Он знал, как подчинить своей воле людей. Наверно, на горе Тэргюн его благословил сам Тэнгри.

Хадаган выложила на камни творог для просушки и стала на колени перед длинным ткацким станом. Чимбаю нужна будет новая сорочка, когда он поедет свататься. Это оправдает ее пребывание у повозки, где прячется Тэмуджин. Тетя похвалила ее за усердие, проходя с другими женщинами доить овец.

Хадаган натянула пряжу, взяла челнок и вдруг увидела Чахан, которая ехала к ней по берегу на рыжем мерине.

— Мы тут собираемся поискать того мальчика, — сказала двоюродная сестра. — Я просила своих подождать, пока я не съезжу за тобой.

— Мне надо работать.

— О, Хадаган, ты можешь сказать отцу, что помогала нам искать.

— Я не могу все бросить на Хагар-эке.

Она раскраснелась от жары, донимавшей ее даже утром. Она представила себе, как парится под шерстью Тэмуджин.

— Ну и побьют же его, если поймают, — сказала, хихикая, Чахан. — А может, он и удерет.

— Пешком он далеко не уйдет, да еще с колодкой. Наверно, он сдастся на милость Таргутая. В конце концов, его же не убили раньше.

— Поехали с нами, — сказала Чахан. — Увидим — загоним его, как зайца.

Для Чахан все это было игрой.

— Его, наверно, уже нет в живых. Кошка поймала мышку и уволокла к себе.

— Кошки не видать. Был бы шум, кровь, — возразила Чахан и подвела лошадь к повозке. Рука Хадаган, державшая челнок, замерла. К повозке подбежала собака и стала обнюхивать колесо… — Ну, ты поедешь или нет?

Собака заворчала. Чахан, нахмурившись, посмотрела на повозку.

— Я же тебе говорила, — сказала наконец Хадаган. — Не могу.

Чахан села на лошадь.

— Наверно, мы его не найдем. Некоторым все равно, убежит он или нет, но если мы его увидим, придется сказать мужчинам.

Чахан уехала.

— Дура, — сказала Хагар.

Хадаган не поняла, о ком говорит старуха.

Сорхан-шира вернулся только вечером.

— Твои братья не вернутся сегодня, — сказал он. — Они с другими молодыми людьми продолжат поиски.

Хадаган дала ему кувшин и села на постель.

— И как долго они будут искать?

— До завтра, по крайней мере. Мне придется поехать с твоим дядей вниз по реке после ужина. Таргутай считает, что мальчику спрятаться на берегу легче, чем на открытой местности, но он хочет, чтобы мы прочесали все.

— Значит, Тэмуджин не может убежать.

Отец вздрогнул.

— Нет.

— Да хранят нас духи, — бормотала у очага Хагар.

Сорхан-шира поел молча и встал.

— Брат хочет выпить со мной после поисков. Ты присмотришь за мальчиком?

Хадаган кивнула. Он похлопал ее по плечу и ушел.

В стане было тихо, только из дальней юрты доносилось пение. Яркая луна плыла в облаках. Хадаган прокралась к повозке.

Тэмуджин выкарабкался и подбежал к Хадаган.

— Долго под шерстью не усидишь, — прошептал он.

— Сиди. Тебя и завтра будут искать.

Он встал на колени и положил ей руку на плечо. Она отшатнулась.

— Хадаган, — сказал он. — Твой отец, хотя и добрый человек, отказал бы мне, если бы не ты.

— Он еще пожалеет, что не отказал.

— Вы с братьями стали моими друзьями. Клянусь, что когда-нибудь вам воздадут великие почести, а ты будешь сидеть рядом со мной.

— Да, — шепнула она, — если мы все не погибнем из-за тебя.

— Я не забуду. Если тебя когда-нибудь будет некому защитить, обратись ко мне, и я протяну тебе руку.

— Не утешай меня, — сказала она. — Во всяком случае нам уже поздно идти на попятный. А теперь прячься.

Хадаган не отходила от юрты весь следующий день. Отца с братьями она увидела только после захода солнца. Когда они садились ужинать, лица у них были озабочены.

— Таргутаю скоро придется отказаться от этой охоты, — сказал Чимбай. — Его люди говорят ему, что мальчик сдался бы, если бы был еще жив.

— Пока мы не убедимся в этом, — сказал Сорхан-шира, — парню придется попотеть в его шерстяной постели. — Хадаган встала и принесла еще один кувшин. — Много пьешь, дочка.

— Я не для себя, папа. Дам Тэмуджину, когда появится возможность вылезти.

Отец ухмыльнулся.

— Мы достаточно сделали для него. Пересидит без еды одну ночь.

Ей не хотелось спорить с ним. Охота скоро закончится. Мальчик уйдет, и им нечего будет бояться.

В ту ночь Хадаган крепко спала и проснулась, только когда услышала привычный шум мутовок. Постель отца была пуста. Она снова закрыла глаза и задремала, как вдруг шум снаружи прекратился.

Сорхан-шира ворвался в юрту.

— Вставайте, — сказал он. Братья Хадаган сели в своих постелях. — Нам велено подождать снаружи. Таргутай приказал обыскать стан.

Хадаган с братьями стояла у юрты. Тайчиуты занимались обыском, продвигаясь к ним. Ей следовало бы догадаться, что Таргутай поищет в жилищах, если мальчика не найдут. Он станет подозревать, что кто-то прячет Тэмуджина.

В отдалении несколько человек спешились у юрты дяди. Двое рылись в сундуках, что были в кибитке, остальные вошли в юрту.

Пятеро тайчиутов подъехали к их жилищу. Хагар вцепилась рукой в плечо Хадаган. Сорхан-шира сидел возле повозки, спокойно заостряя наконечник копья. Руки Хадаган дрожали, она заставила себя успокоиться.

Отец встал и прислонил копье к повозке, когда тайчиуты спешились.

— Теперь здесь посмотрим, — сказал один из них.

— Бесполезно, — откликнулся Сорхан-шира. — Но раз Таргутай приказал, мы подчиняемся.

— Может, и бесполезно, — согласился тайчиут, — и я устал слушать, как ругаются женщины, когда мы ворошим их пожитки.

— Заходи, друг.

Сорхан-шира повел людей в юрту. Хадаган боялась пошевельнуться или посмотреть на лица братьев. Тайчиуты ни за что не поверят, что Тэмуджин заполз под шерсть без ведома Сорхана-ширы.

Она услышала, как в юрте что-то перевернулось.

— …помер уж, — услышала она голос отца. — С колодкой он бы давно попался.

— Тогда бы тело нашли, — откликнулся тайчиут.

— Он, наверно, утонул, — сказал Сорхан-шира. — Лежит себе на дне Онон-эке, опутанный водорослями, или течением унесло.

Что-то грохнуло опять, раздался скрип открываемого сундука.

— И все же, — заметил другой тайчиут, — Таргутай думает, что кто-то сжалился над ним.

Сорхан-шира засмеялся. Хадаган удивилась, как естественно звучит его смех.

— Такой человек заслуживает смерти, — сказал отец.

— Я его сам жалел, — признался тайчиут. — Что-то в нем есть от Есугэя, а багатур был хорошим человеком до того, как бездумно дал себя отравить врагам.

Хадаган услышала, как что-то звякнуло на очаге.

— Признаюсь, я тоже жалел его, — сказал Сорхан-шира. — Это вполне естественно, к тому времени, когда его перевели к нам, силенок у него оставалось мало.

— Хватило, чтобы пристукнуть сторожа.

Сорхан-шира рассмеялся.

— Мальчишка, ростом вдвое ниже этого слабака, сладил с ним даже в колодке. Садитесь на подушки, отдохните немного — вы заслуживаете выпивки за свое беспокойство.

— Мы вернемся и выпьем в другой раз, — послышался бас. — Таргутаю будет спокойней, когда он услышит, что стан обыскали. Тогда закончится охота на этого проклятого мальчишку.

Двое вышли, чтобы обыскать повозки, стоявшие возле юрты. Хадаган не подняла глаз, когда отец вышел из юрты с тремя остальными. Их сапоги промелькнули в направлении повозки.

— Посмотри-ка здесь, — сказал бас.

У Хадаган перехватило горло. Хагар стиснула ее плечо еще крепче.

— Стоит ли тратить силы? — спросил отец. Рука его сжимала копье, он сунул его в шерсть и вытащил.

Трое тайчиутов осклабились.

— У нас приказ.

Они стягивали шерсть с повозки и бросали ее на землю. Сорхан-шира прислонился к колесу, дергал себя за вислые усы, а куча шерсти все росла. Хадаган чувствовала, как сжимает ее плечо рука, и смотрела на застывшее, осунувшееся лицо Чимбая.