Ах, да — еще заставы не было в том проходе, который прилегал к Великому пути. По той же причине, по которой орки никогда не нападали на караваны, идущие по этому пути с востока на запад и с запада на восток.

Орки слишком хорошо помнили времена похода Кровавой своры.

Поэтому небольшой отряд шефанго встречали не каменные стены с бойницами наверху и окованные сталью ворота — а всего лишь узкий проем в глиняной стене, у которого дремал одинокий стражник.

— Сардж, а чего это главные ворота королевства выглядят так непрезентабельно? — поинтересовался неугомонный Кен.

— Потому что это не главные ворота. Главный путь проходи южнее и выходит к крупному торговому городу… как там его… Денния.

— Тогда почему мы, вместо того, чтобы пойти по главной магистрали — жмемся по каким-то грунтовкам местного значения? Тут ловить нечего, это я тебе, как профессионал, говорю.

— Нечего. И это хорошо. Потому что в этот раз ловишь не ты, а тебя. В смысле — нас. А на таких вот богом забытых путях народ неизбалован, и придирается к проезжающим меньше, и берет по-божески.

— Что да, то да… Помню, отправили меня как-то на один сельский тракт…

«Неизбалованный народ», в лице одного-единственного стражника, лениво сидевшего у ворот, на округлом валуне — и, судя по отполированности этого валуна, на нем перебывало не одно поколение стражнических задниц — даже не пошевелился, когда к нему подкатили фургоны шефанго.

Хотя зрелище было и необычное: как сами шефанго, смахивающие на загорелых до смуглости эльфов, так и их верховые ящерицы, не были слишком частыми гостями в здешних краях. Да и в будущем тут гостить не планировали.

Или им просто попался такой вот нелюбопытный стражник, или здесь, несмотря на договор с орками, творилось всякое…

Стражник прищурился, разглядывая подъезжающих, потом задумчиво посмотрел на лежащий у камня шлем. Который, судя по внешнему виду, чаще использовали в качестве котелка для супа, чем надевали на голову.

— Вы въезжаете на территорию королевства, — лениво произнес он и сплюнул в сторону, — При въезде оплачивается королевский сбор. С человека четверть серебрушки, с коня — половина.

— Так мы въезжаем бесплатно? — притворно обрадовался Кен, которого опять выгнали вперед, договариваться «с таможней» и назвав Аристархом.

— С чего это?

— Так среди нас людей нет.

— С остальных разумных — тоже по четверти серебрушки. С шутников — половина. Про коней шутить будешь?

— Ну, с тобой неинтересно. Может, давай — за все про все не шесть, а три серебрушки, но лично тебе, а король о нашем проезде и не узнает?

— Если бы он узнал — было бы двенадцать.

— Смотрю, таможенники во всех мирах одинаковы… — пробурчал по-русски Кен, отсчитывая деньги.

В этот момент из фургона высунулась Амина.

— О, — все тем же сонным тоном произнес стражник, — А говорил, людей нет. За девчонку четвертушка, и за контрабанду четвертушка.

— Эй, погоди, контрабанда — это же беспошлинный провоз товара, а не девчонок!

— А беспошлинный провоз девчонок — это что?

— Безбилетный проезд?

— Вот, тогда за него.

— Есть еще что-то, о чем нам надо знать при въезде в город? — спросил с высоты своей ящерицы Сардж.

— Это не город, это приграничный гарнизон Сантал, — обиженно пробурчал стражник, — И правил у нас немного. Но они есть. Первое — мы рады гостям. Второе — гостем считается тот, кто не таскает с собой оружие, не оскорбляет пограничную стражу и его величество короля и платит за ночлег. Третье — для тех, кто не хочет быть гостем, у нас есть тюрьма и виселица. Тюрьма вон там, виселица — на площади. Трактир вон там, второй трактир — там, бордель сразу за ним.

— С нами девушки.

— Борделя для девушек не держим. Нет спроса.

С этими словами стражник окончательно закрыл глаза, давая понять, что свой долг гостеприимства выполнил и перевыполнил.

— Узнаю строгий армейский порядок, — буркнул здоровяк Смит, глядя на то, как в пыли возле того трактира, что не рядом с борделем, лежит тело в доспехах стражника. Судя по блаженной улыбке — телу было хорошо. Оно обнимало копье и путешествовало где-то в алкогольных грезах.

Рогиэль улыбнулся. По его глубокому убеждению, в далеких гарнизонах о строгих армейских порядках всегда забывали. Нет, к приезду высокого начальства или очередной неожиданной проверки, всегда наводился порядок, дороги подметали, стены красили, солдаты трезвели, доспехи начищались, кабаки закрывались, шлюх выгоняли… хотя нет, их просто переодевали в благонравных поварих, портомой и прочих белошвеек. Насколько Рогиэль знал, еще ни один проверяющий не поинтересовался, зачем солдатам белошвейки в таких количествах и знает ли из них хоть одна, с какой стороны держать иглу. Ту, которая стальная, конечно.

Мальчишка, выскочивший было привязать коней у господ, затормозил босыми пятками, так что пыль взлетела, и теперь растерянно смотрел на ящериц. Ящерицы с интересом рассматривали мальчишку. Они были от природы любопытны, а тут столько нового! Например, вот этот маленький двуногий — кто он? Любит ли он играть? И каков на вкус?

Самый крупный «скакун», на котором ехал Смит, не выдержал и выбросил длинный раздвоенный язык, лизнув мальчишку по щеке.

— Мамочка… — прошептал тот, впрочем, не делая попыток сбежать.

Остальные ящерицы, возмущенно шипя — а чего это все пробуют, а им нельзя?! — попытались пробиться вперед, услышали гневный окрик хозяев, и, прижав уши — которых у них не было, но ящерицы честно попытались — сделали вид, что им всякие там мелкие двуногие не больно-то и интересны.

— Привяжи и дай корма, — Сардж спрыгнул со своей ящерицы и бросил поводья мальчишке.

— Ааа… что они едят? — тот посмотрел в глаза незнакомцев в необычной одежде — у него что, глаза светятся?! — и было видно, что ответ «траву и сено» придет в голову в самую последнюю очередь.

— Они травоядные.

Ящерица Кена, вертлявая и шкодливая, как и он сам, не удержалась и оставила своим длинным языком влажный след на другой щеке мальчишки.

— Вечер в хату.

— Кен… Добрый вечер, уважаемый.

— Добрый-то он добрый… — задумчиво произнес хозяин трактира из-за стойки. Был он, как и положено настоящему трактирщику, бородатым, широкоплечим, с полотенцем на плече. Впрочем, первые две приметы также объяснялись расой трактирщика.

Он был гномом.

— Вот только скажи мне, незнакомец, ты меня и вправду уважаешь?

— Разумеется, — осторожно произнес Сардж.

— Тогда почему вы приперлись в мой трактир с оружием?

— Оружие мы оставили снаружи.

— А это у вас в руках что?

Шефанго переглянулись, потом посмотрели на свои «винчестеры», которые, разумеется, нигде не оставляли. Так как полагали, что никто из местных не опознает в них оружия.

— Весла такие, — с улыбкой ответил Кен.

— Тогда сделаем так, господа моряки: или вы берете свои весла и гребете отсюда, или вешаете их на вешалку у двери…

Трактирщик указал на кованные крючья, на которых можно было повесить не только какой-нибудь плащ, но и каменного голема.

— … и тогда — добро пожаловать в трактир дядюшки Миуса.

Он проследил за тем, как шефанго развесили оружие на вешалке.

— И вон у той вашей подружки под юбкой пара кинжалов, пусть тоже оставит.

Все посмотрели на Ракшу. Та меланхолично пожала плечами, приподняла юбку и повесила кинжалы рядом с «винчестером». Все три.

— Я из клана Стального кулака, — трактирщик взял полотенце и принялся протирать кружки, давая понять, что таки добро пожаловать, — Мы оружие за милю чуем.

Лицо Ракши осталось спокойным. Настолько спокойным, что Рогиэль не засомневался в том, что без оружия она не осталась.