Ошарашенный Александр медленно кивнул.

— Да… Скорее всего, это Гюнтер… Вот, блин… Сволочь нацистская!

— Почему ты не сказал мне что он знал про наших агентов? — жёстко спросил Берия.

— Да потому что я сам не знал об этом… — растерянно ответил он. — Гюнтер ни разу не говорил об этом, а я и подумать не мог что он знает про такую информацию..

Берия несколько секунд внимательно смотрел на него и потом отрывисто сказал:

— Завтра или послезавтра поедешь на гипноз. Не советую пытаться уклониться от этой процедуры.

— Я понял… — убито согласился Саша. Чёрт, какая же это подстава от Гюнтера… Хотя, в принципе, логично, тот старается для своей страны, на его месте он сам сделал бы то же самое. Вот только имён немецких шпионов в СССР он не знает, в этом и проблема.

Тем временем, Берия накинул пиджак, лежащий на спинке дивана и пошёл к выходу. Саша молча провожал его глазами. Тот обернулся на выходе из комнаты и посмотрел на него. Кто знает о чём в это время думал второй человек в стране? Об этом знал только он сам.

Когда затихли шаги Берии и его телохранителя, хлопнула дверь квартиры и воцарилась тишина, у Александра возник только один вопрос: Что же теперь будет?

Москва. Кремль.

Лаврентий Берия.

— Это правда? — глухо спросил Сталин у него.

— Так точно, товарищ Сталин.

Коба неторопливо подошёл к своему столу и стал перебирать бумаги. Берия стоял навытяжку и гадал: что теперь с ним будет? Отставка? Расстрел? Когда он получил известие об этом, то мелькнула мысль — не говорить. Попытаться как-то исправить ситуацию самому. Но он тут же отбросил её. Слишком опасно! Любой сотрудник его ведомства мог стучать в обход него. И если Вождь узнает что Лаврентий скрыл от него такую новость… О последствиях он просто запретил себе думать. Надо идти и сдаваться, будь что будет..

— Что-нибудь известно о том как такое случилось, Лаврентий? — спросил Сталин. Внешне он был спокоен, разве что клубы дыма изо рта вырывались чаще.

— Все специалисты, которые в курсе, твердят что такое попросту невозможно. Ни один агент не знал всю сеть, максимум двоих-троих. Многие сотрудничают с нами не за деньги, а по убеждениям. Это невероятно, что все они вдруг решили сдаться или сдать других. Была версия что сдал их кто-то из наших, отсюда. Но… — Берия замялся, но всё-таки решил сказать. — Даже мои замы не знают всех агентов. Вся сеть не была связанной. Это были отдельные ячейки, работающие независимо от других. Всей информацией, которая могла бы вывести немцев на них, владел только один человек..

— Ты?

Берия глубоко вздохнул и сделал усилие чтобы голос остался спокойным.

— Так точно… я.

Сталин снова пыхнул трубкой и прошёлся возле него. Наставив на него трубку, он спросил:

— У тебя есть какое-то объяснение этому, а, Лаврентий? Или ты ничего не знаешь?

— Я думаю, у меня есть объяснение… но доказательств нет! — признался Берия.

— Говори! — разрешил его сомнения Вождь.

— Уверен, это работа того нациста из будущего… Гюнтера Шольке. Если исходить из этой гипотезы, то всё объясняется идеально. Он знал про всех наших агентов, имена, звания, должности. И теперь с удовольствием сдал всю информацию о них своему фюреру.

Сталин дошёл до своего стола и уселся на него, глядя на Берию непонятным взглядом.

— Допустим… Что говорит этот наш… перебежчик?

— Он тоже уверен в этом, товарищ Сталин. По его словам, этот Шольке боготворит своего фюрера и готов на всё чтобы помочь ему.

— Плохо, Лаврентий… очень плохо!

Берия промолчал. Возможно, всё обойдётся и он даже останется на своём месте..

— У нас там совсем никого не осталось? — докурив трубку, спросил Сталин, снова посмотрев на него.

— Остались, но… они очень мелкие, информация от них несущественная. В сущности, нас обезглавили. Теперь мы не знаем о дальнейших планах Гитлера и о текущей обстановке в Рейхе. Точнее, можем только гадать как на кофейной гуще..

— То есть, только дипломаты в берлинском посольстве и… перебежчик? — уточнил Сталин.

— Так точно!

Несколько минут прошло в молчании. Вождь думал, а Берия ждал решения своей судьбы. Наконец, Сталин словно очнулся и заговорил:

— Есть мнение… Что этот Шольке представляет серьёзную опасность для нашей страны, Лаврентий. Мы больше не можем игнорировать угрозу с его стороны. Ты должен сделать так чтобы устранить эту угрозу, понял? Как можно быстрей.

— Я понял, товарищ Сталин. Но это займёт некоторое время. Нужно будет переправить нужного человека в Берлин. К тому же сам Шольке довольно опытный тип..

— Хочешь сказать, что твой человек не сможет устранить эту проблему? — прищурившись, прервал его Сталин.

— Никак нет, товарищ Сталин! Хочу сказать что потребуется время, возможно, несколько недель… — ответил Берия, ещё больше вытянувшись.

— Хорошо, Лаврентий. Даю тебе срок — месяц! Надеюсь, столько времени тебе хватит? — великодушно разрешил Вождь.

— Так точно, хватит!

— Вот и хорошо! Можешь идти..

Берия уже хотел выйти но вдруг вспомнил.

— Товарищ Сталин..

— Что ещё? — отозвался тот недовольно.

— Этот Александр сегодня рассказал мне что знает о решении вопроса с поляками… Теми самыми! — подчеркнул он.

Сталин медленно подошёл к нему.

— И что?..

Берия рассказал всё что узнал от Александра и Сталин опять задумался.

— Сколько уже расстреляно? — спросил он.

— Мы только начали, товарищ Сталин. Примерно тысячи две… — мгновенно прикинул Берия.

— Значит, всё же там узнают? — рассеянно спросил он.

Снова неторопливо раскурив трубку, Вождь заговорил:

— Если так, то… верните их всех в лагеря. Позже мы решим что с ними делать.

— Слушаюсь, товарищ Сталин! Разрешите идти?

— Иди, Лаврентий, иди..

Выйдя из кабинета Сталина и, натолкнувшись, на вопросительный взгляд Поскребышева, Берия мысленно выдохнул: обошлось! По этому поводу не мешало бы выпить… и пообщаться с девушкой. Конечно, после работы!

19 апреля 1940 года. Берлин.

Гюнтер Шольке.

«А всё-таки отличную машину мне подарили!» — улыбаясь, подумал Гюнтер. Мягкий ход, отделка салона, хорошая скорость… Конечно, до моделей двадцать первого века ей далеко, но для начала 40-х очень даже неплохо.

Он забрал машину сегодня утром, заехав в автомастерскую. Дверь выглядела как новенькая, сверкая чистой, лакированной поверхностью. Мастер пояснил что легче было поставить новую дверь чем пытаться выровнять вмятину и Гюнтер, не жалея, заплатил. Всё-таки сам виноват, так что нечего экономить. Зато теперь машина снова выглядела как с завода. Утром он отвёз Лауру на работу, а Еву высадил недалеко от её фотоателье.

Конечно, наружное наблюдение снова сторожило возле дома но теперь он не стал даже пытаться бегать от них. Зачем? Они уже видели его вместе с Евой, поэтому не заподозрят ничего, если он будет, время от времени, наведываться к ней. К тому же маловероятно что ему снова дадут провернуть тот же фокус как раньше. Агентов, вроде бы, стало больше, незачем рисковать и устраивать погони как в каком-нибудь фильме.

Сейчас он ехал на встречу с Паулем, проводить его на фронт. Друг отправлялся с вокзала Лертер, после полудня, экспрессом до Кёльна через Ганновер. Руки автоматически крутили руль, глаза следили за дорогой, а ноги нажимали на педали… Мозг же упорно пытался решить одну маленькую загадку, которая занимала его мысли с самого утра. Гюнтер до сих пор не был уверен что это было не сном, ведь он довольно сильно набрался, а в спальне было темно..

…Среди ночи он почувствовал как на его тело кто-то лёг. Чья-то нежная ручка нашла его член и за несколько минут возбудила его так что он стоял, готовый к новому штурму, который и последовал незамедлительно. При этом незнакомка издала тихий, протяжный стон и начала движения бёдрами, сначала медленные, а потом всё быстрее и быстрее.