— Но… ты же хотел уйти? — растерянно спросила она, даже не пытаясь вырваться.

— Я хотел уйти потому что был тебе противен… Забыла? — ответил Гюнтер, испытующе глядя на неё.

— Я… я просто сорвалась, Гюнтер… — казалось, она начала приходить в себя, но по-прежнему крепко вцепилась в его руки, словно боясь что он всё равно уйдёт. — Всё-таки не каждый день узнаёшь что твой любимый мужчина любит ещё несколько женщин а ты лишь одна из них… — печально закончила она.

— Понимаю тебя… — сказал Гюнтер, прижимая её к себе. — Но и ты пойми… Я такой какой есть и не могу себя изменить. Уже пробовал. Знаю, что большинство мужчин могут любить только одну женщину а вот я… видимо, у меня очень большое сердце… Если ты не сможешь меня принять я пойму… и не буду больше тебе мешать. Хотя и мне будет очень больно если ты меня покинешь… Я хочу ты осталась, любимая! — прошептал он, целуя её в губы.

Женщина крепко обняла его и ответила на поцелуй. Её губы были солёными от слёз.

— Я… подумала об этом. Но когда представила как больше никогда тебя не увижу, не почувствую твоих объятий, не услышу твоего голоса, запаха… Мне стало так плохо, сердце буквально рвалось на части! И я поняла что согласна на всё чтобы ты остался со мной… Если для этого надо чтобы я смирилась с твоей Лаурой, с Аннелизой и другими… — она прерывисто вздохнула… — то я смирюсь. Да, наверное, с точки зрения женской гордости я поступаю неправильно, не уважаю себя, но мы, женщины, всегда выбираем сердцем, даже если потом обжигаемся и жалеем об этом… Как те мотыльки что летят на огонь чтобы погибнуть в нём… — вспомнила она беседу в парке.

Теперь уже у Гюнтера перехватило дыхание. Он понял, ради любви к нему женщина пошла на огромные жертвы, задавила свою гордость, согласилась на то чтобы быть не единственной для него, разделить Гюнтера со своей подругой и Лаурой… Большей цены и придумать было нельзя. И он мысленно пообещал себе что сделает всё чтобы Катарина никогда бы не пожалела о своём выборе и жертвах которые принесла на алтарь своей любви. Может Гюнтер и не женится на ней но постарается сделать так чтобы её всегда окружала его ласка, любовь и защита. Ведь имея гарем мужчина не только наслаждается его преимуществами но и несёт ответственность за то чтобы его обитательницам было там уютно и спокойно, они чувствовали на себе заботу своего мужчины и отца их будущих детей. По крайней мере, в его понимании это было именно так.

— Я говорил тогда, скажу и сейчас… — уверенно сказал Гюнтер. — Ни одна моя женщина не сгорит в огне. Она только согреется в нём, ощущая как я её люблю. И запомни навсегда: не важно сколько у меня будет женщин, я всегда буду любить тебя и никогда, слышишь меня, никогда не брошу! Ты — моя женщина, а я — твой мужчина! С этого момента все проблемы которые ты не можешь решить сама, говоришь мне. Любую опасность которая грозит тебе или Аннелизе, я ликвидирую. От тебя и Аннелизы мне требуется только одно — ваша любовь. Повтори!

— Ты — мой мужчина, я — твоя женщина! — счастливо улыбнулась она и снова его поцеловала. — Всё что мы не можем решить сами, говорим тебе. И ты меня… нас любишь и защитишь. Так?

— Именно! Иди ко мне, моя девочка! — он сграбастал её тело и мягко опустил на разбросанную постель. Она весело рассмеялась, снова прижавшись к нему.

— Я так сильно люблю тебя что даже не знаю как это выразить… — сказала женщина, глядя на него влюблёнными глазами. — Мы обе сильно тебя любим, милый Гюнтер, поверь! Наши сердца и мы все принадлежим тебе… с радостью!

— Знаешь, а может вы все подружитесь между собой и станете хорошими подругами, а? — подмигнул он игриво.

— Посмотрим! — рассмеялась она и вдруг задумалась. — Странно, я почему-то больше не ревную тебя ни к Лауре ни к Аннелизе… Такое чувство что так и надо..

— Так это же хорошо! Для близких подруг ссориться из-за одного парня самое последнее дело! Если они обе любят то незачем делить его, ругаться и выяснять отношения, верно? Пусть будет трио, тогда не придётся терять ни парня ни подругу.

— Не знаю-не знаю… — улыбнувшись, покачала она головой. — У меня ещё ни разу не было такой ситуации. Но я готова попробовать… Кто знает, может ты и прав? Я не хочу терять ни тебя ни Аннелизу.

— У нас с тобой одинаковые желания, любимая! Я тоже не хочу терять ни тебя ни её. Думаю, она тоже с нами согласится! — ответил он, продолжая прижимать к себе такое прекрасное тело ещё одной близкой ему женщины. — Только вот как бы у неё спросить?

Катарина ненадолго задумалась а потом загадочно рассмеялась:

— Не волнуйся, любимый, предоставь это мне.

Гюнтер удивлённо поднял брови:

— Ты уверена? Может, мне тоже присутствовать?

— Нет, мы с ней поворкуем по-женски, я всё ей объясню. Думаю, найду нужные слова, иначе она может тоже захотеть дать тебе пощёчину..

— Что ж, это небольшая цена если она, всё-таки, согласится… — задумчиво произнёс он, погладив левую щеку. — Кстати, а когда ты поговоришь?

Катарина посмотрела на настенные часы и сказала:

— Они с Роландом уже должны будут прийти… — она грустно вздохнула и выпустила его из объятий. — Я очень не хочу чтобы ты уходил, но будет лучше если я с ней поговорю наедине.

— Хорошо, милая, надеюсь на тебя и верю что не подведёшь… — он снова поцеловал её и быстро оделся. Женщина, закутавшись в свой халат, проводила его до двери.

— До нашей следующей встречи я поговорю с ней… — сказала она на прощание.

— Буду ждать! — напоследок Гюнтер снова прижал её к себе и пробежался рукой по груди, закончив между ног. Катарина охнула когда его пальцы, откинув полы халата, снова коснулись её клитора и нехотя отступила назад:

— Всё-всё, любимый, иди… А то опять захотим..

Гюнтер, в отличном настроении, вышел из особняка где сегодня решил назревший вопрос с двумя очаровательными подругами и сел в машину. Прогудев клаксоном, он вырулил на улицу и стал отдаляться от гостеприимного дома, на пороге которого махала ему рукой ещё одна его любимая женщина.

Москва. Кремль.

30 апреля 1940 года.

Лаврентий Берия.

Сегодняшнее утро чем-то напоминало вчерашнее, разве что гости в кабинете Вождя были другие. Все они, в той или иной степени, имели отношение к бронетанковой технике. Заслугой того что они оказались здесь была, опять же, информация Александра. Берия не знал почему тот выбрал именно этих людей и поэтому добавил некоторых по своему выбору, основываясь на рекомендациях начальника АБТУ РККА Павлова Дмитрия Григорьевича. Несмотря на то что, по словам Саши, в будущем Сталин казнит Павлова за неспособность Западного Особого Военного Округа эффективно противостоять немцам, Лаврентий не спешил начинать разработку против него.

Ведь заслуги Дмитрия Григорьевича перед страной были довольно велики: например, именно он, основываясь на результатах боёв в Испании против немецких танков, содействовал созданию "Т-34". Также, ещё в феврале 1938 года, он предложил установить на танки "Т-28" и сухопутный линкор "Т-35" пушку калибра 76 мм. Да и вообще заменить обе эти машины новым тяжёлым танком прорыва, в результате чего на свет появился грозный "КВ". Чуть позже, в ноябре 1939 года, после похода в Польшу, Павлов ратовал за расформирование танковых корпусов, предложив вместо них увеличить число танковых бригад. В этом его поддержали Шапошников, Тимошенко, Ковалёв и Кулик. Ещё он предложил идею переформировать пятнадцать лучших стрелковых дивизий в моторизованные. Так что степень его вины, пока что, была крайне неочевидна..

Именно поэтому Павлов и был сегодня здесь, в числе приглашённых. Кроме него в кабинет вошли: Кошкин Михаил Ильич, Котин Жозеф Яковлевич, назначенный всего две недели назад Наркомом тяжёлого машиностроения СССР Ефремов Александр Илларионович, а также приёмный сын "всенародного старосты" Ворошилов Пётр Климентьевич.