, все ключевые объекты — иногда с боем, иногда без, наверное, у вошедших были тут свои люди. Сопротивлявшихся безжалостно расстреливали артиллерией, давили танками — и мирные голландцы предпочитали не выходить из дома. Неужели русские пришли? Надо утром, с белыми флагами, вывесить и красные, в знак лояльности — вот только, простыни есть, а алую ткань, где взять? Или это английский десант? Тогда совсем хорошо — ведь наша королева бежала именно в Лондон, она вернется, и все будет, как до войны!
К утру бои стихли. Разрушений было немного, хотя отдельные здания были разбиты и сгорели. На улицах можно было видеть раздавленные танками повозки, киоски, снесенные ограды и столбы — несколько танков и бронемашин тоже остались там, подбитые и сожженные. Лежали неубранные трупы, в немецкой форме — и ходили победители, тоже в серо-зеленых или камуфляжных мундирах. Немцы стреляли в немцев — и слава богу, им не было дела до обывателей.
Королевский дворец почти не пострадал — небольшой пожар, который уже потушили, и выбитые окна. И сменился караул — вместо эсэсовцев из 34-й «голландской» дивизии «Ландшторм Недерланд» стояли хмурые парни из «Тотенкопфа». «Мертвая голова» — особая организация в Альгемайне СС, не путать с одноименной дивизией, личный состав которой набирался из этой же структуры! — отвечала за охрану важных и секретных объектов, и концлагерей на территории Рейха, и имела репутацию «СС внутри СС», это были отборные головорезы, фанатично преданные своему рейхсфюреру и нацистской идее. У тыловых голландцев без боевого опыта — против них не было шанса, тем более при внезапном нападении. Впрочем, победители пленных не расстреливали, а лишь разоружили и заперли в их же казармах — в ожидании, что решит рейхсфюрер.
— Итак, герр Зейс-Инкварт, ваша авантюра провалилась — сказал Гиммлер, развалившись в кожаном кресле, принадлежавшем бывшему хозяину, стоявшему сейчас перед ним — вы понимаете, что я имею полное право расстрелять вас без всякого суда, как изменника? Прямо во дворе — десяток солдат с фельдфебелем, и приказ «фойер»! И это еще будет милосердием с моей стороны — предателей обычно вешают. Но я могу еще и передумать — а может, и сохраню вам жизнь. В зависимости от вашей искренности.
— Думаю, вы проживете немногим дольше — ответил бывший имперский наместник — неужели вы думаете с тем, что у вас есть, оборониться от русских и англичан? Бежать некуда — Швеция рядом, но вашими стараниями, она сейчас очень недружественный нейтрал. И валенберговский паспорт не поможет, даже если вы им запаслись. Вы всего лишь разозлите врагов, и они тогда сотворят с несчастной Германией то же самое, что мы на «восточных территориях» еще два года назад.
— Не играйте в патриота! — отрезал Гиммлер — в вашем случае, наличествует лишь голый прагматизм. По малодушию разуверившись в победе Рейха, вы решили, что англосаксы предъявят вам счет за голландских евреев, ну а русским вы просто не успели навредить. И к тому же, надеетесь откупиться украденным из музеев — неужели вы думаете, что русские возьмут у вас в уплату «Ночной дозор» Рембрандта? И даже если так — что мешает им просто взять, а после избавиться от вас?
— Вы всегда были, и остались лавочником, Генрих — ответил Зейс-Инкварт — в приличном обществе подобает соблюдать правила. О каком украденном речь — все законно куплено у владельцев, о чем имеются документы. Иных бумаг и свидетелей не осталось — чтобы доказать обратное, целой армии законников придется трудиться до конца века! И есть огромное количество не столь известных полотен кисти того же Рембрандта, однако же стоящие огромные деньги. А лет через десять вполне может всплыть и «Дозор», спасенный каким-нибудь патриотом, уж историю придумать несложно. Не говоря уже о том, что когда русские потребуют от нас возместить сожженные дворцы Петергофа и других мест, лучше ведь будет расплатиться чужим, а не своим? Вот только, Генрих, в этом деле все замкнуто на меня — и с моей смертью будет утеряно. А зная вас, не поверю что вы упустите даже не миллионы — миллиарды. Хватит и вам, и мне — и на то, чтобы жить безбедно, и на возрождение Германии после.
— Артур, вы просто на удивление наивны — сказал Гиммлер — мои люди были возле вас с самого начала. Я могу на память назвать вам с десяток тайников и каналов, куда ушли ваши сокровища. И кстати, я бы на вашем месте не настолько доверял швейцарским банкам. Когда победители будут искать золото Рейха, думаете, швейцарцы откажут?
— А бумаги к каждому сокровищу, подтверждающие законность им владеть, тоже у вас? — усмехнулся Зейс-Инкварт — и списки тех, на чье имя лежат вклады? Не нацистов, и даже нередко, не немцев — вполне добропорядочных граждан. Англосаксы никогда не посягнут на право частной собственности — скорее небо на землю упадет. У меня куда больше, чем у вас, бюрократического опыта — я хорошо знаю, что бумага, подтверждающая факт, бывает важнее самого факта. Тот же Рембрандт, без документов, свидетельствующих о законности вашего приобретения — это опасная улика. А с документами — ценность, легко обращаемая в деньги!
