Но с неудобствами мы свыклись. А когда затопили печку, наша холодная каморка неожиданно стала вполне уютной. Огорчало только одно: уличный туалет и отсутствие водопровода.

– Мы что, так ни разу и не помоемся? – ворчала Дунька.

– Придется ехать в городскую баню, – отвечал Севка.

– Когда?

– Когда Улька поправится.

Мне стало стыдно из-за того, что я создаю Дуне столько неудобств. И я пообещала:

– Я быстро! Оглянуться не успеешь!

Как оказалось, не соврала. Моя нога потихоньку начинала приобретать нормальный вид. Простейшие аптечные средства дали незамедлительный эффект: боль отступила, краснота сошла, а опухоль начала потихоньку спадать.

Три дня мне пришлось пролежать на лавке почти без движения, зато на четвертый я поднялась, и мы втроем совершили небольшую ознакомительную прогулку по окрестностям. Больше всего обрадовал Дуню лес.

– Можно пострелять, – сказала она, кивая на гущу деревьев.

– Услышат, – возразил Севка.

– Ну и что? Зато научимся с оружием обращаться!

– Патронов мало, – напомнил Севка.

– Купим!

– Как хочешь, – сдался Севка.

А я спросила:

– Интересно, волки здесь есть?

Дунька не ответила, но разговоров об учебной стрельбе больше не заводила. Однако пистолет не выбросила.

Пистолет стал ее любимой забавой. Каждый день Дуня начинала с того, что аккуратно чистила оружие, заряжала его, взвешивала на руке, целилась в стену напротив. Она была одержима, как азартный игрок одержим рулеткой.

– Будь осторожна, – предупредил Севка. – Опасно держать дома заряженное оружие! Знаешь, как говорят в театре: если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить!

– Здесь не театр, – ответила Дуня, прицеливаясь в стену. – У нас все гораздо серьезней.

– Рад, что ты это понимаешь.

Дуня опустила пистолет, обернулась и подозрительно прищурилась.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал, – ответил Севка. – Ты не умеешь обращаться с оружием. Лучше от него избавиться.

Дуня аккуратно положила пистолет на стол и развернулась лицом к Севке.

– Ты что, не понимаешь, что это гарантия нашей безопасности?

– Нет, – возразил Севка. – Оружие в неумелых руках не гарантия безопасности, а дополнительный риск.

Дуня закусила губу, не отрывая от Севки мрачного взгляда. Потом повернулась ко мне, спросила:

– Что скажешь?

Я пожала плечами.

– Прости, Евдокия, но я согласна с Севой. Никто из нас не умеет толком обращаться с оружием. И потом, в деревне мы в относительной безопасности. Вряд ли этот ублюдок тут нас найдет.

– Ты уверена? – спросила Дуня. Я взглянула в ее сверкающие глаза и не смогла ответить. – Вспомните! Он нашел нас в больнице буквально через день! Почему он не может найти нас тут?

– Вполне возможно, что в прошлый раз его кто-то проинформировал, – напомнил Севка.

– Проинформировали раз, могут проинформировать дважды! – не сдавалась Дуня.

– На этот раз никто не знает, где мы находимся, – возразила я. – Ты же сама нас в окно прыгать заставила!

Дуня вздохнула и погладила холодную оружейную сталь.

– Не знаю, – сказала она. – Можете назвать меня психопаткой, но мне кажется, что он нас найдет. И очень скоро.

Мы с Севкой переглянулись.

Но, несмотря на временные трудности и редкие разногласия, жили мы в деревне так хорошо и спокойно, что потихоньку начали расслабляться.

О питании я даже не говорю. За небольшие, буквально символические деньги здесь можно было поесть так вкусно, что не хотелось думать об отъезде.

– Куплю домик в деревне, – говорила Дуня каждое утро, отпивая из стакана глоток свежего молока. – А что? Разве плохо?

– Ты, кажется, в Калифорнию собиралась, – напомнила я.

Дуня поставила стакан на стол и посмотрела на меня.

– Собиралась, – подтвердила она. – Только туда Ванька хотел. Гораздо больше, чем я.

Настала короткая мучительная пауза.

– Прости меня, – сказала я.

Дуня молча кивнула и допила молоко. Севка торопливо разрядил напряжение:

– Девочки, пойдем погуляем?

– Пойдем! – подхватила я.

Дуня отставила пустой стакан и первой поднялась из-за стола.

Ходить мне было уже не больно. Прогулки не затягивались только с профилактической целью.

– На тебе все подживает, как на собаке, – сделал вывод Севка вечером, осматривая мою ногу. – Выходит, ты цепко держишься за жизнь.

Я пожала плечами.

– Не я. Организм.

Севка перемотал мою щиколотку эластичным бинтом, поднялся на ноги и щелкнул меня по голове.

– Дурочка! Разве это не одно и то же?

Я промолчала. По-моему, не одно.

Севка забрался на печку, повозился, устроился поудобней. Следом за ним отправилась Дуня.

– Все! – объявила она. – Завтра едем в баню! Хочу помыться! И потом, я соскучилась по благам цивилизации. Хочу нормально одеться, нормально накраситься. Телевизор хочу посмотреть. Мы тут совсем заплесневели! Последних новостей не знаем! Может, эту тварь уже поймали.

Я приподнялась на локте, спросила, обращаясь в темноту.

– А как нам это узнать?

– Придется звонить следователю, – ответил Севка, не раздумывая.

– Ну да! – скептически отозвалась я. – Еще чего!

– Улька права, – подержала меня Дуня. – Я милиции не доверяю. Смотрите, что вышло в прошлый раз: не успели сообщить, куда переехали, как...

Дунька запнулась и замолчала. Я вспомнила бледное Ванькино лицо, багровые пятна на его шее и содрогнулась.

– Я не это имел в виду, – сказал Севка после неловкого молчания. – Сообщать, где мы находимся, конечно, глупо. Но можно же просто позвонить и спросить!

– Что спросить? – насмешливо перебила я. – Поймали маньяка или нет? Сев, если следователь делится с ним информацией, то нам он может ответить все, что угодно. Например, что его поймали и мы можем расслабиться. Мы расслабимся, и все.

Минуту царила напряженная тишина. Потом Севка спросил:

– Но в город-то мы поедем или нет? Хотя бы для того, чтобы помыться!

– Поедем, – ответила Дуня. – Дальше так жить невозможно. Полная антисанитария.

– Договорились, – побормотал Севка. И добавил сонным голосом:

– Все, девочки, давайте спать.

Я заснула не сразу. Лежала на лавке с открытыми глазами и думала о том, что Новый год мы так не отметили. И Рождество прошло незамеченным, а до конца каникул осталось чуть меньше недели. Интересно, что будет, когда каникулы кончатся и в колледже обнаружится нехватка подопечных? Вот суматоха поднимется! Если, конечно, уже не поднялась.

Попечителям есть за что сражаться. Пять тысяч баксов в месяц – солидная мотивация для беспокойства. Ради того, чтобы вернуть свои деньги, руководство колледжа не остановится ни перед какими действиями. Другое дело наши родители.

Ванькина мамаша и Маринкин папаша уже, конечно, в курсе, что нежеланное чадо больше никогда не создаст им трудностей. Интересно, что они чувствуют? Облегчение? Стыд? Угрызения совести?..

Еще мне хотелось узнать, что случилось с новоявленной мамашкой. Не то чтобы меня так беспокоил мой потенциальный братец, но все-таки как-то не по себе. Позвонить, что ли?.. Я тихо поднялась со скамьи.

– Ты куда? – спросил Севка.

– В туалет, – ответила я смущенно.

– Я провожу.

Севка спрыгнул вниз.

Несколько минут ушло на одевание. Раньше мне казалось, что привыкнуть к такому кошмару, как уличный туалет, я не смогу никогда. Ничего, привыкла.

Я накинула на себя куртку, незаметно нащупала мобильник. Все нормально, лежит в кармане, помалкивает... Только сейчас я сообразила, что за все это время мне никто не позвонил. Никто! Даже отец!

На глаза навернулись слезы. Я стиснула зубы и потрясла головой. Может, не стоит никому звонить? Никто ведь за меня не волнуется? Но совесть энергично вмешалась и напомнила: «Ты звонишь не потому, что за тебя волнуются. Ты звонишь потому, что сама волнуешься». – «За мамашку, что ли?» – огрызнулась я раздраженно. «И за ребенка!» – «Очень мне нужно, – попыталась отвертеться я. Но совесть оборвала мои жалкие отговорки на полуслове: «Кого ты пытаешься обмануть?!»