Я пожала плечами:

– В Ханты-Мансийске в таком виде только на рыбалку ездят. – И уточнила; – Мы в расчете?

– В полном! – заверила меня барышня.

Я подхватила узел со старыми вещами и пошла к дверям. Барышня выдала мне сверкающий глянцевый пакет с реквизитами магазина. Я небрежно сунула в него старое барахло и спросила:

– Знаете, кто такой Гарун-аль-Рашид?

Барышня наморщила узенький лобик.

– Нефтяной шейх?

Если бы эта барышня читала книжки, то наверняка бы знала, что Гарун-аль-Рашид был багдадским калифом, обожавшим переодевания. Обычно он цеплял на себя затрапезную одежку и отправлялся прошвырнуться по вечернему Багдаду. Зачем? Людей проверял! Тот, кто не покупался на убогий прикид и оказывал переодетому калифу уважение, достойно вознаграждался.

Сказка? Не знаю, не знаю.

Если бы эта барышня отнеслась ко мне уважительно с самого начала, а не после того, как увидела толстую пачку долларов, то получила бы хорошие чаевые. А теперь она их не получит.

Но я не стала ничего объяснять. Просто открыла дверь и вышла на улицу. Барышня проводила меня долгим озадаченным взглядом.

Покинув магазин, я задрала свитер, достала из-за пояса ножницы. Сунула их в карман новой куртки и пошла вдоль домов, разыскивая обувной магазин.

А вот и он! Цены, как и следовало ожидать, сумасшедшие, модели – самые обыкновенные. Я перебрала весь ассортимент и выбрала тяжелые шипованные кроссовки. Во-первых, в них удобно бегать. Во-вторых, в них тепло. В-третьих, шипованная резина может оказаться хорошим оружием. Если садануть такой подошвой в живот, мало не покажется даже здоровому мужчине.

Из магазина я вышла с ощущением некоторой уверенности в своих силах. В кармане ножницы, на ногах шипованная резина... Просто так не сдамся.

Тут мои мысли разлетелись в стороны, потому что в кармане неожиданно завибрировал мобильник. Я настолько отвыкла от этого ощущения, что испугалась и остановилась. Кто может мне звонить? Разве такие люди на свете еще остались?

Я вытащила небольшой плоский аппарат, открыла крышку, взглянула на определитель. Надо же! У моего папаши прорезались родительские чувства! Или он хочет меня отругать? Исполнить, так сказать, отеческий долг?

Я нажала на кнопку сети, поднесла мобильник к уху и сухо сказала:

– Слушаю.

– Привет, – неуверенно произнес папаша.

– Добрый день.

– Как дела?

Я беззвучно усмехнулась. В устах моего папаши этот вопрос носит риторический характер.

– Лучше не бывает.

– Отрываешься? – продолжал папаша.

– Еще как!

– Рад за тебя.

Мы помолчали.

– Может, заедешь домой? Хотя бы на пару дней! – робко предложил отец.

– Зачем? – ответила я вопросом на вопрос.

Отец растерялся.

– Ну, как... Это все-таки твой дом!

– Спасибо, что напомнил.

Отец снова замолчал. Молчала и я, потому что не хотела ему помогать.

– Ты уже в курсе? – спросил он через минуту.

– О прибавлении в святом семействе? В курсе.

– Наверное, злишься...

Я засмеялась.

– Что ты! Я в восторге! Желаю вам всяческого счастья!

Отец кашлянул.

– Почему ты разговариваешь со мной так, словно я твой злейший враг? – спросил он.

– Тебе показалось, – ответила я. – Я за тебя действительно очень рада. Повезло тебе с женой. Надеюсь, с новым ребенком повезет не меньше.

– Что ты хочешь ска... – начал отец, но я отключила аппарат и пробормотала сквозь зубы: – Потом поймешь.

Постояла, успокаиваясь. Взяла себя в руки и неторопливо дошла до ГУМа.

В магазине царила лихорадочная суета. «Распродажа»! – сообщали плакаты на каждом шагу, но меня эти заманчивые обещания не соблазнили. Я поднялась на второй этаж, нашла небольшое кафе и села за дальний столик. Народу было немного, прямо напротив меня работал плоский плазменный монитор. Кажется, передавали последние новости, но звук был приглушен. Вот диктор сделал скорбное лицо, и на экране возникла фотография пожилого мужчины. Я встала из-за стола, подошла поближе к телевизору и поймала конец фразы:

– ...наступила из-за сердечного приступа. Известный писатель скончался на шестьдесят втором году жизни. Его книги переведены на семнадцать иностранных языков...

Вспомнила! Сказки этого писателя мне часто читал дед! Помню, что мне они очень нравились.

– Что-то интересное? – спросила официантка с улыбкой, проходя мимо.

Я молча покачала головой и вернулась на свое место. Кому интересна смерть незнакомого человека?

На стол легла папка с меню. Я подняла голову. Мне улыбалась девушка в фирменной шапочке.

– А! – сообразила я. – Нужно что-то заказать?

Улыбка на лице девушки померкла. Она немного нахмурилась, словно пытаясь сообразить, что за странная девица посетила их заведение.

Я смутилась. Действительно, глупый вопрос. Конечно, нужно сделать заказ, зачем еще приходят в кафе? Похоже, я становлюсь неадекватной. Нужно следить за своим поведением, иначе... А что иначе? В психушку отправят? Ерунда! Кому нужно со мной возиться!

Я быстро сделала заказ. Девушка кивнула и отошла от столика, оглядываясь через каждые два шага.

Итак, подведем неутешительные итоги.

Я приехала домой на каникулы не одна, а с четырьмя друзьями. По какой-то причине мамашку такой расклад не устроил, и она выжила нас из дома. Это все, что она хотела, или у нее был далеко идущий план?

Предположим, плана не было. Мы перебрались в гостиницу, где попались на глаза больному ублюдку, он выбрал нас для своих ужасающих игр. Роковая случайность. Но как он отслеживал наши перемещения по городу?

Предположим, что путь из гостиницы до больницы он все-таки проследил. Как? Не знаю. Если мы с ребятами не заметили «хвоста», это еще не значит, что его не было. Хорошо, допустим. Но как он вычислил нас в деревне?! Ведь из больницы мы уходили тайно, рано утром, когда в парке не было ни души, а на дороге почти ни одной машины!

Напрашивается только один ответ. Я позвонила домой, поговорила с Анной Никитичной, та передала наш разговор мамашке. Ирина сделала вид, будто волнуется за меня, вот домоправительница и решила успокоить беременную женщину. Других вариантов я просто не вижу.

Что мне делать с этим открытием? Звонить в милицию? Сообщить о своих прозрениях папаше? Я усмехнулась. Возможно, я наивный человек, но не до такой степени. Кто мне поверит?

Вернулась девушка с большим подносом в руках, выгрузила на стол тарелки с едой и чашку кофе.

– Спасибо, – сказала я.

Девушка кивнула. Немного поколебалась и попросила:

– Вы не могли бы рассчитаться заранее? А то моя смена кончается...

И положила передо мной счет.

Я пожала плечами. Приличные шмотки не прибавили мне очков в глазах обслуживающего персонала. Интересно, почему?

Возмущаться и разбираться я не стала: слишком устала. Достала из куртки остатки рублевой наличности, отсчитала нужную сумму.

– Спасибо, – улыбнулась девушка, хотя чаевых я ей не оставила.

Я не ответила. Придвинула тарелку с салатом и принялась добросовестно запихивать в себя нужные организму калории.

Через полчаса я выходила из кафе с ощущением тупой сытой лени. Голова кружилась, глаза норовили закрыться, ноги превратились в чулки, набитые тряпьем. Неудивительно, если учесть, что я не высыпаюсь уже вторые сутки.

Вернуться в гостиницу и попробовать отдохнуть?

Я остановилась и медленно огляделась. Меня не покидало ощущение чужого взгляда, сверлящего затылок. Народу вокруг было много, но пристального ответного взгляда мне поймать не удалось. Все торопились по своим делам, все были озабочены и суетливы, никого не интересовала девица, остановившаяся перевести дух. И все же я могла голову дать на отсечение, что за мной наблюдают.

Я сунула руку в карман, крепко сжала свое оружие. Сталь отозвалась в пальцах отрезвляющим холодом, и страх отступил.

Не вынимая правую руку из кармана и постоянно оборачиваясь, я вышла из магазина и побрела в гостиницу.