Тэмуджин оставил ее на попечение охраны и уехал со своим андой на встречу с Тогорилом. Войско будет искать тех, кто бежал из куреня Токтоха. Пленных мэркитов, по большей части женщин и детей, заставили разбирать юрты, а всадники собирали стада. Пленники и стада вскоре потянутся к югу с частью войска, а остальные воины совершат набег на Хаадая. Бортэ вернется в стан Тэмуджина с рабынями-мэркитками, которые будут прислуживать ей.

Мужчины сложили песнь о своей победе. Бортэ сидела вместе с Хокахчин в кибитке, радуясь, что тяжелая меховая шуба скрывает ее живот. Муж собрал войско ради сомнительной награды: жена беременна ребенком, зачатым от врага. И все же эта победа даст ему больше власти и заставит бояться его, за это он, наверно, и дрался.

— Сестра! — Подъехал Бэлгутэй. Бортэ захотелось залезть в кибитку и отдохнуть. Он тяжело дышал, и его лошадь была покрыта хлопьями пены. — Я искал мать, — сказал он, — и не мог найти. Мне сказали, что она в этом курене. Ты не знаешь, что с ней сталось?

Бортэ взглянула на Хокахчин, старуха молчала. Она вдруг поняла, что Бэлгутэй никогда больше не увидит Сочигиль-экэ, и не знала, что сказать.

— Я совсем не спал, — добавил Бэлгутэй. — Я искал повсюду.

Он не захочет услышать правду. Бортэ вспомнила, с каким глупым покорным видом Сочигиль говорила о своем хозяине-мэрките. Сочигиль была довольна своим пленением.

— Твоя мать — гордая женщина, — сказала Бортэ. — Она стыдилась того, что ее заставили спать с мэркитом. Она предпочла бежать, чтобы ты не видел ее бесчестия.

Хокахчин во все глаза смотрела на нее. Бэлгутэй потряс кулаком.

— Те, кто захватил ее, умрут. Будет пролита кровь каждого мэркита, нападавшего на наш стан.

— Да будет так, — проговорила Бортэ.

Бэлгутэй уехал. Бортэ прижалась к старой служанке.

— По моим словам, его мать более честна, чем я, — прошептала она.

— Уджин! Никакое бесчестье не испачкает тебя. Месть твоего мужа показывает, как он чтит тебя.

В стане вскрикивали женщины — это воины праздновали победу, и Бортэ старалась не слышать, зарывшись с головой в соболью шубу. Она почувствовала в животе толчок. Живот немного опустился. Она может не доносить ребенка, он родится слишком слабым и умрет. Наверно, Тэмуджин был бы рад, если бы он умер.

Это был ее ребенок, Тэмуджину придется смириться. Она положила на живот руку, желая, чтобы ребенок жил.

Роды у Бортэ начались, когда они одолели Хумырский хребет и вошли в предгорья, следуя на юг. К тому времени, когда показался стан Тэмуджина под массивом Бурхан Халдун, у нее отошли воды. Схватки стали частыми, и тогда Хокахчин и несколько других женщин поставили для нее юрту.

Хокахчин оставалась с ней. Ребенок родился ночью.

— Сын, — услышала она шепот Хокахчин.

Снаружи пел шаман, запоминая расположение звезд.

Бортэ не смотрела на сына, когда старуха поднесла его к ней, зная, что она не увидит ничего, что бы взялось от Тэмуджина. Младенец надрывался. Маленькое тело, которое она держала, было сильным, несмотря на недоношенность. Вскоре стан заликует, услышав о рождении первенца Тэмуджина. Это еще одна причина для возлияний.

Она прижала сына к груди, и он взял ее. Он будет всегда напоминать ей о плене. Она подумала, что не сможет по-настоящему любить его, но знала, что должна. Мальчик будет нуждаться в ее любви больше других, если Тэмуджин не потеплеет к нему сердцем.

Оэлун шарила глазами по лесу копий, приближавшемуся к ней. Бросился в глаза пеший человек с колодкой на шее в длинном ряду связанных пленников, которых волокли впереди основной массы всадников. Гонцы прискакали в стан несколько дней тому назад с новостями о последней победе ее сына. Мэркитов перебили, взяли в плен, рассеяли, их юрты сломали, туги осквернили. Человек с колодкой был мэркитский вождь Хаадай Дармала, которого заставили идти впереди победоносного войска к землям, прилежащим к горе Бурхан Халдун.

Наконец она заметила Тэмуджина. Его дядя Даритай ехал рядом. Даритай привел своих людей к племяннику, когда его призвал Джамуха. Брат Есугэя ввдел в этом лишь возможность добыть что-нибудь для себя, но Тэмуджин сказал бы ей, что, имея зуб против Даритая, ничего не выиграешь.

Тэмулун и Тэмугэ с другими детьми поехали навстречу возвращающимся воинам, выкрикивая приветствия. Оэлун повернулась, прошла мимо женщин, готовящих пир, и вошла в юрту. Тэмуджин не сразу навестит ее, чтобы напомнить, как она была неправа, сомневаясь в нем. Возможно, он позволит ей снова давать ему советы, но она сомневалась, что он будет к ним прислушиваться. Ее радость по поводу успехов сына будет всегда омрачаться сознанием того, что он больше не нуждается в ней.

Хасар с Бэлгутэем пришли в юрту к Оэлун с несколькими товарищами разделить с ней трапезу. Молодые люди уселись на подушки, и три мэркитки, рабыни Оэлун, стали подносить баранину и кумыс.

Хасар поднял рог.

— Я пью за первого сына моего брата!

Другие тоже подняли роги и чаши.

— Мне сказали, что он родился месяц назад, как только моя сестра благополучно вернулась к вам, — добавил он.

Оэлун кивнула. Она сосчитала месяцы в голове: мальчик, возможно, и от Тэмуджина.

— Тэмуджин готовится благодарить духов великой горы за эту победу, — продолжал Хасар. — Токтох и Дайр бежали, но Хаадай заплатит сполна за свои дела. Тэмуджин хочет принести его в жертву горе. Он, возможно, почтит его, дав лошадям затоптать его, а не отрубив ему голову. — Кто-то хихикнул. — Тогорил-хан уводит своих людей обратно, а Джамуха раскинет стан рядом с нашим. Тэмуджин не хочет разлучаться с ним, и мы будем сильнее вместе.

— Действительно, — сказала Оэлун, гадая, какой из этих двух вождей будет посильнее. Сыну победа вскружит голову еще больше, чем его анде; с ее сомнениями он считаться не будет.

Бэлгутэй упрямо глядел на свой рог. Оэлун наклонилась к нему.

— Жаль, что ты не нашел мать.

— Мэркиты за это ответят, — задыхаясь, сказал Бэлгутэй. — Мы нашли большую часть людей, которые напали на нас прошлым летом. Я присмотрел, чтобы все они умерли вместе со своими сыновьями, но самых красивых женщин мы оставили себе. У Хасара и у меня теперь есть жены, Оэлун-экэ. — Он хохотнул и снова нахмурился. — Жаль только, что мы не нашли ту сволочь, которая взяла себе жену Тэмуджина, но он умрет скоро, бродя по лесам без всякой помощи. Мы нашли его брата, труса, назвавшегося Ихэ Чиледу. Я сам выстрелил ему в грудь после того, как оба его сына погибли у него на глазах.

Оэлун было сказала что-то, а потом вздохнула.

— Один из тех, кто совершал набег на наш стан, просил пощады, обещая выдать своих товарищей, — продолжал Бэлгутэй. — Он сказал мне, что у этого Чиледу старая ненависть к нам, что он первый настаивал, чтобы они совершили набег на наш стан. Я дал понять доносчику, что он останется в живых, и убил его после всех. Этот проклятый Чиледу просил оставить жизнь его сыновьям, но я…

Хасар замахал руками на сводного брата. Бэлгутэй отвернулся и выпил кумысу. Оэлун крепко сжала свой золотой кубок. Она никогда не говорила имя своего первого мужа сыновьям, но Хасар, должно быть, узнал его.

Она убеждала себя, что все совершается по справедливости. Тэмуджин лучше Чиледу. Ее сын отбил украденную жену. Она не должна печалиться о человеке, который потерял ее, потому что та часть ее жизни кончилась давным-давно. Чиледу сам виноват в своей смерти, лучше бы он совсем забыл ее. И все же она была огорчена смертью человека, которого когда-то любила.

В юрту вошли двое мужчин с маленьким мальчиком.

— Я совсем забыл, — выпалил Хасар. — Этот мальчик — подарок тебе. Его зовут Хучу.

Оэлун внимательно посмотрела на мальчика-мэркита. Шапка и халат его были подбиты соболями, на ногах — сапоги из оленьей замши. Ему не могло быть больше пяти лет, но он держался уверенно и смотрел ей прямо в глаза.