Новая баронесса, к сожалению, за ближайшие пять лет так родить ребенка и не сподобилась: единственная беременность закончилась выкидышем. Более того, наглая тварь, однажды, рыдая после очередных побоев, произнесла ужасное:

-- Так ведь ни Сильда ваша, ни эта… которая вдова-то солдатская… они ведь вам тоже ребеночка не родили. Моя ли это вина, спаси меня, Господи?!

За такие богопротивные слова жену барон немедленно отправил в монастырь под присмотр матери настоятельницы. И даже не пожалел отписать монастырю, как вклад, небольшой кусочек леса, где располагался крепкий хутор на четыре дома.

За такое «вкусное» приобретение матушка настоятельница удостоилась похвалы от самого кардинала Марионе и вдобавок к похвале кардинал, по просьбе матушки, сменил священника, который курировал монастырь и проводил в нем воскресные службы для сестер.

Новый святой отец, выбранный настоятельницей лично, был человеком пожилым, больным и довольно равнодушным. Исправно ездил на службы, принимал исповеди сестер, искренне наслаждался роскошным обедом, приготовленным для него в монастыре, и ни во что более не лез.

Матушка настоятельница расправила крылья. Ранее не любимая младшая дочь в семье, сейчас она могла оказывать милости не только старшим сестрам и их детям, но и престарелым родителям, не забывая уколоть властную прежде мать теми благодеяниями, которые сейчас могла оказывать. Сердце матушки настоятельницы сладко замирало каждый раз, когда собственная ее мать, когда-то дама почти гренадерского роста, а теперь высохшая и сгорбленная старуха, потупив глаза, бормотала благодарности и норовила поцеловать дочери руку. В такие мгновения от ощущения собственной власти над душами простых смертных сердце монашки таяло от удовольствия.

В городке Трокберге, что окружал наследный замок фон Трокеров и куда съезжались на главные церковные праздники окрестные бароны, стоял хороший, недавно вновь отремонтированный храм, где и столкнулись лицом к лицу барон и баронет фон Трокеры. И пятидесятитрехлетний барон с неудовольствием заметил, что его младший брат, которому едва-едва стукнуло сорок, выглядит даже моложе своих лет. Братья давно уже не разговаривали, но в этот раз баронет нарушил традицию. Внешне вполне почтительно поклонившись старшему брату, он с гнусной ухмылкой спросил:

— Надеюсь, господин барон, вы бережно относитесь к моему будущему наследству. Я слышал, что на мельнице был пожар. Так вы уж, дорогой барон, потрудитесь восстановить, чтобы я потом не возился!

Барон сдержался просто чудом, но заметил и ухмылки слышавших эту беседу соседей, и любезность, с которой некоторые из зажиточных баронов приветствовали его недавно овдовевшего брата. Особенно отвратительным было то, что от первой жены у баронета подрастали двое крепких сыновей.

Вернувшись в замок, барон пьянствовал два дня, а протрезвев, потребовал привести к нему дочь. Недовольно осмотрев девицу и задав несколько малозначащих вопросов, вызвал старую экономку, дал денег, отчего старуха пришла в искреннее недоумение, и потребовал сшить для дочери не менее четырех платьев на выход и двух приличных домашних.

После этого барон тихо просидел в своих покоях еще несколько дней, разговаривая только с любимым лакеем и требуя вместо привычного вина травяной взвар. А затем, выбрав из кладовой штуку сукна и штуку льна, отправился в монастырь. Это был его первый визит в монастырь со дня смерти второй жены: та скончалась от простуды в первую же зиму после принятия монашества. И тогда барон фон Трокер внес приличный вклад зерном и тканями на заупокойные молитвы. Однако с той поры прошло уже четыре года…

Невзирая на столь долгую разлуку матушка, настоятельница немедленно приняла дорогого гостя. А уж услышав, с какой бедой он к ней обращается, и вовсе пришла в восторг. Эта самая беда обещала монастырю невиданные барыши, а ей самой – фантастический карьерный взлет. Возможно даже – перевод в более благодатные земли, ближе к югу.

С момента встречи барона и настоятельницы прошло не так и много времени, но слуги уже перестали удивляться еженедельным визитам барона в монастырь. Даже пошли разговоры о том, что барон фон Трокер надумал жениться третий раз.

В общем-то, слишком долго размышлять, как именно провернуть необходимую интригу, матери настоятельницы даже не пришлось. У барона фон Трокера была четкая цель: не оставить свои земли младшему брату. У матушки была своя цель – заработать лакомый кусочек для монастыря и получить от кардинала благодарности и бонусы.

Совместить общие интересы было бы достаточно просто, если бы не одно “но”: баронет фон Трокер являлся прямым наследником баронства, и впрямую полностью лишить его наследства старший брат не мог.

Законы и ордонансы, изданные королем и королевским Советом, надлежало исполнять обязательно. Но в любом законе всегда есть приличные случаю лазейки. Именно поэтому уже сейчас под руку святой церкви перешла баронская деревушка, находящаяся на берегу озера, богатого рыбой. Подарок церкви может сделать любой человек. И откуда бы посторонние могли узнать о том, что в договоре дарения содержится хитрый пункт о том, кто именно распоряжается доходами с деревушки?

А так -- все были довольны. Барон тем, что эти земли точно не достанутся брату, а настоятельница тем, что после смерти барона доход пойдет уже в монастырскую казну. А полная монастырская казна это и новая шелковая ряса для нее самой, и прекрасные четки с шелковой кисточкой, а потом и роскошный наперсный крест из золота с каменьями. Похожий настоятельница видела у одного епископа и с тех пор мечтала о таком.

***

КЛЭР

Капралу Прессону пришлось отправить в Алмейн солдат затем, чтобы в замок привезли местного законника. Им оказался молодой трусоватый, но говорливый молодой мужчина, некий Стюарт Крепс, который получил это место всего два года назад, после смерти собственного отца. Первое время законник пытался запираться, а приказать допросить с пристрастием королевского чиновника я не рискнула.

Зато капрал Прессон сводил господина Крепса на экскурсию в подземную тюрьму и показал место обитания напавших на нас разбойников. Разумеется, про нападение на меня господину Крепсу никто ничего рассказывать не стал. Зачем ему знать лишнее? Емцу просто показали несколько преступников в тюрьме графа и намекнули, что свободных камер еще в избытке.

Возможно, старый законник и был покрепче характером, а вот Стюарт побледнел, несколько раз торопливо перекрестился и, вернувшись в мои покои, стал гораздо более разговорчивым:

— Так ведь, госпожа графиня, это самое условие барон потребовал вставить лично. Получается, что полностью деревня принадлежит церкви уже сейчас, а вот доходы до самой смерти получать будет господин фон Трокер.

Вроде как это уже и не его земли, но и урону он никакого не несет.

— Скажите, Стюарт, какие еще документы вам приходилось оформлять для господина барона? Я имею в виду за последний год.

— Завещание господин барон переписал. Ну, в этом завещании ничего необычного и нет. Две деревни он оставляет церкви за молебны во спасение души. Все имущество из замка, включая и мебель, и коней с конюшней, и драгоценности, достанутся кардиналу Марионе лично. Так что господин баронет фон Трокер в наследство получит только одну захудалую деревеньку и пустой замок.

— Вы хотите сказать, что все баронство, которое мне хвалили как одно из самых крупных, состоит всего из трех деревень?

— Никак нет, госпожа графиня! Деревень там больше, да и при самом замке хороший такой доходный городок существует. Трокберг прозывается. Только вот кому это все достанется? В завещание господин барон эти земли свои не включил. Значит есть у него какие-то планы.

Пожалев бледного и потеющего от страха парня, я велела Мирин накрыть стол к чаю и дала ему время успокоиться. Сама же тихонько обсуждала с капралом, в какую сторону нужно рыть дальше.

— Хорошо бы, госпожа графиня, узнать, какие у барона планы на эти самые земли, не вошедшие в завещание, – капрал чуть растерянно почесал за ухом и, задумчиво глядя на жующего булочку Стюарта, вполголоса спросил: