— Со странностями? — переспросил глава СС. — Это уж точно… Когда вы встречались с ним в последний раз?

"Зачем он спрашивает? Ведь знает всё из слов моей Лауры? Проверяет расхождения в показаниях?" — промелькнула мысль в его голове.

— Мы встречались с ним в клинике, рейхсфюрер. Перед своей выпиской я зашёл к нему попрощаться, так как мне нужно было на следующее утро быть на службе, а его доктор Венцель ещё не выписал. Когда я сказал что в этот день уйду домой… В общем, Дитер тоже загорелся этой идеей… — удручённо признался Гюнтер. — Конечно, я пытался отговорить его, убеждал что он ещё не вылечился и ему лучше на несколько дней задержаться там, но… Видимо, у Дитера опять в голове что-то включилось, он сказал что во чтобы то ни стало сегодня же сбежит из клиники. Я в это не слишком поверил но, на всякий случай, предупредил доктора Венцеля. К сожалению, как он мне позднее сообщил, это не помогло. Дитер всё равно сбежал и я ума не приложу где он сейчас может быть. Может быть, вы знаете, рейхсфюрер? — с неподдельной тревогой спросил Гюнтер.

— Человека, по приметам похожего на вашего друга, видели в районе советского посольства на Унтер-ден-линден… — обронил Гиммлер. — После этого он пропал.

— Странно… Что он мог там делать? — удивлённо спросил Гюнтер.

— Ещё вопрос… — сменил тему Гиммлер. — Как вы объясните что, вместе со своим другом, очень быстро поправились в клинике? Судя по показаниям врачей, в том числе доктора Венцеля, такое очень нетипично для людей. Вы должны были пролежать там не меньше недели.

— Не знаю, рейхсфюрер! — развёл он руками. — Я же не медик чтобы досконально разбираться в ранах и травмах. Помню, и раньше, в детстве, на нас с Дитером всё заживало как на собаке. Сколько раз мы падали, натыкались на всякие железки, гвозди… Потом всё быстро заживало, но нас это не удивляло, мы всё воспринимали как должное. И доктора нам ничего не говорили про это… Хотя мы к ним почти никогда не обращались по этому поводу. Сами понимаете, мы тогда мальчишками были. Упал? Потёр ногу, перестало болеть и побежал дальше. Так что, если с этим какие-то проблемы то вам лучше обратиться к доктору Венцелю, он лучше знает что и как… — закончил он свою речь.

В кабинете повисло молчание. Наконец, Гиммлер пошевелился, вздохнул, снял очки и начал протирать их.

— Я слышал, оберштурмфюрер, вы скоро отправляетесь на фронт? — спросил он, не глядя на него.

— Так точно, рейхсфюрер. Видимо, фюрер решил что больше пользы Рейху я принесу на поле боя чем здесь. Честно говоря, я рад этому.

— Вот как? Почему же? Вам надоел Берлин и скучная служба в рейхсканцелярии? — поинтересовался Гиммлер.

— Нет, дело не в этом… Просто там, на западе, наши парни рискуют жизнью добывая нам победу, а я, обладая боевым опытом, сижу в тылу. Это неправильно. Не рационально, я так считаю… — признался Гюнтер. — Да и вообще… в последнее время вокруг меня вертятся какие-то странные люди..

— Что значит "странные"? — насторожился Гиммлер.

— Понимаете… — словно колеблясь, сказал Гюнтер. — По-моему, за мной следят!

— С чего вы это взяли? — с интересом спросил глава СС, надев очки обратно.

— Я же не слепой, рейхсфюрер… — усмехнулся он. — Каждый день, стоит мне выйти из дома, я сразу вижу некоторые личности которые то и дело находятся неподалёку. Я их даже по лицам уже запомнил, представляете? О, они конечно, пытаются прятаться, делать вид что читают газеты, смотрят афишы или витрины магазинов… Но у меня-то взгляд уже намётан! То и дело смотрят на меня, ходят за мной… Машины одни и те же недалеко от дома стоят. В общем, у меня уже терпение заканчивается, скоро я просто схвачу одного такого господина и спрошу что ему от меня надо! — с раздражением сказал Гюнтер, заметив при этом как Гиммлер с досадой поджал губы.

— Думаю, оберштурмфюрер, вам не следует так рисковать! Я разберусь с этим делом, узнаю действительно ли следят за вами, а если да, то кто именно и зачем! — холодно ответил тот.

— Я буду вам очень благодарен за помощь, рейхсфюрер! — сердечно поблагодарил его Гюнтер.

— Скажите, когда вы уезжаете на фронт? Какого числа? — внезапно спросил Гиммлер.

— Пока точно не знаю… Фюрер сказал что очень скоро, думаю, через несколько дней, когда придёт приказ о моём назначении.

— Понятно… А вы сами куда бы хотели? — снова поинтересовался глава СС.

Гюнтер широко улыбнулся.

— Конечно же, в свою часть, в "Лейбштандарт"! Думаю, наш фюрер пустит нас в авангарде будущего наступления!

— С чего вы взяли что мы скоро будем наступать? — подозрительно прищурился Гиммлер.

— Там мы же не собираемся вечно сидеть перед "линией Мажино"! А чтобы победить надо наступать, верно? Да и фюрер намекнул что скучать в окопах нам не придётся! — с воодушевлением закончил Гюнтер, старательно играя роль восторженного офицера, мечтающего о будущих чинах и званиях.

— Не могу с вами спорить, оберштурмфюрер! — ответил Гиммлер. Внезапно его губы раздвинулись в широкой улыбке.

— Кстати, завтра вы должны будете встретиться с оберштурмбаннфюрером СС Максом Зольманом. Он уже знает о вас и готов ввести в курс дела..

Озадаченный Гюнтер несколько секунд пытался вспомнить этого Зольмана, но не смог. Видимо, тот ничем особенным не отличился, поэтому и остался неизвестным широкой публике. Кроме того, его насторожила насмешливая улыбка Гиммлера. По всей видимости, это какая-то ловушка, но что конкретно?

— Извините, рейхсфюрер, могу я узнать кто такой этот оберштурмбаннфюрер и зачем мне с ним надо встречаться? — осторожно спросил Гюнтер.

Гиммлер сделал вид что только сейчас заметил свою оплошность.

— Ах да, оберштурмфюрер, я забыл уточнить… оберштурмбаннфюрер Зольман всего две недели назад назначен управляющим делами одной нашей любопытной но, должен сказать, очень нужной организации. Более того, именно я ходатайствовал перед фюрером чтобы вас включили в "особый" список. И Гитлер горячо поддержал меня! — улыбаясь, закончил глава СС.

Тревога Гюнтера усилилась. Какая ещё организация? Во что втравил его этот будущий предатель?

— Что это за организация такая, рейхсфюрер? — с равнодушным видом спросил он, всеми силами стараясь не выдать своё волнение.

— Думаю, вы будете приятно удивлены, когда завтра встретитесь с оберштурмбаннфюрером Зольманом. А название организации… пусть пока для вас это будет секретом, оберштурмфюрер. Он сам вам позвонит сегодня вечером. И не благодарите, Шольке! Уверен, вы справитесь с этой важной… и, безусловно, приятной задачей! Вы свободны! — закончил Гиммлер с широкой улыбкой, которую уже не пытался скрыть.

— Слушаюсь! — ответил Гюнтер в сильном волнении. Выходя из здания и небрежно кивая знакомым, он тщетно пытался понять кто такой этот Зольман и что тот ему приготовил. Ясно одно: если это радует Гиммлера то вряд ли обрадует его самого. Похоже, новые неприятности на подходе… Проклятье! Быстрее бы на фронт!

Берлин.

27 апреля 1940 года.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

Звонок "особого" телефона застал Генриха когда он, отдыхая, сидел на диванчике в своём закрытом кабинете, а на его коленях уютно устроилась полураздетая Хеди, которая с благодарностью и любовью смотрела на него, нежно целуя в губы. Полчаса назад нетерпеливый Гиммлер пригласил её в кабинет и, сгорая от страсти, потащил к знакомому и испытанному предмету мебели. Секретарша едва успела закрыть кабинет и через минуту помещение наполнилось сдавленным рычанием возбуждённого рейхсфюрера и приглушёнными стонами Хедвиг, пытавшейся сдержать своё удовольствие. Это время пролетело для них незаметно и наполнило обоих радостью и счастьем. Мысленно ещё переживая отголоски удовольствия, Генрих лениво подумал что только полный кретин-начальник не стал бы заводить служебный роман с влюблённой в него секретаршей, красивой и сексуальной. Жена? А что жена? Он с ней видится очень редко, что ж теперь вообще не заниматься сексом? Если бы они с Маргарет ещё любили друг друга, то может он и чувствовал бы стыд, а так..