Он сделал рукой знак, отгоняющий нечистую силу, и нырнул в дверной проем. Женщина опустила за ним полог.

— Что ты думаешь обо всем этом? — спросил Бортэ Тэмуджин.

Она прильнула к нему.

— Удивляюсь, как быстро они захотели поставить над собой хозяина. Нойоны выберут тебя — это несомненно, особенно теперь, когда твои соперники отказались от своих прав. Они понимают, что тебя не столкнешь, но насколько верны они будут, если им представится такой случай еще раз? Каждый из них хотел бы стать ханом сам.

— Я знаю. — Тэмуджин потер подбородок. — Они хотят хана лишь на время, пока не станут посильней и не смогут настаивать на собственных правах. Я дам им возможность иметь вождя. Меня спихнуть будет нелегко, если уж выберут. — Он встал. — Джэрэн, принеси тулуп и кожух. Сегодня я буду спать в твоей юрте.

Карие глаза девушки широко раскрылись, хорошенькое личико побледнело. Она принесла одежду и сама оделась, пряча глаза. Хрупкое тельце трепетало. Бортэ качала сына. Легче было бы не знать, что Тэмуджин находит наслаждение не в ее желании, а в отвращении Джэрэн.

Джамуха наблюдал за молодыми лошадьми в загоне. Чалый конь фыркнул и лягнул в круп другого. Чалый горяч, из него выйдет хороший жеребец…

Он посмотрел вслед лошадям, удалявшимся в степь пастись. К табуну ехало десять человек, среди них был Тэйчар. Несколько табунщиков поскакали навстречу новоприбывшим. Маленькие фигурки вибрировали в полуденном зное.

Джамуха прожил полмесяца с некоторыми из своих людей здесь, в двух днях езды от стана Мунлика, объезжая лошадей и намечая, каких двухлеток надо холостить. Ему нравилась эта работа, все-таки лучше, чем спать со своими женщинами, трудясь над тем, чтобы произвести сына. Номалан опять выкинула, а другие не зачинали. Он подумывал о том, чтобы прогнать их и набрать новых телок.

В загон вошли два человека, один держал ургу — длинный шест с петлей на конце, которой он захлестнул шею серой лошади, другой приблизился с уздечкой. Серая лошадь заржала и вздернула голову. Тэмуджин всегда предпочитал серых или белых лошадей. Джамуха скривил рот. Его анда не только бросил его, но и переманил нескольких союзников Джамухи.

К нему ехал Тэйчар. Джамуха обогнул загон, его двоюродный брат натянул повод.

— Гонцы, — сказал Тэйчар. — Чахурхан и Архай едут к нашему куреню от Тэмуджина. — Молодой человек осклабился, произнося имя анды Джамухи. — Мы неслись карьером все утро. Я спросил, что за послание, но они сказали, что выложат слова только перед тобой.

Джамуха сгорал от нетерпения. Может быть, его анда пожалел о том, что натворил.

— Проведи их в мою юрту, — сказал он, — когда они пройдут между кострами. Мы поговорим с ними с глазу на глаз.

Он пошел к своей небольшой юрте, гадая, чего хочет Тэмуджин. Его разведчики говорили ему о передвижениях возле стана анды у Сэнгэра. Туда съезжались на курултай вожди примерно месяц назад. Военный курултай, наверно. Тэмуджин все еще жаждет побить тайчиутов.

Он вошел в юрту. Она была заполнена седлами, уздечками и оружием. Он сел на постель и ждал, пока снаружи не послышались голоса.

Вошел Тэйчар, а за ним два гонца. Джамуха встал и пробубнил слова приветствия, а его двоюродный брат принес бурдюк с кумысом.

— Мы пришли с миром, — сказал Чахурхан. Приземистый молодой человек преподнес подарок — платок — и сел на подушку.

— Так ли это? — спросил Джамуха, когда Архай и Тэйчар сели. — Я слышал, что у вас был курултай недавно. Я думал, что мой анда собирается воевать.

Архай улыбнулся.

— Он лишь хочет приветствовать тебя — мысли его часто обращены к своему анде. Мы собрали наш курултай не для войны, а для выборов хана. Слушай послание, которое я принес: мы выбрали хана всего лишь после дня размышлений. На войлоке подняли Тэмуджина и дали ему имя Чингисхан.

Джамуха стиснул зубы, слишком ошеломленный, чтобы говорить. У его двоюродного брата кумыс попал не в то горло.

— Что это? — взорвался Тэйчар. — Кто дал ему такое имя? Как он мог назвать себя…

— Курултай провозгласил его ханом, — ответил Чахурхан. — Шаманы выбрали имя.

«Чингисхан, — подумал Джамуха. — Хан Вселенной, Сильнейший, Всемогущий. Это имя дает большую власть. Как он осмелился принять это имя? Это вызов всякому, кто слышит его».

— Я уверен, что Тэмуджин приложил руку к выбору имени, — догадывался Тэйчар. — Как это случилось? Не возражал ли его двоюродный брат Хучар? Не имел ли Алтан больше прав на этих выборах?

— Алтан высказался за Тэмуджина на курултае, — сказал Архай, — как и Хучар, как и Даритай-отчигин; Сэче Буки и Тайчу не возражали.

Джамуха подумывал о том, чтобы послать Архая и Чахурхана обратно к их новому хану с отрезанными косицами, а может, и головами. Но он взял себя в руки. За этим стояли Алтан вместе с Хучаром и Даритаем. Они бы не отказались от собственных честолюбивых устремлений, если бы не были уверены, что избавятся от Тэмуджина впоследствии. Он был в ярости, когда союзники перекинулись к его анде, но, наверно, там они будут более полезны ему, Джамухе.

Тэйчар выругался. Джамуха поднял руку.

— Спокойно, брат. Давай порадуемся обществу старых друзей. Тэмуджин хотел лишь поделиться со мной новостью о великой чести, оказанной ему.

— Правильно, — сказал Архай. — Его узы с тобой не расторгнуты, как и дружба нашего хана с кэрэитами. Хан Тогорил недавно принял наших посланцев и выразил свое удовольствие, что монголы больше не живут без хана.

Старый дурак думает лишь о том, чтобы иметь сильного союзника за спиной, защищающего его от мэркитов и найманов. Он не способен увидеть, какая угроза может таиться в Тэмуджине. Но, наверно, Тогорил полагает, что этот союз долго не протянет.

— Тэмуджин произнес хорошую речь, когда его подняли на белом войлоке, — сказал Чахурхан. — Он назначил Огэлэ Чериби, двоюродного брата Борчу, главным лучником, а Хасара — своим главным меченосцем. Сойкуту Чериби возглавил его поваров, Дэгэй ведает отарами, а Мулхалку — прочим скотом. Бэлгутэй будет отвечать за табуны лошадей, а Борчу и Джэлмэ вознесены над всеми другими вождями. — Чахурхан выпил и икнул. — Нас самих — Архая и меня, а также наших товарищей Тахая и Сукэгэя он назвал своими стрелами, которые он будет посылать и близко и далеко.

Джамуха пощипывал усы.

— Значит, отличили многих.

Он гадал, что чувствовали Алтан и другие, отказавшиеся от своих прав, при виде почестей, которыми Тэмуджин осыпал своих приверженцев.

Тэйчар потянулся еще за одной чашей.

— Мне надо спросить вас вот о чем, — сказал Джамуха. — Если вам нужен был хан, то почему вы не выбрали его, пока мы с Тэмуджином кочевали вместе? Почему вы выбрали хана сейчас?

— Ты вроде бы недоволен, — ответил Архай. — Я уверяю тебя, что хан по-прежнему относится к тебе с величайшим уважением. Он знал, когда уходил, что ты больше не можешь управлять с ним вместе, что его люди не желали следовать за тобой, поскольку ты противился тому, чтобы он был вождем. Он подумал, что умнее было бы дать возможность людям выбрать, за кем из вас пойти. Он понимал, что многие останутся с тобой, что ты и без него будешь силен. Он никогда не намеревался ожесточиться сердцем против брата. Он очень хотел, чтобы мы заверили тебя в его любви.

«О да, — подумал он. — Остаться моим другом, но кланяться мне уже ханом. Вот чего хотел мой анда».

Тэмуджин выжидал, пока не сядет на трон, и лишь потом послал гонцов.

— Вы сделали свой выбор, — сказал Джамуха. — Вы должны ему подчиниться. — Тэйчар выпучил глаза. — Скажите своему хану, что его послание порадовало меня. Нойоны выбрали своего хана — скажите всем им, чтобы служили ему верно. И скажите Алтану и Хучару особо, чтобы они не забывали о своих обещаниях ему.

Чахурхан заулыбался.

— Мы передадим любое послание, которое ты поручишь нам, друг.

Джамуха встал.

— Можете отдохнуть здесь — мне надо объездить еще одну лошадь. Позже мы выпьем, и вы расскажете мне о курултае и об окружении Тэмуджина. Надеюсь, вы перескажете мне все речи.