– Не говори глупости! – ответила я сердито.

Севка грустно улыбнулся и направился к двери. Я осталась одна.

Через полчаса вернулись мои друзья. Маринка показала мне большой палец, одобрила:

– Молодец! Классное платье!

– Я тоже такое хочу... – заныла Дунька.

– Перебьешься!

– Кого изображать собираешься? – поинтересовалась я у Дуньки.

– Королеву Елизавету. Платье так себе, зато к нему прилагается шикарный рыжий парик, перевитый жемчугом!

– Якобы жемчугом, – поправила Маруся. – Обыкновенные елочные бусы.

Дунька снова надула губы.

– Ну и стерва ты, Маруся!

– Ладно, не реви, – лениво ответила Маринка. – Нормальный парик, нормальные бусы.

– А Ванька?

– Ванька будет Робином Гудом.

– Просто это единственный костюм, оказавшийся ему по размеру, – снова вылезла Маринка со своей нелицеприятной правдой.

Дунька нахмурилась, но промолчала.

– Представляешь, мое платье на специальном каркасе, – похвастала Маруся.

– И чему ты радуешься? В дверь придется протискиваться боком! – съехидничала Дунька.

– Да, платьице неповоротливое, – признала Маруся. – Но до чего хорошо сидит! Декольте волнующее, в пол груди.

– Развратница! – припечатала Дунька и пошла в ванную.

Мы с Маринкой остались одни.

– Как прокатилась? – спросила я.

– Нормально. – Маруся потянулась. – Знаешь, этот Жан клевый парень. Скорость любит, риск уважает.

– Влюбилась, что ли? – спросила я.

Маринка покрутила пальцем у виска.

– Ты чего, мать, сбрендила? Просто флиртую. Ни к чему друг друга не обязываем, развлекаемся. Чтобы не было мучительно больно вспоминать напрасно прожитые годы.

Я усмехнулась. Маруська есть Маруська.

В дверь постучали. Вошла горничная с аккуратно отглаженными костюмами. Маринка рассчиталась наличными, осмотрела похудевшую пачечку долларов.

– Хреново, – подвела она итог. И потребовала у Дуньки, вернувшейся из ванной: – Давай, мать, доставай кредитку. Переходим на цивилизованную форму расчета.

Время до десяти вечера прошло незаметно.

Мы поужинали, девочки уселись перед зеркалом и занялись макияжем. Я краситься отказалась.

– Напрасно, – попеняла Маринка. – Пажи, знаешь ли, косметикой не пренебрегали.

– Они же мальчишки, – удивилась Дунька.

Маринка бросила на нее снисходительно-насмешливый взгляд.

– Святая простота! Они только назывались мальчишками!

– Не поняла, – растерялась Дунька.

Маринка расхохоталась.

– Она имеет в виду развратные нравы того времени, – пояснила я.

Мы нарядились в карнавальные костюмы, покрутились перед зеркалом. Безусловно, самой ослепительной была Маринка. Дуньку не спас даже роскошный рыжий парик, перевитый бусами. На Маруськином фоне она терялась и меркла. Про меня и говорить нечего: скромная фигурка в темном облегающем костюмчике.

– А тебе идут береты! – Маруся окинула меня беглым взглядом. – Почему ты их раньше не носила?

Я хмыкнула. В свою очередь оглядела подругу и не удержалась от комплимента.

– Маруся, ты неотразима! Жан будет в восторге.

Маринка прошлась по номеру, подметая пол длинным подолом. Пышные юбки грациозно колыхались на ходу. В дверь постучали. Маринка приняла эффектную позу и громко сказала:

– Войдите!

Дверь распахнулась, в номер ввалились мальчишки и мгновенно замерли на пороге. Остолбенели, надо полагать.

– Боже, кто это? – спросил Ванька слабым голосом.

А Севка кивнул одобрительно:

– Тебе идет. Нет, правда. Маруся, я даже не знал, что ты такая красивая!

Дунька немедленно пошла навстречу мальчишкам.

– Как вам нравится мое платье? – спросила она.

– Очень красивое, – ответил Севка.

А бестактный Ванька не удержался и добавил:

– Но Маринкино круче.

Мой скромный костюм особых восторгов не вызвал. Только хорошо воспитанный Севка одобрительно кивнул и показал мне большой палец.

Мы покинули номер и спустились в гостиничный холл. Маринка произвела фурор даже среди женщин. На нее оглядывались, ей завидовали. Маринка обмахивалась веером и делала вид, что не замечает всеобщего внимания. Какой-то молодой человек призывно взмахнул рукой, привлекая ее внимание. Маринка сложила веер и ответила ему приветственным жестом.

– Ладно, дети, ведите себя хорошо, – бросила она через плечо. – Я удаляюсь.

Мы проводили взглядом плавное колыхание юбок. Эффектно, ничего не скажешь.

Дунька с Ванькой унеслись в бар, мы с Севкой остались вдвоем. Впрочем, на этот раз я не ощущала неловкости. Вокруг нас было много веселых, нарядно одетых людей, и мне это нравилось. Настроение сделало резкий скачок вверх.

– Это, значит, и был знаменитый Жан? – процедил Севка.

Я засмеялась:

– Жан. А почему «знаменитый»?

– Потому, что я о нем слышу уже второй день. Как он тебе?

Я пожала плечами:

– Не рассмотрела. И потом, у него борода. Я такие лица не запоминаю.

– Угу, – подтвердил Севка. – Борода – удобная штука. Отличная маскировка.

Безоблачное настроение начало медленно испаряться. Я рассердилась.

– Слушай, может, хватит? Мне надоело второй день слушать мрачные прогнозы! В конце концов, Маринка вернулась с прогулки живой и здоровой!

– Они там были не одни, – напомнил Севка.

– А сейчас они на необитаемом острове, – съязвила я и обвела рукой пеструю толпу.

Севка подумал и нехотя кивнул.

– Да, пожалуй... А ты заметила, в каком он был костюме?

Я напрягла память. Костюм не помню, помню только, что он был ярко-красный.

– Костюм палача, – подсказал Севка ровным голосом.

Мне стало неуютно.

– Ну и что? – возразила я, стараясь говорить весело. – Это же карнавал, правда?

– Правда, – согласился Севка. И торопливо добавил: – Все, забыли. Не хочу нагонять на тебя тоску. Давай веселиться.

– Давай, – согласилась я.

Но хорошее настроение уже осталось в прошлом. Не знаю, веселым ли был праздник для других. Лично я уже не могла думать ни о чем другом, кроме как о странном костюме неведомого мне француза Жана. Действительно, почему он выбрал такой зловещий образ?

– Это просто прикол, – сказала Дунька, когда мы вернулись в номер. Я поделилась с ней своими тревогами, но подружка их не разделила.

– Но Севка говорит...

– А ты его больше слушай! – оборвала меня Дунька. Стащила рыжий парик, тряхнула волосами. – Ты что, мать, Севку не знаешь? Он у нас великий паникер! Разве нет?

– Вообще-то он человек здравомыслящий...

– Иногда, – не сдалась Дунька. – Иногда здравомыслящий, а иногда зануда. Сам веселиться не любит и другим не дает.

Дунька вылезла из карнавального платья и зевнула.

– Когда ты видела Маринку в последний раз? – не успокаивалась я.

Дунька немного подумала.

– Не знаю, не помню. Если честно, я за Марусей не следила. Мы с Ванькой сидели в баре, а когда вернулись, они с французом вокруг елки скакали. А вы с Севкой куда смотрели?

Я смущенно промолчала.

– Ладно, не бери в голову, – смягчилась Дунька. – Маринка, надо полагать, закрутила со своим французом. Может, она сейчас у него в номере.

– Думаешь?

Дунька молча пожала плечами.

Я вспомнила ярко-красный цвет костюма Жана и вконец напряглась.

– Давай спросим, – предложила я и потянулась к телефону. Дунька перехватила мою руку.

– С ума сошла! – воскликнула она. – Давай еще в милицию заявим! Пускай у Жана в номере дверь высадят! Вот они обрадуются! Маруся – большая девочка. Она сама знает, что делает.

– А если она ночью не вернется? – снова завелась я.

– Я тебе больше скажу! – Дунька села рядом и сочувственно погладила меня по руке. – Маруська наверняка сегодня не вернется.

Я отдернула руку.

– Откуда ты знаешь?

– Она сама сказала, что собирается окончательно охмурить Жана нынешней ночью.

Я немного успокоилась и даже обиделась.

– А почему она мне этого не сказала?