— Я не позволю тебе бить меня! — сказала Бортэ, ударив его по руке; он схватил ее за руки и повалил на землю. Она, смеясь, вырывалась. — Если ты думаешь, что будешь бить меня, тебе мимо моих собак никогда не пройти.

Он прижал ее к земле сильнее.

— Не говори этого.

Лицо его стало красным, руки причиняли ей боль.

— Ты мне делаешь больно.

Он отпустил ее. Она села и стала растирать запястья.

— Ты храбришься и делаешь вид, что не боишься собак, — сказала она наконец. — Продолжай делать вид, пока сам не поверишь в это. Потом, когда ты усмиришь их, дай им кусок мяса или кость. Надо их так запугать, чтобы они боялись укусить тебя, но и пусть они знают, что получат награду, если подчинятся.

Мальчик молчал.

— А что заставило тебя бояться их? — спросила Бортэ.

— Когда я был маленький, Бектеру поручили присматривать за мной… мать рассказывает. Я сам не помню. Мать увидела, что собака повалила меня и грызет руку, а Бектер стоит рядом и смеется. Она сказала отцу, и тот дал ему взбучку. — Он наклонился к Бортэ. — Ты только не рассказывай Анчару, что я до сих пор боюсь собак.

— Конечно, нет… обещаю.

Она устремила взгляд на степь. Кое-где уже проклюнулась трава, через месяц земля будет оживлена синими и белыми цветами. Лошади ее отца паслись поблизости на пригорке. Какой-то человек ехал к табуну со стороны реки, за ним галопом неслись ребятишки, их голоса на холодном ветру сливались в невнятный шум.

Анчар отделился от ребятишек и поскакал к Бортэ с Тэмуджином. Они встали и пошли к своим лошадям.

— Какой-то человек, — кричал Анчар, приближаясь к дереву, — приехал из стана Тэмуджина. Арасен поехал за отцом. — Он натянул поводья и остановился возле Тэмуджина. — Человек этот хочет видеть тебя.

— Он не сказал, почему приехал? — спросила Бортэ.

— Арасен говорит, что его зовут Мунлик и что его послал отец Тэмуджина.

Тэмуджин нахмурился; его зеленые глаза стали серьезными.

— Он хонхотат, — сказал он. — Отец доверяет ему больше всех. Я вернусь с твоим отцом.

Он сел на лошадь и ускакал.

Тэмуджин ждал Бортэ и ее брата у юрты их отца.

— Мунлик там, — сказал он. — Он так и не сказал, почему приехал.

Бортэ и Анчар оставили свои плети у входа и пошли за Тэмуджином в юрту. Дай с гостем сидели в глубине шатра. Шотан сидела рядом. Дети повесили свои саадаки и колчаны и пошли к ним.

— Нашего гостя зовут Мунлик, — сказал Дай и показал на него чашей с кумысом. — Он говорит, что его отец Чарха верно служит багатуру с мальчишеских лет. — Он повернулся к гостю. — Моя дочь Бортэ и ее брат Анчар.

Гость кивнул Бортэ, его черные глаза были грустными.

— Мой брат багатур сделал верный выбор. Твоя дочь будет красавицей, Дай Сэчен.

Дети устроились на войлоке перед постелью. Мунлик приложился к чаше. Его пальцы, сжимавшие ее, побелели.

— Бортэ с Тэмуджином стали хорошими товарищами, — сказала Шотан, — хотя и не такими близкими, какими им следует стать перед свадьбой. Анчар стал братом мальчику, но ты все это увидишь сам, если поживешь здесь.

— Я не могу остаться надолго, уджин, — ответил Мунлик. Его приятное широкое лицо было серьезным; он ни разу не улыбнулся с тех пор, как Бортэ вошла в юрту. — Мне надо сказать, почему я здесь. Багатур жаждет увидеть сына — сердце его болит с тех пор, как он оставил мальчика. Он скучает по нему так сильно, что попросил меня поехать и забрать Тэмуджина.

Бортэ взглянула на Тэмуджина, который казался таким же удивленным, как и она.

— Друг Мунлик, — сказал Дай, — мальчик не прожил с нами и трех месяцев. Нам будет очень горестно расставаться с ним так скоро.

— Тогда ты понимаешь, что чувствует багатур вдали от сына, которого любит так сильно. Есугэй остается твоим худа, связанным с тобой помолвкой детей. Он просит лишь, чтобы ты разрешил Тэмуджину вернуться к нему на время.

В светлых глазах Тэмуджина, смотревших на Мунлика, застыло недоумение. Что-то было не так. Мунлик был насторожен, будто он чувствовал опасность.

Дай поглаживал бороденку.

— Если мой худа Есугэй так сильно хочет видеть сына, — сказал он, — я, конечно, должен его отпустить.

Бортэ было открыла рот, чтобы протестовать, но горло сдавило.

— Я не хочу уезжать, — сказал Тэмуджин странным монотонным голосом, — но раз мой отец хочет этого, я должен ехать к нему.

— Но мальчик вернется, — сказал Дай. — Он повидает отца, и Есугэй успокоится. Я попрошу тебя разрешить ему вернуться как можно скорее.

— Да, — сказал Мунлик. — Как можно скорей.

Бортэ этому не верила. Почему этот человек не говорит, когда вернется Тэмуджин? Через десять дней, через месяц, через год? «Скорее» может означать и то, и другое, и третье.

— Я буду скучать без тебя, — сказал мальчику Анчар.

— И я, — тихо промолвила Бортэ.

Тэмуджин ничего не ответил.

— Хорошо, — сказала Шотан, — мы, по крайней мере, можем накормить тебя и устроить тебя спать до твоего отъезда.

— Благодарю, — сказал Мунлик, — но я обещал багатуру, что уеду, как только увижу его сына и поговорю с тобой. На дворе еще светло, и мы можем проделать часть пути, пока не придет время спать.

Сердце Бортэ упало. Даже последнего вечера она не проведет в обществе Тэмуджина.

Дай махнул рукой ее суженому.

— Собери-ка ты свои вещи, сынок.

— Я вернусь, — встав, сказал Тэмуджин. — Отец пришлет меня сюда снова, когда я расскажу ему, как вы были добры ко мне.

Он пошел к постели, в которой они с Анчаром спали, и стал паковать свои скромные пожитки. Потом он взял свой саадак и колчан.

Бортэ молча наблюдала, как мать дала Мунлику сверток с творогом, бурдючок с кумысом и кусок мяса.

— Возьми это, — сказала Шотан. — Если отец скучает по тебе так сильно, тянуть не следует.

Мужчины встали. Тэмуджин подошел к Анчару и обнял его.

— Я оставляю тебе свои бабки, — сказал он. — Я отыграю их у тебя, когда вернусь.

Бортэ неуверенно встала, когда Тэмуджин взял ее за руки.

— Я вернусь, — повторил он, всматриваясь в ее лицо, словно бы обеспокоенный тем, что она не поверит ему. — Обещай ждать.

Она кивнула, как бы не осмеливаясь ответить. Он знает о чем-то нехорошем, подумала она; он знает нечто большее, чем то, что отец скучает по нему.

Тэмуджин отвернулся. Дай повел Мунлика и мальчика к выходу, пробормотал им несколько слов, прежде чем обняться с Тэмуджином. Мунлик поднял полог, и оба они исчезли.

«Я не буду плакать», — сказала себе Бортэ.

Дай метался у входа.

— Странно, — пробормотал наконец он. — Есугэй послал за сыном так скоро. Я бы не сказал, что он выглядит чувствительным человеком, и его товарищ Мунлик сообщил о его просьбе с совершенно несчастным лицом.

— Может быть, это его мать страдает в разлуке, — сказала Шотан, — но когда она услышит о Бортэ и о том, как мы относились к мальчику, ей станет легче…

— Случилось что-то плохое, — перебила ее Бортэ. — Просто я знаю это, и Тэмуджин тоже… я заметила.

— Может быть, — сказал Дай. — У меня тоже это чувство, но ничего не поделаешь. Сохрани веру в свою мечту, дочка… веру в своего суженого.

Бортэ рванулась к выходу и выбежала из юрты.

Бортэ взяла свое седло и сбрую в маленькой палатке рядом с загоном, где держал лошадей Дай. Там были Детишки, смотревшие за лошадьми.

— Тэмуджин собирается домой, — сказала одна из девочек. — Наверно, он уже не хочет жениться на Бортэ.

— Помолчи, Гоа, — огрызнулась Бортэ.

— Он не хочет больше оставаться. Может быть…

Бортэ пронеслась мимо детей, едва не сшибив на землю Гоа. Мужчины закончили доить кобыл. Бортэ свистнула, и конюх подвел ее гнедого мерина.

Она оседлала гнедого, затянула подпругу и села в седло. Тэмуджин с Мунликом, уносившиеся вскачь, виднелись уже далеко на равнине. Конюх улыбнулся.

— Это новый способ ухаживания? — спросил кто-то. — Девушка догоняет своего жениха верхом и тащит его обратно?