А Севка спросил:

– Патроны прилагаются?

– Двадцать штук. Фабричная работа, никакого левака.

– Оружие придется проверить, – сказал Севка.

Парнишка окинул его насмешливым взглядом.

– Ты, что ли, проверять будешь?

– Нет, – ответила Дуня. – Сам зарядишь и сам выстрелишь. А мы посмотрим, оторвет тебе пальцы или нет.

Парень хмыкнул:

– Крутая пацанка.

– Не хочешь, не надо. Проваливай.

Неузнаваемая Дунька стала хозяйкой нашего незавидного положения. Парнишка кивнул.

– Ладно, договорились. А стрелять-то где будем? Здесь, что ли?

– В парке, – ответила Дуня. – Во-он там. Проверите оружие, вернетесь, тогда и рассчитаемся. – Она повернулась к Севке, велела вполголоса: – Иди с ним и запомни, как заряжать. А мы вас здесь подождем.

Севка с продавцом удалились. Мы остались вдвоем.

– А почему ты Севку одного отправила? – спросила я.

– Во-первых, не одного, а с напарником, – возразила Дуня. – А во-вторых, мало ли что ему в голову придет. Денег у меня с собой много, может, он решит все забрать. А нам сейчас нельзя без денег. – Дуня заправила выбившиеся волосы в шапочку и добавила: – В клинике поделим деньги на три части. Если с одним из нас что-то случится, у выживших останется своя доля.

– Думаешь, с нами что-то случится? – спросила я шепотом.

Дуня посмотрела на меня пустым невыразительным взглядом и вдруг приказала:

– Обещай: если он меня убьет, ты до него доберешься.

Я растерялась:

– Дуня...

– Обещай! – настойчиво повторила подруга. Схватила меня за запястье ледяными пальцами. – Обещай!

– Ничего с тобой не...

Дуня яростно сверкнула глубоко запавшими глазами.

– Ульяна, обещай мне!

– Клянусь. Дуня, мне больно.

Дуня неохотно выпустила мою руку.

– Мне уже ничего не страшно, – сказала она. – Только одного боюсь: вдруг он безнаказанным уйдет? Утька! Мы должны его на части разодрать! За Маруську, за Ваньку... Если он меня достанет, ты отвечаешь за все!

– Почему я, а не Севка? – удивилась я.

Дуня помрачнела.

– Он слишком мягкий. Боюсь я за Севку, – пожаловалась Дуня после секундной паузы. – Совсем не умеет драться. Интеллигент. – Она посмотрела на меня, жестко повторила: – Мы с тобой отвечаем за все! Подонка нужно достать! Патроны кончатся – зубами горло перегрызем! Клянись, Улька, что так и сделаешь!

Я проронила сквозь зубы:

– Честное слово!

Мрачные Дунькины глаза сверкнули торжеством. Где-то в отдалении прозвучал короткий негромкий хлопок.

– Есть контакт, – произнесла она. Полезла во внутренний карман, вытащила тоненькую стопку долларов, зажала их в кулаке.

Из парка вышли две мужские фигурки. Одна из них помахала нам. Севка. Значит, все в порядке.

– Порядок, – сказал Севка, приблизившись.

– А то! – встрял продавец. – У тети Сони плохого не бывает!

– Как обращаться, запомнил? – уточнила Дуня.

Севка молча кивнул. Дуня повернулась к продавцу:

– Сколько?

– Шестьсот баксов, – заявил тот. – Сама сказала: двойной тариф за срочность.

Дуня отвернулась, отсчитала шесть стодолларовых банкнот.

– Да не смотрю я, не смотрю, – добродушно заметил парнишка. Принял деньги, сунул Дуне целлофановый сверток. – Патроны там же, – деловито проинформировал он. Немного поколебался, шепотом предложил: – Может, взрывчатку возьмете? Осталось немного, граммов двести...

– Нет, – решительно сказал Севка, прежде чем Дуня успела открыть рот. – Взрывчатку мы не возьмем.

– Ну, как хотите, – разочаровался парень. Окинул нас насмешливым взглядом, посоветовал: – Не ходите на рынок с таким карманом.

– Каким карманом? – не понял Севка.

Палец продавца ткнул в Дунькину грудь.

– Стопка-то прямо выпирает, – укорил он. – Внутренний карман?.. Тоже мне, тайник нашла! Скажите спасибо, что на честного человека напоролись, не на мазуриков. Раздели бы вас всех догола, ищи потом ветра в поле...

Он повернулся и пошел прочь, качая головой. Мы проводили его долгим взглядом.

– Парень прав, – сказала Дуня. – Это было глупо. Нам теперь многому придется учиться.

Я молча кивнула. Придется. Такие времена.

Шли дни, а обстановка оставалась прежней. Дети окопались в палате, выходили только строем, ни на минуту не теряли друг друга из виду. Одиссей бушевал:

– Они должны выехать из клиники! Придумайте что-нибудь!

– Что? – огрызался Гомер. – Вы же сами видите, ничего не получается!

– Проявите профессионализм! За что вам деньги платят?!

Эту фразу Гомеру приходилось слышать все чаще. Сначала она его пугала, потом раздражала, а теперь стала флагом надежды. Может, Одиссей разочаруется в нем и уволит к чертовой матери? Вот было бы здорово!

Однако Одиссей не произнес долгожданных слов, и Гомер хорошо понимал, почему. Искать нового автора? Посвящать во все эти грязненькие тайные игры? Требовать подписку о неразглашении? Платить по новой?.. Нет, вместо слов «вы уволены» Одиссей произнес совсем другое:

– Главврач!

Гомер насторожился. Что еще придумал этот сукин сын?

– Нужно задействовать главврача, – объяснил Одиссей. – Он недавно жаловался, что персонал клиники напуган. Следовательно, главврач может потребовать, чтобы детишки освободили помещение. Как вам нравится эта идея?

Гомер равнодушно кивнул.

– Нравится.

– А мне не нравится ваше настроение. В чем дело? Батарейка села?

Гомер беззвучно вздохнул и нехотя ответил:

– Похоже, что села. Вы знаете, я бы хотел выйти из игры. Деньги, разумеется, будут возвращены полностью. Хоть завтра.

Одиссей приподнял брови:

– Вот как? Вы действительно думаете, что все так просто? Дорогой мой, вспомните крылатую фразу: «Входящие бесплатно!» – Одиссей сделал паузу и договорил: – А исходящие бесплатными не бывают. Иногда войти гораздо проще, чем выйти, уж вы-то должны это знать.

Гомер насторожился, поднял голову, взглянул в глаза собеседника:

– Что вы имеете в виду? – Не выдержал и сорвался на крик: – О чем речь?!

Лицо Одиссея осталось спокойным.

– Ничего конкретного. Просто поделился своими мыслями. Инцидент можно считать исчерпанным?

Гомер достал из кармана валидол, трясущимися руками вытряс из пузырька таблетку, бросил в рот и проскрипел:

– Можно... считать...

Одиссей подался вперед и сочувственно похлопал его по руке.

– Не принимайте все так близко к сердцу. Договорились?

Гомер не ответил.

Три дня после покупки оружия прошли спокойно.

Мы заняли круговую оборону в палате и выбирались только для того, чтобы поесть. Выходили все вместе, не выпуская друг друга из виду ни на минуту. Остальное время проводили за запертой дверью. Телевизор не включали, почти не разговаривали. Учились заряжать пистолет, держали его в руке, чтобы немного привыкнуть к новому ощущению.

Ощущение было неприятным. Холодная оружейная сталь оттягивала руку непривычной тяжестью, казалась помехой. Чтобы натренировать мышцы, Дуня велела всем держать в вытянутой руке какой-нибудь тяжелый предмет; Севке достался допотопный советский утюг, весивший килограмма два, а мне – графин с водой.

Сначала счет шел на минуту, потом на десяток минут. А потом Севка наловчился выдерживать вес утюга в течение получаса.

В общем, мы делали успехи.

Знакомый следователь посетил нас в тот день, когда мы приобрели оружие. Разговор с ним был, в общем-то, неинтересным. Сообщить ему по большому счету нам было нечего, мне запомнилась только одна фраза, сказанная Дуней:

– У него есть помощники, да?

Следователь удивился:

– Помощники? Нет.

– Не может быть, – уверенно возразила Дуня. – Ему точно кто-то помогает. Иначе откуда ему было знать, куда мы переехали из гостиницы? Он мгновенно нас нашел!