— Вот вы, господин Крепс, как думаете?

— Доподлинно я, конечно, сказать не могу, – с некоторой даже важностью начал рассуждать Стюарт. Он успокоился во время чаепития и, безусловно, отметил тот момент, что капрал Прессон снова стал называть его «господином». Похоже, парень понял, что никто не собирается причинять ему серьезный вред, и пустился в рассуждения:

— Я бы предположил, что барон фон Трокер земли эти назначил своей дочери в приданое. Оно, конечно, в рассуждении законов королевских вроде как и не слишком правильно. Но это, господин капрал, смотря за кого он дочку свою выдаст. Если, например, за соседа барона, то за эти земли суды не один год будут, да еще и стычки между будущим мужем баронетты и законным наследником непременно случатся. А вот если юную баронетту выдать замуж, например, за знатного господин, например, племянника нашего герцога… – здесь законник допустил длительную паузу, медленно и солидно покивав собственным мыслям, как бы вполне одобряя их, и завершил речь:

– Сами знаете, госпожа графиня: «С сильным бодаться – беды бояться». Если его светлость, господин герцог

прикрикнет на баронета, то и достанется наследнику титула ровно то, что господин барон захочет. Доподлинно я, конечно, знать не могу, но мыслю именно так! – для убедительности он даже значительно поднял палец к потолку и снова покивал, одобряя собственные рассуждения.

Мы с капралом переглянулись: пазл почти сложился! Не на племянника герцога нацелился барон фон Трокер.

Дочь свою он собирался выдать за графа Ваермана, моего мужа. И при таком раскладе я очень планам барона мешала. Осталось только понять, каким образом здесь замешана моя бывшая свекровь. Ей-то что за выгода угробить меня?

Законника капрал отправил домой, на всякий случай назначив ему не только сопровождение, но и выделив пару человек охраны, которые должны были проживать у парня в доме до полного окончания этой истории. Сообразив, что неведомым образом вляпался в какие-то темные дела, господин Стюарт снова притих. Главное, до него дошло, что графине выгодно сохранить его живым. Потому раскланивался парень очень усердно и обещал любую помощь и советы, какие только мне понадобятся.

— Всегда буду рад оказать любую услугу вашему сиятельству! Прямо в любое время дня и ночи, только меня спросите – я уже тут как тут и буду!

По-хорошему стоило бы все это обсудить с моим бывшим свекром, но госпожа фон Краузе пока только поджимала губы на все вопросы о его состоянии.

Из того, что известно было на данный момент, у меня сложилась вполне себе четкая версия: меня хотели убрать, чтобы освободить место для следующей жены графа Ваермана. Барон фон Трокер со своими средневековыми представлениями о богатствах вполне здраво рассудил, что никто из окрестных папенек, жаждущих породниться с владетелем земель, такой жирный куш графу не предложит. Мысль же о том, что граф Ваерман может отказаться от плывущих в руки богатств, даже не приходила в голову фон Трокера.

В целом я уже понимала, как буду действовать дальше. Я совершенно точно посажу свою бывшую свекровь под замок до приезда Освальда. Казнить эту тварь у меня, пожалуй, рука не поднимется, но и оставлять ее на свободе я не рискну.

На проделки барона фон Трокера я вполне могу жаловаться прямо и открыто: его люди, сидящие у меня в тюрьме, – прекрасное доказательство преступных намерений. Просто отправлю письмо с гонцом в замок герцога.

Там есть сенешаль, бальи и прочие управляющие. Они и решат, что делать с обнаглевшим бароном.

Сложнее всего было с матерью настоятельницей. Эта тварь неподсудна мирянам и отвечает только перед высшими церковными чинами. Объявить во всеуслышание о том, что она вступила в преступный сговор с бароном, невозможно: прямых и веских доказательств просто не существует. А от прямых подозрений она просто отопрётся. Так что в любом случае судьба ее решится тогда, когда домой вернется мой муж. Это у него, а не у меня, есть знакомства с кардиналами и прочими церковными владыками.

Однако и оставить гадину жить спокойно в мои планы не входило. Поразмыслив некоторое время, я решила так:

«Срок у меня сравнительно небольшой. Чувствую я себя прекрасно, даже токсикоза уже нет. Дороги сейчас гладкие, да и особо ездить куда-либо мне не придется: в самом замке достаточно и пустых помещений, и пристроек. А вот наказать ее рублем, да еще сделать так, чтобы по этой статье доход монастыря в минус ушел – это я вполне могу! Заодно и вечно голодных монахинь подкормлю. Благое дело, как ни поверни!».

КЛЭР

— Обижаете, госпожа графиня… – капрал Прессон неодобрительно мотнул головой и пояснил: – Я пока подмогу ждал, кровавые пятна все снегом закидал. Когда солдаты прибыли, сняли лучника с деревьев и площадку его заодно сняли. А к вечеру, если вспомните, снег повалил. Так что никаких следов там нет и быть не может. А насчет, чтоб слуги не сплетничали… Так я сразу после прибытия запретил хоть кого-то из замка выпускать. Так что ни в городе никто ничего не знает, ни в баронстве фон Трокера. А к баронессе я вестового послал сообщить, что у мужа ее сердце прихватило, и он пока что в замке побудет с хорошей лекаркой. Конечно, госпожа графиня, раз про ваше убийство не кричат, то и фон Трокер, и старая баронесса явно догадываются, что что-то не так пошло. Но ведь понятное дело, что сами-то они сплетничать не будут. А думать господа могут все, что хотят! – капрал усмехнулся и небрежно взмахнул рукой, как бы отметая мои тревоги.

— Вот и отлично, капрал. Это письмо поручите самым толковым солдатам, а лучше одному из сержантов. И отправьте не двух-трех гонцов, а небольшой отряд, человек восемь, не меньше. И письмо чтобы передали лично в руки сенешалю господина герцога. Пусть настаивают на личной встрече, а не просто отдадут письмо какому-нибудь лакею или секретарю. Слишком уж важная информация, а сплетни нам пока ни к чему.

Перед уходом капрал чуть помялся и я спросила:

— Что-то еще, капрал Прессон?

— Я, ваше сиятельство, думаю о том, что слишком уж скоро подмоги нам ждать не стоит.

— Почему?

— Все же фон Трокер титулованный дворянин, ваша светлость, а герцог сейчас в отъезде… Сами понимаете, что судить барона может только герцог. Господин сенешаль, скорее всего, даже и вмешиваться не будет. Тем более, что из вашего же письма и узнает, что серьезной опасности больше нет, а нападавшие сидят в тюрьме. Так что вы слишком-то не надейтесь.

Я с минуту помолчала, размышляя, и уточнила:

— Но мы справимся? Нам хватит людей и сил?

— На прямое нападение бароне ни в жизнь не решится. Случись что, на вашу защиту все окрестные бароны встанут, и от него только мокрое место останется. Вы, чай, ни какая-нибудь там… а законная жена. И наследника носите! Но слуг я бы одних в город не отпускал, от греха, как говорится. Завсегда можно с ними несколько человек охраны послать. Заодно бойцы мои и проследят, чтобы лишнего не болтали. А то уже сейчас изо всех сил любопытничают.

— А чем интересуются?

— Откуда раненые, да что случилось, да кто сейчас в тюрьме сидит. Худо-бедно, а если мы хотим, чтобы эти гаденыши выжили, кормить-то их все равно придется и прислуга будет знать, что люди в тюрьме есть, а раз свои все в замке, значит, там чужаки. Те чужаки, что наших бойцов убили.

— Господин капрал, разрешаю вам сделать для сохранения тайны все, что вы сочтете нужным. И вот еще. Я совсем забыла… – со стола я взяла два заранее приготовленных мешочка с деньгами и подала военному. – Вот этот, поменьше, лично вам, а вот в этом – награда для солдат. Распределите ее сами.

— Благодарю за доверие, госпожа графиня – капрал явно обрадовался награде и расплылся в улыбке. – Не сомневайтесь, ваше сиятельство, все по уму сделаем.

— Господин капрал, у меня к вам есть еще одна просьба.

— Слушаю.

— Мне нужно нанять в городе четырех крепких женщин, которые согласятся жить при замке и обучиться ремеслу.