Утром меня разбудил негромкий Маринкин бубнеж.

– Да, правильно. Чай без добавок. Девушка, вы что, плохо слышите? Вы меня постоянно переспрашиваете! – Пауза. – Извиняю, извиняю. Ладно, с чаем определились. Теперь о еде. Принесите два яйца, сваренных вкрутую. Полейте майонезом. Только обыкновенным майонезом, без перепелиных яиц! «Провансаль»? Подойдет. Дальше.

– Мне пару бутербродов с ветчиной, – сонно промямлила Дунька.

Я открыла глаза и сказала:

– А мне кофе с молоком.

Маринка продиктовала оператору наш заказ и положила трубку.

– Который теперь час? – спросила я, зевая.

– Одиннадцатый.

– Рано еще! – вклинилась Дунька. – Чего ты подскочила?

– Черт его знает! – Маринка тяжело вздохнула. – Не спится.

– А нас зачем разбудила? – не отставала Дунька.

Маринка прыгнула на Дунькину постель, как пантера. Послышались возня и приглушенный визг. Я сладко потянулась. Несмотря на печальные вчерашние мысли, пробуждение оказалось приятным, а настроение хорошим.

– Хватит вам, – сказала я девчонкам.

Дунька взвизгнула в последний раз. Маринка слезла с нее и прошлепала в туалет. Дунька повернулась ко мне.

– А мальчишки? – спросила она. – Нужно им завтрак заказать!

– Если они проснулись, – возразила я.

– Ванька вряд ли, а Севка наверняка проснулся. Надо его позвать. У него денег нет.

– Звони, – сказала я коротко.

После вчерашнего разговора я избегала упоминаний о Севке. Неужели Дунька права, и я не замечаю очевидного? Неужели Севка на меня «запал»?

Вернулась Маринка. Дунька схватила телефон, а я потопала в ванную. Не знаю, «запал» он на меня или нет, но выглядеть я должна прилично. Пока я умывалась и приводила себя в порядок, Дунька успела созвониться с мальчиками. Ванька, как она и предсказывала, еще не проснулся, а Севка с радостью присоединился к нашей компании. Я вышла из ванной и сразу увидела его: подтянутого, отглаженного, аккуратно причесанного. Дисциплинированный юноша, что тут еще скажешь...

– Привет! – сказал он мне, сияя. – Как спала?

– Отлично. А ты?

– Тоже нормально.

Мы немного помолчали. Меня не оставляло неприятное чувство, что девчонки за нами наблюдают.

– Ладно, расслабьтесь, – сказала наконец Маринка.

Она успела влезть в халат и даже причесаться. Дунька не соблаговолила умыться и щеголяла в пижаме.

– Севке завтрак заказали? – спросила я.

– Нет, он на нас смотреть будет, – язвительно ответила Маруська. Она порылась в своей сумке: – Девчонки, у кого «ланкомовский» набор?

– У меня, – отозвалась Дунька.

Маринка вытащила из-под кровати Дунькину сумку, расстегнула молнию и вытряхнула содержимое на ковер. В этот момент я вспомнила баллончик с краской, которым была разрисована стена в спальне. Человек, сделавший эту мерзость, прятал баллончик во дворе, потому что в его сумку мог забраться любой из нас. Как правильно заметила Маринка, все сумки у нас общие. Неужели незнакомец на самом деле член нашей компании? Кто же?..

– Эй! Аккуратней нельзя? – разозлилась Евдокия.

Маринка ответила не сразу. Нашла косметичку, раскрыла ее, пошарила внутри.

– Сами соберете, – сказала она деловито. – Я опаздываю. Жан будет ждать меня в холле в двенадцать.

– Жан? – переспросил Севка с интересом.

– Это француз, – пояснила Дунька. – Маринка закадрила его вчера вечером.

Севка помолчал, наблюдая за Маринкиными пассами с косметическими принадлежностями, а потом задал осторожный вопрос:

– Далеко собрались?

– Не знаю, – отозвалась Маринка. Она внимательно разглядывала свое лицо в небольшом овальном зеркальце. – Покатаемся на тройке и назад.

– Сто евро в час, – тут же наябедничала Дунька. Маринка оторвалась от зеркала, взглянула на нее, и Дунька поторопилась добавить: – Платит француз. Он Марусю пригласил.

– Что за француз? – тут же спросил Севка.

– Хрен его знает, – ответила Маринка. – Отдыхает в нашей стране от комфортной французской жизни.

– Чем занимается? – продолжал Сева настойчиво.

Маринка опустила зеркало и удивленно воззрилась на него.

– Я почем знаю?

– Ты не боишься ехать одна с неизвестным человеком? – не отставал Севка.

– Пошел ты! – «вежливо» отозвалась Маруся. – Может, мне тебя папочкой называть?

Севка почесал за ухом.

– Мне это не нравится, – проинформировал он пустое пространство.

– А тебя с нами никто и не звал, – ответила Маринка. Достала из косметички тушь и принялась тщательно удлинять ресницы.

В дверь постучали.

– Войдите! – откликнулась я.

Дверь открылась, девушка в переднике и наколке вкатила в комнату двухуровневый сервировочный столик. Улыбаясь, поздоровалась с нами, достала сложенную скатерть, накрыла журнальный столик и принялась расставлять чашки для чая и кофе и тарелки с закусками.

– Майонез нормальный? – придирчиво уточнила Маринка. – Не перепелиный?

– Нет-нет, – заверила девушка. – Обыкновенный провансаль. Если хотите, можем показать упаковку.

Дунька наконец выбралась из-под одеяла, набросила халат, спросила:

– А ты что, не перевариваешь майонез с перепелиными яйцами?

– Реклама достала, – оповестила Маринка, не переставая краситься. – У меня ощущение, что три эти бойкие девчушки, щебечущие на ломаном итальянском, уже успели в него залезть пальцами. Облизали и снова залезли.

Девушка-официантка вежливо улыбалась, слушая Маринкины остроты, но уходить не торопилась.

– Надо рассчитаться? – сообразила я.

– Заказы в номер оплачиваются на месте, – тактично подтвердила девушка. – Вас должны были предупредить по телефону...

– Предупредили, предупредили, – оборвала ее Маринка и продефилировала в коридор. Достала из внутреннего кармана куртки долларовую купюру, показала официантке. – Примете?

– Расчеты осуществляются в рублях, но если хотите, я обменяю валюту внизу, в холле.

– Хотим, – ответила Маринка. Взяла у девушки счет, пробежала его глазами. – Тридцать долларов? Почему так дешево?

– Все относительно, – отозвалась девушка, не раздумывая. – Вам кажется, что все дешево, другому человеку покажется, что все дорого.

Маринка протянула девушке зеленую купюру с портретом президента, достоинство которого американцы оценили в сто единиц.

– Благодарю, – мило ответила та, словно не она нам, а мы ей делали одолжение. – Сдачу я вам сейчас принесу...

– Не надо, – перебила я. – Запишите остаток на наш счет. Все равно мы будем еще что-то заказывать в номер.

– Хорошо, – ответила девушка. Оглядела нас и не удержалась от любопытства: – Вы еще учитесь?

Мы переглянулись.

– Учимся, – холодновато ответила Маринка. – А что?

Девушка смутилась.

– Нет-нет, ничего. Простите.

Подхватила столик и заторопилась к выходу. Маринка проводила ее подозрительным взглядом.

– Что за вопросы? – взвилась она, когда дверь за официанткой закрылась. – Почем ее интересует, учимся мы или нет?

– Остынь! – велел Севка, до этого молчавший. – У тебя развилась мания преследования! Просто девушка еще не видела студентов, которым дешев завтрак за тридцать долларов. Только и всего.

– Действительно, Манька, – поддержала его Дунька. – Что ты во всем видишь какие-то заговоры?

Маринка слегка смутилась.

– Ладно, замнем для ясности. Евдокия, ты взяла серенький свитерок от Кляйна? Помнишь, тот, который мне нравился?

– Слава богу, взяла, – торжественно ответила Дунька. – Хоть вы и перевернули все мои вещи, хоть и заставили оставить больше половины необходимого, я все-таки...

Маринка не дослушала. Рванула к распотрошенной Дунькиной сумке, поворошила груду на ковре. Нашла серый шерстяной свитер с высоким горлом, тряхнула его, критически осмотрела.

– Чистый, чистый, – обиженно высказалась Дунька.

А Севка добавил:

– Ты хоть чаю выпей перед уходом. Пока горячий.

Маринка бросила свитер на кровать, присела к накрытому столику, налила в чашку горячего чаю, схватила бутерброд с сыром.