– На свадьбу позовете? – спросила Маринка, наворачивая солянку.

– И не только. Усыновлю всех и увезу с собой.

– Не дадут, – пожалел Ванька. – При живых родителях... – Он вдруг оживился. – Слушайте, братва, а давайте их поубиваем на фиг?

– А что? – подхватила Маринка. – Это идея! Поубиваем! Знаете как? Обменяемся родителями! Ты, к примеру, убиваешь моего папашку, а я твоего.

– Зачем? – не понял Ванька.

– Затем! Чтоб нас не вычислили! Будут искать того, кто имеет мотив, а у тебя к моему папаше претензий никаких! И у меня к твоему! Понял, да?

– Толково! – восхитился Ванька. – Сама придумала?

– В кино видела, – беспечно ответила Маринка. – Триллер этого, как его... Хичкока.

– Заткнись! – не выдержал Севка. Бросил ложку и свернул салфетку, разложенную на коленях. – Слушать противно, – добавил он потише. – Сидят избалованные раскормленные идиоты и развлекаются. Блин, мне бы ваши проблемы!

– Давай меняться! – воинственно предложил Ванька, в свою очередь бросая ложку. – Забирай себе моего папашу, который старше тебя на восемь лет! Я посмотрю, как ты запоешь через месяц-другой!

– Зато у тебя нет никаких других проблем!

– Зато у тебя есть нормальная мать!

– Хватит! – крикнула Маринка.

В столовой воцарилась тишина. Все умолкли и обернулись на нас. Маринка подняла руки, словно собралась сдаваться.

– Я пошутила, – объяснила она.

Я не поняла, для кого она это сказала: для нас или для всех остальных.

Мы вернулись к своим тарелкам. В столовой восстановился ровный гул голосов, изредка прерываемый громким хохотом.

Ванька понуро взял ложку.

– Так, какие у нас планы? – спросила я. – Маринка едет ко мне, кто еще? Приглашаю всех!

– А тебе папочка разрешит нас пригласить? – недоверчиво поинтересовался Ванька.

– А кто его спрашивать будет? – ответила я вопросом на вопрос. – Поставлю перед фактом! Не выгонит же он на улицу родную дочь с друзьями!

– Не знаю, как твой папашка, а мой точно выгонит, – печально произнес Ванька. – А как отреагирует твоя новая мамашка?

– Наверное, забьется на полу в судорогах... Да кого это интересует? Кто она такая, чтобы я на нее реагировала? Приживалка дешевая! Нашла спонсора! И папахен хорош! Лох! Развели, как пацана!..

Я раздраженно насупилась. Минуту за столом царило напряженное молчание. У всех по шкафам запрятаны свои скелеты.

– Вообще-то, это идея, – осторожно сказала Дунька. – Вместе каникулы проще пережить.

– А если твои предки нас выгонят? – настаивал Ванька.

Я пожала плечами.

– Вернемся в интернат! Отсюда точно не выгонят! За такие-то деньги!

Маринка промокнула салфеткой губы и бросила ее на стол.

– Мне идея нравится, – объявила она. – С одной поправкой: если твой папашка нас выставит, сюда мы не вернемся.

– А куда денемся? – поразился Ванька.

– Неважно! Куда угодно! Мир большой, были бы деньги! – Маринка что-то озабоченно прикинула в уме и объявила:

– У меня почти две тысячи зеленых!

Ванька порылся в карманах.

– У меня почти ничего, но если мамуля узнает, что я не приеду на каникулы, она на радостях меня озолотит!

– У меня денег нет, – торопливо бросил Севка.

– И не надо, – ответила я. – У тебя другие достоинства. Пусть за бюджет отвечают новые русские.

– Ладно, плачу за всех, – решила Дунька. – У меня на кредитке почти десять тысяч!

Мы радостно зааплодировали. Дунька царственно склонила голову.

– Мне уже хочется, чтоб твой папочка выставил нас из дома! – призналась она.

– Мне тоже, – подхватил Ванька.

– И мне, – не остался в стороне Севка.

– И мне, – встряла Маринка.

Я вспомнила ангельское личико новоявленной мамочки и вздохнула:

– Мне тоже.

– Слава богу, нашли консенсус, – подвела итог Дунька.

– Выбирай слова! – посоветовал Ванька. – Если остальная братва услышит, как ты выражаешься, тебе устроят темную!

– Не устроят, – ответила Дунька. – Братва таких слов не знает. Подумают, что я выругалась.

Идея притащить домой свою ораву пришла ко мне внезапно, прямо за обеденным столом. Каникулы для всех нас хреновое удовольствие. Дунька правильно заметила: вместе легче их пережить.

Звонок телефона оторвал мужчин от обеда. Пожилой вытащил из кармана мобильник, взглянул на определитель:

– Весь внимание.

Телефонный собеседник говорил долго. Пожилой мужчина достал ручку, чиркнул что-то на бумажной салфетке и коротко ответил:

– Я подумаю.

Бросил мобильник на стол и проинформировал приятеля:

– Планы меняются. Детишки собираются отдыхать всем скопом на даче.

– Как это? – озадачился его сотрапезник, выглядевший значительно моложе. – И что нам теперь делать?

– Перестраиваться. Помнишь такое слово, не к столу будет сказано? Придется придумать, как выкрутиться.

Молодой отодвинул тарелку, взял салфетку, прочитал записанный на ней адрес.

– Асаково? Это дом бывшего партийца?

– Точно, – подтвердил пожилой. – Детишки собираются в гости к Ульяне Егоровой.

– Может, провернем дело на новом месте?

– Нив коем случае! – отрезал пожилой. – Гадить в родительских домах – все равно что плевать против ветра! Детишек они, может, и не любят, а себя очень даже! Ладно, будем перестраиваться по ходу дела. Для начала внедрим тебя на работу в благородное семейство.

– Кем?

– Штатным любовником, – усмехнулся пожилой. – Заодно оправдаешь псевдоним... Адонис.

Названный именем греческого красавца мгновенно вспыхнул:

– Не остри, Гомер! Она не в моем вкусе!

– Ты про дочку или про мачеху? – поинтересовался пожилой и тут же успокоил: – Не мельтеши, тебя предупреждали, что интим исключен. Посмотришь, послушаешь, последишь за детишками. А я пока придумаю, что делать дальше.

– Каким образом ты меня туда пристроишь?

– Не твоего ума дело. – Гомер сосредоточенно сверлил взглядом точку на замерзшем оконном стекле. – Машину водишь? Отлично. Значит, станешь водителем.

Адонис скривился:

– В такой холод? Пускай платят за вредность!

Гомер оторвался от созерцания заледеневшего окна и перевел взгляд на молодого нахала. Тот ответил независимым взглядом. Молчаливая дуэль длилась не больше нескольких секунд, первым сдался Гомер. Что-то буркнул под нос, как старый уличный пес, и опустил глаза. Адонис ухмыльнулся. То-то. Многолетний тест-драйв на выживание, пройденный в столице, учит самозащите лучше любых восточных единоборств!

Бедный амбициозный провинциальный парень явился в столицу с одним козырем: неотразимой внешностью. Не бог весть какая карта, но все же шанс... Скучающие богатенькие дамочки иногда обновляют коллекцию игрушек.

Адонис встал на дорожку, пройденную до него тысячей приезжих: сначала, как водится, честно искал работу. Был распространителем лечебной косметики, сидел на процентах, стоптал не одну пару подошв, бегая по поручениям, плавился на жаре и замерзал в зиму. Еле-еле сводил концы с концами, отказывая себе во всем, кроме самого необходимого, пока не понял: работа – кидалово. Выбросил осточертевшую лечебную косметику в ближайший мусорный бак и пристроился продавцом-консультантом в магазин оргтехники. Платили стабильно, иногда даже баловали премиальными, но инфляция съедала прибавку еще до того, как она попадала в руки.

Он жил в съемной однокомнатной конуре на окраине города вместе с тремя такими же озлобленными и амбициозными мальчиками родом из Зажопинска. В свободное время носился по всевозможным модельным агентствам, пытаясь продать единственное достояние: внешность. Парень он был фотогеничный, ничего не скажешь, но не оказалось в нем главного – изюминки, которая отличает одно красивое лицо от другого, делает запоминающимся. Разные фотографы, поработав с ним разок, повторные приглашения не присылали. Таких мальчиков в Москве было очень-очень много, «ведро на рубль», как выразился один художник с пьяной откровенностью.