Впрочем, сильно расстраиваться я тоже не стала. Просто со следующего торгового дня цена на сережки будет выше. Надо бы подумать, какие товары я могу брать в обмен. Все же здесь натуральный обмен цветет во всю. Сколько я ни крутила эту мысль, но получалось, что мне годится или целая курица, или сырые овощи. А, ну еще можно брать крупы, но ни в коем случае не муку. Весь вопрос в том, куда потом девать эту самую еду?

Бумаги у меня было очень мало. Судя по всему, муж мой этим делом брезговал, и несколько листов вместе со склянкой пересохших чернил завалялись у него в комнате еще со времен получения доверенности на земли.

Листы я разрезала на шесть частей каждый, чернила развела водой. Писать старалась мелко, но, бесконечно подсчитывая и прикидывая, что к чему, я пришла к выводу: нужно продать солонину. Использовать ее в пищу я не хотела – грубая и не слишком вкусная. К весне она начнет портиться. Так что сейчас самое время.

Единственный человек, с кем я могла обсудить такую бытовую проблему, как отсутствие транспорта, была Нина:

— Так вы, госпожа, Ханса пошлите до деревни. Этот месяц еще конями и не пользовались. А ведь сколько-то раз староста должен поставить и коня, и возчика.

— Должен?

— Так и есть, госпожа, должен. Я не больно-то знаю, сколько раз. А только муж-то ваш раньше пользовался.

Волей-неволей пришлось обратиться к барону. Он, как обычно, плел сеть, но встретил меня с улыбкой.

— Проходи, Клэр, присаживайся. Что ты хотела узнать, девочка?

— Господин барон, если мне понадобится доставить груз на рынок, могу ли я попросить телегу и коня у крестьян?

Барон тяжело вздохнул, покачав головой, как бы в растерянности:

— Думаю, что можешь, Клэр. По старым договорам крестьяне обязаны раз в неделю предоставлять повозку.

Раньше, когда я сам занимался хозяйством, я вел записи и точно знал: что, кому и сколько, а сейчас… -- он развел руками, – никаких записей не ведется. Но если ты не брала телегу на этой неделе, то селяне тебе должны.

Был еще один тонкий момент, который я решила прояснить сразу:

— Господин барон, а кто сейчас управляющий поместьем? Я знаю, что главный – мой муж. Но раз он отсутствует, то владелец вы или баронесса?

— Сложно сказать, милая, – усмехнулся старик. – По идее, раз Рудольф уехал, то хозяином остался я.

— А на самом деле как? – я с любопытством глянула на свекра.

— А на самом деле баронет даже не удосужился передать власть хоть кому-то. Но, думаю, он рассчитывал, что всем управлять будет Розалинда. Я, признаться, с ним давно уже не разговариваю. А ему вряд ли пришло в голову, что ты справишься со своей свекровью, – усмехнулся барон.

— То есть никаких бумаг, подтверждающих право баронессы распоряжаться землями и крестьянами, не существует?

— Не существует, – подтвердил барон и пояснил: – Для такого документа необходим стряпчий. Проще говоря, законник от герцога или королевский. Ну, от столицы мы далековато, а герцогский точно не приезжал. Скорее всего, ни баронет, ни моя жена даже не задумались о необходимости такой бумаги.

— Отлично! – это было почти то, что я хотела услышать. – Вы, господин барон, даете мне разрешение пользоваться услугами селян?

— Даю, - улыбнулся он. – Кроме того, Клэр, селяне обязаны присылать на работу по три человека с села.

— На какую работу? – заинтересовалась я.

— На любую, какая потребуется в хозяйстве.

— Зимой тоже обязаны?

— И зимой обязаны. Только учти, милая, что далеко не всю работу они смогут выполнять. В моих деревнях только один кузнец, и его нельзя брать на работу. Там нет плотников или каменщиков. Летом, как правило, присылают женщин, чтобы они пололи огород. А зимой по-разному. Иногда приходит мужик наколоть дров. Осенью и весной обычно устраивали стирки. Тогда из деревни снова брали женщин. А больше: что здесь делать крестьянкам? Это вот Нина побывала в господском доме и хоть что-то понимает: как услужить да как убрать. А от остальных толку нет.

Спорить с бароном я не стала. Но вот о том, что у меня есть шесть пар рабочих рук каждую неделю, хорошо задумалась. Эти бы руки пустить в дело. Только вот куда?

На следующий день я отправила Ханса в деревню. И к концу недели Нина повезла на рынок бочку солонины. Я же, печально оглядев не слишком уютную комнату, разложила перед собой небольшой лист бумаги, заостренную палочку для письма и села думать.

«Села думать» звучит, конечно, забавно. Но мне просто необходимо было привести мысли в порядок. Я умею и знаю очень много. Весь вопрос в том, чем именно из моих знаний можно воспользоваться. Казалось бы, очевидно то, что проще всего открыть пекарню. При наличии шести работниц в неделю я смогу печь хлеб и батоны гораздо лучше того, чем торгует монастырь. Однако при таком варианте я, во-первых, наживу себе серьезного врага в лице того самого монастыря, а во-вторых, могу перетравить кучу людей.

Есть местный хлеб, особенно ржаной, я опасалась именно потому, что прекрасно знала: зерно проходит минимальную обработку, сто процентов заражено спорыньей. И рано или поздно кто-нибудь отравится этим хлебом. Конечно, вряд ли местные медики смогут определить, чем именно отравился человек. Но я-то буду знать точно! А брать такой грех на душу мне совершенно не хотелось.

Так что мне нужно очень хорошо подумать о том, на чем я смогу зарабатывать. Например, когда мы были с Ниной на базаре, я видела, как мерзли торговцы. Почти у каждого из них есть деньги. Пожалуй, никто из них не отказался бы выпить стаканчик горячего чая или даже грога. Чайная трава, мед, возможно, немного вина – расходы небольшие. Вложиться придется только в кучу стаканов, которые необходимо будет таскать с собой. Из минусов было то, что этот бизнес сезонный. Но для начала и такой будет совсем неплохо. Можно выбрать себе одну ученицу и посадить ее вязать макраме рядом с собой. Тут сложность в том, чтобы не стоять с парой сережек на базаре, а найти перекупщика.

Вряд ли я смогу выращивать летом овощи или ягоды в достаточном количестве, чтобы хорошо заработать. А вот об огородике с пряными травами стоит подумать. Продавать пряности проще. У них долгий срок хранения, они всегда ценятся. Да и перевозка товара не обременительна. Можно даже не тратить “лошадиный” день, а унести пару кило сухой травы в сумке.

Я встала и возбужденно прошлась по комнате…

Мыслей было много. Я умею вязать, могу, например, печь роскошные пшеничные булочки, умею даже украсить торт, неплохо готовлю, быстро собираю алмазную мозаику, знаю, как поклеить обои и побелить потолок…

Я действительно знаю и умею довольно много. Конечно, часть этих знаний абсолютно бесполезна: например, алмазная мозаика вряд ли мне понадобится в этом мире. Я даже рассмеялась, представляя, сколько сотен лет пройдет до появления первой такой мозаики. Но, в отличие от многих местных, я твердо знала одно: женщина вполне может зарабатывать себе на жизнь сама. Так что буду думать и пробовать.

Гораздо сложнее решить вопрос с безопасностью. Я помнила о судьбе юной воспитанницы барона, а также о том, что муж мой не понес наказания за свое преступление. Пока его нет рядом, а я ношу титул баронетты, я защищена. Но вот как будет дальше? Побег, даже если я заработаю, лишит меня защиты титула и превратит в крестьянку, над жизнью и смертью которой властен любой ублюдок.

День за окном плавно переходил в сумерки. Я стояла у окна и смотрела на разгружающего телегу Ханца, на спешащую в тепло Нину, и слезы невольно набегали на глаза. Я почти завидовала им: с рождения живущим в привычном для них мире, где все устроено так, как и должно быть, где все узнаваемо и обыкновенно.

Резким движением вытерла лицо. Надо жить дальше…

Знакомиться с местными реалиями, узнавать законы, искать способ получить независимость. Ждать своего шанса.

Стук в дверь раздался достаточно поздно: я уже готовилась ко сну в своей комнате, когда вошла Нина и сообщила: